Заклинатели - Анастасия Александровна Андрианова

происшествия стоит думать о том, что последствия могли бы быть куда более фатальными. Город живёт, люди возвращаются к повседневным занятиям, скоро этот кошмар все забудут – кроме тех, конечно, у кого сгорели дома и погибли близкие. Но не забывай кое-что очень важное. Этих птиц создал Магистрат. Не мы. Пусть они попытаются свалить всё на нас, если народ потребует объяснений, только свидетели подтвердят, как Магистры разбежались при виде своих творений, а некий господин в чёрном плаще сотворил великое колдовство, оставив от чудищ лишь снопы искр. Получилось занятное импровизированное представление, и без твоей ошибки его бы не было.

Алида немного успокоилась и придвинула к себе тарелку с рагу. Аппетит возвращался. Рич скрестил руки на груди: наверное, ему было обидно, что её промах обратили во благо, а его ошибки никто не спешил оправдать.

– Так, значит, это вы уничтожили птиц? – спросила Алида, глотая угощение. Все тарелки в замке были заколдованы так, что пища в них всегда оставалась горячей, сколько бы студёных ветров ни проносилось над столом. – Я-то думала, они улетели к Большой Воде. Если я правильно понимаю, они сотворены из огня, уничтожающего колдовство. Так как же вам удалось с ними совладать? Почему они не убили вас?

– А тебе бы хотелось, чтобы они меня убили? – Вольфзунд приподнял одну бровь.

– Нет, – призналась Алида.

– Магия Магистрата далека от совершенства, – не без удовольствия протянул Владыка, наливая себе ещё вина. – Потренируйся они ещё немного – лет пятьдесят, а лучше сто, – и пташки получились бы что надо. Да, они могут сжечь всё на своём пути, они свирепы, как бесы Преисподней, но их ярости и запала вовсе не достаточно для того, чтобы уничтожить меня или помешать мне колдовать. Если бы они напали на замок и опаляли его достаточно долго, возможно, часть замковых чар была бы разрушена. Огня Священного Всполоха было бы достаточно, чтобы уничтожить Манускрипт, как они хотели вначале. Всполох уничтожил бы меня, не вернись магия. Он разрушил бы мой замок, если бы Магистры раньше создали птиц. Но они не могли бы сделать это без магии, а теперь магия питает и нас, так что почтенные старцы просчитались. Против сильных альюдов это оружие не помогло бы – оно недостаточно совершенно. Зато уничтожило бы тысячи людей, не останови я птиц.

Мягкий свет, исходящий от перил, зажигал в глазах Вольфзунда красноватые блики, но Алида вдруг поняла, что его взгляд больше не пугает её. Будоражит, заставляет волноваться, но не внушает ужас. Она сама пока не понимала, радоваться ли этой перемене в своём восприятии или нет.

Мимо пронеслась летучая мышь, борясь с ветром. Она пискнула и на лету поймала припозднившегося летнего жука.

– Вы спасли город, потому что не хотели гибели людей? – нахмурился Рич.

– Я не спасал город, господин Лаграсс. Я просто убрал опасных тварей, созданных магией, попавшей в неумелые руки.

Мурмяуз громко всхрапнул: он пригрелся за пазухой у Алиды и заснул, свесив щекастую голову. Алида почесала его между ушей и встрепенулась, вспомнив кое-что важное.

– Рич! – Она вытаращила глаза и постучала вилкой по тарелке. – Мы забыли про Диньяну! Она до сих пор не знает, что Лисса жива!

Рич захлопал ресницами и сглотнул. Он тоже, видимо, напрочь забыл о жительнице Птичьих Земель, которую они пытались найти в Авенуме.

– Если бы вы сначала спросили у меня, то избежали бы пустых волнений. – Вольфзунд лениво подпёр подбородок рукой и посмотрел на друзей. – Диньяна в замке. Так же, как и её дочь. В чём-то Эллекен был прав, когда называл меня мягкосердечным. Мне по-прежнему не нравится идея Мелдиана жениться на этой девушке, совершенно простой, пусть и бесспорно привлекательной. Я бы нашёл ему невесту более благородных кровей, даже пошёл бы ему навстречу и подыскал смертную девушку, чтобы его проклятие пало, но он упёрся рогом – простите за такую метафору. Иногда, чтобы сдвинуть дело с мёртвой точки, достаточно пойти на небольшую уступку. Мелдиан действительно волновался об этой девочке, и когда я понял, что она на самом деле не представляет опасности для моей семьи, то решил, что лучше позволить ей остаться в замке ненадолго. Я даже переместил сюда её мать – бедная женщина едва не сошла с ума от радости, узнав, что её доченька жива и относительно невредима.

– То есть вы всё равно не допустите их свадьбы? – разочарованно спросила Алида. Она-то понадеялась, что Вольфзунд сдался и позволит сыну жениться по любви, тем более что сам Владыка когда-то был в похожей ситуации. – Отошлёте Лиссу обратно в Птичьи Земли?

На лице Вольфзунда на мгновение проступило замешательство, но скоро он снова привычно ухмыльнулся. Алида поняла, что упустила что-то важное.

– Я сказал «остаться в замке ненадолго» вовсе не потому, что она уедет домой. Милая Алида, твой взгляд на жизнь поразительно наивен, несмотря на все потрясения, перенесённые тобой. Но постарайся принять правду, какой неприятной она бы ни была. Лисса, твоя подруга, подверглась сильному магическому воздействию. Не знаю, кем была женщина, удерживающая её в плену: потомком ведьм прошлого, ожидающей возвращения Эллекена, или же просто истово верящей в колдовство и получившей кое-какую силу после освобождения магии, но она смогла неотвратимо навредить бедняжке. А ещё произошло кое-что, лично меня немало удивившее: молоденькая смертная девочка сумела призвать сильную магию древунов, которая спасла ей жизнь и защитила целый дом. Жители Птичьих Земель умеют заговаривать стихии и влиять на природные условия, но такой силы я от неё не ожидал, особенно если учесть, что она была серьёзно ослаблена. Эта последняя вспышка силы загасила огонёк её жизни, оставив лишь тусклую искру, которая, боюсь, погаснет очень и очень скоро.

Алида наконец поняла, что имел в виду Вольфзунд, и решение Мела сделать Лиссу альюдом предстало перед ней в другом свете. Мел не капризничал, не желал пойти наперекор отцу. Он действительно пытался спасти невесту от смерти, нисколько не сгущая краски и не драматизируя. Раз уж Вольфзунд говорит об этом, значит, Лисса правда настолько плоха.

– А Симониса? Она излечила Рича, почему бы ей не попытаться помочь Лиссе? Она же великая чаровница, величайшая из травниц! Любая хворь покоряется Симонисе, разве не так?

Алида под столом легонько наступила Ричу на ногу, чтобы он перестал хмурить брови и молчать, а сказал что-нибудь насчёт того, как ловко Симониса поставила его на ноги