В ожидании Махатмы - Разипурам Нарайан

— Не очень показывайся.

Он предложил:

— Я провожу тебя.

— Не нужно, — ответила она и убежала.

Шрирам смотрел, как она спускается вниз. «Когда-нибудь ее похитят — она не понимает, что она женщина», — подумал он, возвращаясь в свое убежище. Он стоял, задумчиво глядя на разрушенные стены. Далеко внизу поезд остановился и снова отправился в путь; свет от его прикрытых сверху фар медленно пополз по склону. Хоть бы она благополучно, без всяких происшествий, добралась до своей деревни.

Через три дня она вернулась с инструкциями, и с этой минуты жизнь Шрирама приняла новый оборот. Бхарати пришла с кистью и канистрой краски. Она вручила их ему с видом начальника арсенала, раздающего бойцам оружие.

— Тебе поручены все плантации здесь наверху. Это значит, что тебе придется походить. Нельзя пропустить ни одну деревню, а их здесь не меньше дюжины. Но крестьяне всюду будут оказывать тебе помощь. Мы займемся Мальгуди и его окрестностями. Будь осторожен. Как-нибудь я приду тебя повидать. Пока Махатмаджи в тюрьме, мы должны продолжать работу как можем. Мы должны распространять его слова повсюду.

В октябре 1942 года Махатма в своей знаменитой резолюции сказал: «Британцы должны уйти из Индии»; эта фраза обладала силой мантры или магической формулы. По всей стране люди кричали: «Уходите из Индии!» Эти слова тревожили министра внутренних дел. В обществе их не произносили. Когда Махатма произнес эти слова, его заключили в тюрьму; но они обрели жизнь и распространились по всей стране, и в конце концов британцам пришлось оставить Индию. На всех пустых стенах были начертаны эти слова. Повсюду можно было увидеть: «Уходите из Индии!»

На следующий день после визита Бхарати Шрирам поднялся по горной тропе; в сумке, перекинутой через плечо, он нес жестянку с краской, кисть и тряпку. Он остановился в первой же деревне и выбрал подходящую поверхность — внешнюю стену нового дома, на пиоле которого дети разучивали алфавит. Они твердили хором буквы, навевая дремоту на учителя, следили глазами за запряженными буйволами телегами, которые с грохотом катили вниз одна за другой по дороге, за летящими мимо автобусами, исчезающими в клубах поднятой пыли, и за снующими во всех направлениях людьми. День был солнечный, зеленая листва и вьюнки на живых изгородях блестели так соблазнительно; глаза у детей блуждали вокруг, мысли были далеко. Когда у стены появился Шрирам с кистью, они выскользнули из класса с чувством глубокого облегчения. Взрослые тоже оставили свои обычные занятия и подошли поближе.

Шрирам обмакнул кисть в черную краску и аккуратно вывел на стене: «Уходите из Индии!» Он пожалел, что эта фраза начиналась с буквы «У»: на нее уходило слишком много краски. Глупо было тратить на нее всю краску. Может, в целях экономии можно не рисовать в ней хвоста? Ведь они вступали в войну с такой могучей военной державой, как Англия, а всего-то оружия у них в руках кисть да черная краска и стены. Не могут они тратить все свои военные запасы на одну букву. Может, Британия специально ввезла ее в Индию, чтобы истощить национальный запас черной краски. Эта мысль настолько им овладела, что он начал сокращать хвост «У», так что в конце концов, если особенно не присматриваться, вся надпись выглядела так: «уходите из Индии». Крестьяне спросили:

— Сэр, как долго это должно оставаться на нашей стене?

— Пока не сбудется.

— А что там сказано?

— Вот это слово означает, что англичане должны уйти из нашей страны.

— Если они уйдут, сэр, что тогда будет? Кто будет править страной?

— Мы сами.

— Махатмаджи станет нашим императором, сэр?

— Почему бы и нет? — ответил он.

Став к ним спиной, он обвел буквы. Потом научил школьников хором скандировать: «Уходите из Индии!» Они с восторгом закричали. Учитель выскочил на улицу и принялся увещевать его:

— Что вы делаете, сэр? Вы их портите!

— Как это порчу?

— Учите подстрекательству! Полиция нам этого не спустит. Хотите, чтобы мы все оказались в тюрьме?

— Почему бы и нет? Люди поважнее вас уже там.

Крестьяне принялись осыпать учителя насмешками. Ученики были всегда готовы воспользоваться возможностью посмеяться над стариком, однако тот оказался твердым орешком. Он нацепил очки и осмотрел Шрирама с ног до головы.

— О-о, учитель надел очки! Что-то будет! — заорали мальчишки.

Они хохотали и вопили:

— Уходите из Индии!

Учитель протолкался сквозь толпу и крикнул:

— Если можно, измени первое слово. В этой стране нам нужна программа не «Уходите из Индии!», а «Успокойте Индию». Почему бы тебе так и не написать?

Шрирам кончил писать. Стоя на взятой у кого-то стремянке, он повернулся к учителю и сказал:

— Прошу вас, учитель, займитесь чем-нибудь полезным. Что толку стоять здесь и болтать? Пожалуйста, проследите, чтобы эту стремянку вернули хозяину (не помню, как его зовут), — тем самым вы выполните свой долг по освобождению родины.

Учитель немного смягчился. Подошел поближе и сказал:

— Дело не в том, что я не хочу увидеть нашу страну свободной. Я такой же патриот, как и ты, но ты действительно думаешь, что мы готовы к тому, чтобы править страной самим? Нет, мы к этому не готовы. Не обманывай себя. Мы ни к чему еще не готовы. Пусть кончится эта война, и тогда я первым буду бороться за Сварадж, вот увидишь. Не один ты здесь патриот.

Мальчишки стояли вокруг и выкрикивали лозунги. Шрирам сказал:

— Берегитесь. Вам голову отрубят, когда британцы уйдут из Индии. У нас есть список всех, кому придется отрубить голову.

Учитель вконец потерял терпение:

— Да как ты смеешь?! Я не хочу, чтобы британцы уходили. Я не из тех, кто думает, что нам будет лучше, когда сюда придет Гитлер, возможно, с помощью таких людей, как ты. Вот что я тебе скажу: тебя тогда первым расстреляют.

Кое-кто из толпы поддержал учителя:

— Учитель прав, зачем нам сердить власти?

Шрирам в ярости обернулся к ним и сказал:

— Вы должны их не просто сердить, а вовсе не признавать. Вы должны не платить никаких налогов правительству. Оно там сидит за десять тысяч миль от вас. Зачем вы платите ему налоги?

— Нельзя позволять, чтобы такие, как ты, разгуливали где хотят. Вот почему я просил поставить здесь полицейский наряд. Будь здесь полицейские, разве он посмел бы явиться сюда со своими наставлениями?

— Где здесь полицейский участок? — спросил Шрирам.

— Да стоунов[1] десять будет, — ответил кто-то с гордостью.

— Вот видите! — вскричал Шрирам. — Ваши власти вам даже полицейского участка не открыли! Да и зачем, когда среди вас есть такой человек, как этот учитель?

Мальчишки с восторгом завопили и стали выкрикивать нараспев:

— Уходите из Индии!

Поднялся громкий шум и веселье. Крики и всеобщее буйство испугали пару быков, везших воз сена по дороге. Быки опустили головы и затащили воз в канаву; поднялась суматоха, все забегали, выкрикивая разные указания. Погонщик тянул быков в сторону дороги, осыпая бранью и быков и всех вокруг.

— Уж эти мне политики, эти гандисты! Никого не оставят в покое! Зачем ты сюда явился? Нас беспокоить?

Шрирам сказал:

— Эй, попридержи свой воз и послушай! Что ты болтаешь, словно младенец? Ты ведь не маленький и понимаешь, что говоришь? Сколько тебе лет?

Погонщик натянул вожжи и, покрывая звон висевших на шеях быков бубенцов, ответил:

— По-моему, двадцать!

— Двадцать! Скорее пятьдесят!

— Возможно, господин, чуть больше или чуть меньше. Раньше мне было двадцать.

— Сколько у тебя детей?

— Пять сыновей, сэр, и один внук.

— Тебе, дорогой, пятьдесят, ты на столько и выглядишь. Так что не болтай, не думая. Ты знаешь, что Махатма Ганди в тюрьме?

— Да, господин.

— А знаешь, почему он там?

Погонщик покачал головой.

— Чтобы ты мог быть свободным человеком в своей стране. Пока что ты в своей стране не свободный человек.

* * *

Круг деятельности Шрирама охватывал разбросанные в горах деревушки, между которыми среди лесов и густой горной растительности петляли случайные, возникшие сами собой дороги. Связующим звеном с внешним миром служил почтальон: он появлялся в деревнях покрупнее раз или два в неделю с почтой, которую сбрасывали на железнодорожной станции в Коппале. На всю округу существовало несколько полицейских застав с горсткой полицейских, которыми командовал унтер-офицер или старшина; они держали телефонную связь со своим штабом; телефонные провода висели высоко и терялись в зарослях на склоне горы. Глядя на эти заросшие зеленью пустоши, никто не подумал бы о политике, однако именно здесь проходила передовая линия войны с британцами.

Шрирам отравился в ту часть джунглей, где на лесоповале трудились стада слонов. Они захватывали хоботами огромные срубленные стволы, катили и поднимали их на грузовики, которые поджидали их в этом сердце джунглей. Шрирам пришел сюда, чтобы поговорить с работниками. Сначала он наблюдал, как идет работа, а потом заметил: