Убийца - Лис - Эллери Квин

Кивнув остальным, доктор сказал Эллери:

— Я не хотел вас прерывать.

— Вы знаете, что мы пытаемся сделать, доктор?

— Дейкин сказал мне, когда звонил.

— Можете немного задержаться с нами?

— Боюсь, что нет. Нужно сделать несколько визитов, а потом у меня приемные часы в своем кабинете.

— Вы пробудете там до вечера?

— Это зависит от миссис Малаковски: если она решит произвести на свет свою двойню не завтра, а прямо сегодня, то сами понимаете…

— Хорошо, доктор. Возможно, я загляну к вам позднее.

Доктор Уиллоби сразу взбодрился и покинул дом Баярда Фокса с заметным облегчением. Буквально через несколько мгновений затарахтела его машина, спускаясь с Холма. А ведь доктор Уиллоби знает больше секретов о жителях Райтсвилла, чем сама Эми Дюпре… Вдруг ему известно о смерти Джессики Фокс что-то такое, что еще не было раскрыто? Это казалось невероятным. Однако на всякий случай Эллери сделал отметку в уме.

* * *

— Ну, можно двигаться дальше, — оживленно сказал Квин. — Баярд, теперь давайте все в точности, что и как происходило в то утро, двенадцать лет назад, когда вы пришли на кухню приготовить жене виноградный сок.

— Но вы же читали показания, мистер Квин…

— Я хочу услышать это от вас, Баярд, и в малейших деталях.

Баярд наморщил лоб.

— Когда я зашел на кухню — еще до появления Тальбота — и полез в шкафчик за бутылкой сока, то обнаружил, что сок-то у нас закончился. Джесси всегда любила виноградный сок, и обычно его у нас уходило много, особенно летом. В общем я позвонил в бакалею, чтобы сразу прислали полдюжины квартовых бутылок.

— В «Маркет Логана» на углу Слоукем-авеню и Вашингтон-стрит?

— Да. Бакалею и мясо мы всегда покупали там. Сделав заказ по телефону — а телефон у нас в коридоре, прямо за дверью кухни, — я вернулся на кухню и достал кувшин и стакан. В этот самый момент вошел брат, и у нас состоялся разговор.

— Итак, что мы имеем: вы с Тальботом находитесь в кухне, кувшин и стакан перед вами, вы решаете задачу о четырехугольнике проблем в ваших семьях и дожидаетесь доставки от Логана свежей партии виноградного сока. Теперь Эмили Фокс. На процессе было показано, что в этот промежуток времени — до доставки виноградного сока — вы также сюда заходили.

Эмили повернулась от окна:

— Простите, что?

— Вы заглянули в этот дом, миссис Фокс. Об этом вы уже начинали нам рассказывать раньше.

— О… да, — сказала Эмили. — У себя в саду за домом я сорвала несколько веток белой и розовой сирени. Я знала, что в то утро Джессика должна была сойти вниз, и подумала, она обрадуется цветам. Вот я и пришла.

— Вы вошли в этот дом — я хочу себе представить, миссис Фокс, — через парадную дверь или через заднюю?

— Через заднюю, мистер Квин. Через кухню.

— Тогда вы должны были столкнуться там с мужем?

— Да. — У Эмили спина напряглась. — Я удивилась, поскольку считала, что Тальбот направился прямо в цех. Но Тальбот сказал, что зашел обсудить с Баярдом какие-то деловые вопросы, Баярд ему не возразил, и я прошла в гостиную: Баярд сказал, что Джессика там. Она вытянулась на диване, с этим вот платком на ногах. Я помню, она так мило всполошилась из-за сирени. Я поднялась наверх, в ванную, налила воды в вазу, принесла ее вниз и поставила сирень. Мы немного поболтали.

— О чем, миссис Фокс?

Эмили вздрогнула:

— Я не помню, мистер Квин. Но ничего серьезного, конечно.

Эллери улыбнулся:

— Двенадцать лет назад на свидетельском месте в суде вы показали, что говорили о самочувствии Джессики после долгой болезни, о том, что давно следовало устроить весеннюю уборку в доме Джессики — она очень из-за этого переживала, — о том, как хорошо, что Линда и Дэви ладят между собой, хотя в таком возрасте мальчики обычно терпеть не могут девочек, и о том, как плохо, по словам ваших мужей, идет их бизнес.

— Это было так давно, — вздохнула жена Тальбота.

— Ничего серьезного, как вы сказали, миссис Фокс. И затем вы ушли?

— Да. Я пробыла здесь лишь несколько минут.

— Через какую дверь вы вышли, миссис Фокс, можете вспомнить?

— Через переднюю, кажется… да, через переднюю. — Эллери кивнул, это соответствовало показаниям. — Помню, я не пошла через кухню, потому что не хотела мешать мужскому разговору… о бизнесе.

— А, вот, значит, по какой причине… Кстати, миссис Фокс, вы, случайно, не помните один момент? Когда вы еще шли сюда двором с сиренью для Джессики, вы не заметили, окна кухни были открыты или закрыты?

— Окна? — Эмили покачала головой. — Не могу сказать, мистер Квин.

— Я вас не упрекаю, — улыбнулся Эллери. — Такая незначительная деталь. Но давайте прикинем, миссис Фокс. Вот вы приближаетесь к двери кухни — вам слышны были голоса внутри? Со двора или с заднего крыльца?

— Ну, сейчас… погодите. Да. Я действительно услышала их голоса. Такое просто бу-бу-бу. Знаете, как иногда вы слышите голоса, но не можете разобрать слова.

— На самом деле, — вдруг сказал Баярд, — окна были открыты. Я это помню, поскольку ночью лил дождь, и мне пришлось встать часа в три и позакрывать все окна. А утром я первым делом принялся открывать окна по всему дому.

— Значит, в кухне окна были открыты, — сказал Эллери. — Меня это интересовало. — Он не стал объяснять, почему это его интересовало, а бодро предложил: — А не двинуться ли нам всем на кухню? Там мы и продолжим наше расследование.

* * *

Дамы Райтсвилла гордятся своими кухнями, даже те дамы, которые живут на Холме. Что это еще за городские причуды-«коробки» десять на десять футов — нет уж, спасибо! В Райтсвилле кухня — это сердцевина дома, это прибежище, таверна, если хотите, для семейного клана, и она строится с размахом, щедро, чтобы было место для большой плиты, большого холодильника, большого стола и множества стульев. Там стоят буфеты, шкафы и шкафчики для всевозможной утвари кулинарного и хозяйственного назначения — и найти можно все, что доступно воображению.

Кухня умершей женщины получила бы одобрение самой взыскательной матери семейства в городе. Даже сквозь налет двенадцати лет, прошедших без присмотра, просвечивал ее крепкий, домовитый характер. С одной стороны тянулась единая буфетная стенка, собранная вокруг двойной фарфоровой раковины: навесные шкафчики наверху, шкафы внизу. В шкафах миллион отделений и ящиков. Шкафчики — это застекленная радость хозяйки, полки элегантно застелены фестончатой сине-белой клеенкой и заставлены блюдами, простыми и «гостевыми», всевозможной стеклянной и фарфоровой посудой, точно так же «обыкновенной» или повседневной, «хорошей» или праздничной и для особых случаев, утварью для готовки, всякими приспособлениями, специями, приправами, «рассолами», травами, крупами — в общем, нескончаемым строем вещей, без которых не может обойтись ни одна матрона Райтсвилла. Да что там «обойтись»! Отними хоть что-нибудь из этого набора, она сразу почувствует себя нищей.

У противоположной стены красовалась широкая белая плита с двумя духовками, еще одной духовкой для разогрева и шестью горелками. У той же стены стоял двухдверный шестифутовый холодильник. Громадный стол с фарфоровой столешницей занимал середину кухни, а крепкие белые деревянные стулья были аккуратно задвинуты под него.

Над двойной раковиной было двустворчатое окно, выходящее на другую сторону от дома Тальбота Фокса. Дверь, оснащенная дополнительной дверью-сеткой для летнего времени, находилась в задней стене. Шеф Дейкин открыл дверь, распахнул окна, и через заржавевшие сетки стало видно заднее крыльцо, заросший сад и дорожку, загибающуюся в направлении сада и заднего двора Тальбота Фокса.

— А это что такое? Линни, посмотри-ка. Папа! — Дэви Фокс слегка усмехнулся. — Мои шашки.

Они стояли на кухонном столе, черные и красные диски занимали позицию на доске — эта партия началась двенадцать лет назад, да так и осталась незавершенной.

Линда передернулась и пробормотала что-то насчет «знака судьбы».

— Мы играли накануне вечером, Дэви, — сказал Баярд. — Но остановились на середине, потому что тебе пора было спать.

— Вспоминается как в тумане, папа.

— Ты упрекал меня, что я не хочу доигрывать, потому что ты изготовился разбить меня в пух и прах. И правда ведь, я проигрывал.

На плите стояли две кастрюли с медным дном, зеленовато-черные от времени. Ручки холодильника потускнели до цвета пушечной бронзы, повсюду лежала пыль. Но Баярд вроде бы ничего такого не замечал. Он просто осматривался в своей кухне и имел при этом довольный вид.

Эллери обратил внимание на оконные сетки. По размерам они соответствовали рамам и были точно подогнаны, чтобы предохранять стекла во время бури, крепились к внутренней стороне крючком и не мешали открывать и закрывать окна.