Последний из рода Грифичей - Дмитрий Шимохин

не должна этого рассказывать, многого еще не знаю, но между общиной и инквизитором Конрадом Милфорским есть договор. По этому договору мы обязаны ему платить одну тысячу серебряных в год, в обмен он не трогает нас и не допускает церковников к нашей деревне. Извините меня, я, наверное, много лишнего сказала, мне нужно бежать. – Изабелла скрылась в ночной мгле.

Я возвращался в замок, из головы не выходила Изабелла, ее прекрасное личико, отраженное в лунном свете, и ее слова про темных. Неужели все-таки ведьмы существуют, или, как обычно говорят, жрет и не толстеет, значит, ведьма. А также про договор между ними и инквизицией было весьма любопытно, значит, церковники знают об их существовании.

На утро следующего дня был созван совет для решения дальнейшей судьбы графини Юлианы и баронессы Анны.

Первым заговорил герцог Линский о том, что стоит высказаться, кто что думает.

– Туда же их, к любовникам, ободрать кожу и отрубить головы, — барон Беннет, муж Анны, был категоричен.

Тут начался словесный бардак, крик, ор. Кто-то поддерживал барона, кто-то, напротив, кричал, что этого нельзя допускать, поскольку они дворянского рода. Мессир Морэ заговорил о лишении их титулов, а после предложил казнить, отрубив им головы. Так продолжалось около трёх часов подряд, к единому мнению не могли прийти.

— Я готов ее простить, но если она признается мне в своей любви, – проговорил дрожащим голосом Карл граф Алиронский, супруг Юлианы.

— Из благодарности за заслуги графа Генриха Валерианского предлагаю сохранить титулы и жизнь графине Юлиане Алиронской и баронессе Анне Гегенской, отправив на пожизненное заточение в Торненский монастырь, и пусть они вымаливают прощение до конца своих дней, — высказался один из совета благородных.

И это предложение было поддержано большинством, хотя муж Анны продолжал настаивать на казни неверной супруги.

Граф Генрих Валерианский просидел весь процесс, не произнеся ни слова. После принятия решения советом попросил дозволения проститься с дочерями, после чего вышел из зала.

Граф вошёл к своим дочерям в присутствии охраны, но они на него никак не отреагировали, в их глазах была пустота и озлобленность на весь мир. На отца, который выдал их замуж за нелюбимых, на всех остальных, которые отобрали у них любимых людей и смысл жизни.

А утром следующего дня к башне, в которой находились в заточении благородные дамы, подъехала карета. Разместив в ней осужденных женщин, карета двинулась в сторону Торненского монастыря в сопровождении десятка бойцов. Судя по состоянию сестер, им было уже все равно, что с ними будет.

Граф Валерианский наблюдал за этим со стороны, он не сдерживал слезы, прощался с дочерями навсегда.

Роберт же пригласил меня к себе, где предложил продолжить дальнейший осмотр его владений и готовности войск.

Глава 7

Подготовив кортежи к дороге, благородные уселись в свои комфортные кареты и отправились в разные стороны.

Мы же с Антуаном на серых скакунах направились следом, не забыв прихватить и мою свиту.

Как хорошо видеть чистую, не загаженную природу, где нет еще заводов и вредных предприятий с их выбросами. Переезжая через небольшие речушки по деревянным мостикам, было видно, как в них плескаются рыбешки.

Добравшись до перекрёстка дорог между баронств, я вспомнил, что барон Вальдемар не прислал мне гонца и не уведомил каким-либо другим способом о том, оплатил ли ему понесенные убытки барон Александр.

Поскольку видеть рожу Вальдемара у меня никакого желания не было, а огромное желание укоротить на голову собственноручно имелось. Я решил навестить барона Александра сам.

А в голове роились мысли о моей дальнейшей судьбе. Быть другом герцога и выполнять его поручения весьма неплохо, но хотелось бы чего-то большего. Однако и уйти из-под крыла Роберта сейчас будет глупо. Да я бы и не отказался сам стать герцогом, а, судя по моей родословной, я имею право на этот титул. Только своими силами я не смогу вернуть этот титул, нужно обзаводиться союзниками. Я сейчас всего лишь пешка, даже в глазах Роберта, да, он испытывает ко мне дружеские чувства, но этого мало, чтобы он решил помочь в возвращении моего титула, нужно что-то еще. Кто сейчас в Померании взял власть? Какие силы были задействованы в убийстве моего рода, неизвестно, а соваться в воду, не зная брода, глупая идея.

Надо продолжать осваиваться в этом мире, завести союзников, причем разных рангов. Ведь иногда лейтенант решает больше, чем генерал, не раз проверено в прошлой жизни. Узнать о делах в Померании, а после и принимать какое-то решение. Да и силу свою научиться контролировать, опять же, я не знаю, может, в этом мире я не один такой и у других есть какие-то другие силы, а ведь мой род был уничтожен при весьма странных обстоятельствах.

Дорога продолжала извиваться змеей под копытами наших коней, да и вечереть уже начало, пора и место для ночлега подыскивать.

Неожиданно до моего слуха донеслись крики, полные страха. Пустив коней в галоп по извилистой дороге, мы увидели из-за поворота, как бандиты грабят повозку.

Коня распрягали двое грабителей, а рядом с телегой лежал мужчина. В нескольких метрах от телеги двое ублюдков пытаются раздеть и изнасиловать молодую девушку.

Ее повалили на землю, и один из насильников сидел сверху, держа жертву за ноги, срывал с нее платье, второй — сидел у головы и держал ей руки. Увидев это, Антуан сиганул с не успевшей остановиться лошади и ринулся на помощь девушке.

Вот ведь Робин Гуд хренов.

Подбежал и с ноги нанес удар в голову одному из насильников, от такого удара тот свалился с красавицы и, походу, потерял сознание.

Второй же отпустил руки девушки, оглянулся, было видно, что первым порывом бандита стало ринуться на Антуана, но, увидев за его спиной меня и солдат, он изменил свое намеренье и отбежал к подельникам.

Двое рыскающих разбойников в телеге, увидев меня, подняли крик:

— Уолтер, Уолтер, это он, тот самый, который убил Хью, Вильяма, Саймона и Курта.

Тут из телеги вылез крепкого телосложения мужчина лет тридцати с короткими черными волосами, округлым лицом, широкими плечами, одетый в белую рубаху с широким воротом, на шее его болтался какой-то талисман, а пальцы украшали золотые перстни.

Все разбойники были в доспехах, кроме этого здоровяка, и это заставило меня немного напрячься, не люблю странности.

Спрыгнув с коня, я отстегнул портупею и, обнажив бастард, пошел в сторону здоровяка, у которого в руке тоже был полуторный меч.

— Мне сказали,