Рерих - Максим Дубаев

Затем они уехали в Италию, и Николай Константинович ездил за ними в Лидо и другие места. Потом она и мать были срочно вызваны домой в Петербург, ибо умер ее дядя, оставивший им наследство, а к Вознесению, как она видела во сне, Николай Константинович официально сделался ее женихом, ибо получил должность секретаря Великой Княгини и, будучи знаменитым художником, занимал уже настолько видное положение, что ее семья не могла идти против него. А, кроме того, она с ним была уже обручена, хотя и тайно, но многие догадывались об этом, и это уже было бы для нее компрометирующим. А сон ее был таков: пришел ее отец и сказал ей: „Все будет хорошо к Вознесению“. Затем еще в двух снах отец приходил и говорил ей: „Ляля, выходи за Рериха“»[81].

Этот вещий сон Елена Ивановна записала в своем дневнике и считала одним из главных мистических снов, которые и определили ее будущий жизненный путь. Сон с небольшими изменениями повторялся три раза, первый и второй приблизительно одинаково: «Открывалась дверь комнаты, в которой она находилась, и входил отец, пристально смотря на нее, произносил: „Ляля, выходи за Николая Константиновича“, и она просыпалась. Третий раз — большая зала, огромный накрытый стол, уставленный яствами, сидят все родственники, среди них находится и она. В большое окно, открытое в сад, влетает светлый лебедь с черным кольцом на шее, опускается ей на грудь и обвивается вокруг ее шеи. В это же время открывается дверь, появляется высокая фигура отца и произносит: „Ляля, выходи за Николая Константиновича“»[82].

И в скором времени было напечатано приглашение на свадьбу:

Приглашение на бракосочетание

Екатерина Васильевна Шапошникова просит Вас пожаловать на бракосочетание дочери ея Елены Ивановны с Николаем Константиновичем Рерихом,

Мария Васильевна Рерих просит Вас пожаловать на бракосочетание сына ея Николая Константиновича с Еленою Ивановною Шапошниковой,

Имеющее быть 28-го Октября в 6 часов вечера в церкви Императорской Академии Художеств. С.-Петербург 1901 г.

Второй пророческий сон Елена Ивановна увидела незадолго до рождения первенца: отец идет ей навстречу, а на руках у него — чудесный мальчик в белой матроске. Подойдя к Елене Ивановне, отец передает ей ребенка и ведет на гору, а из ее глаз, ушей и рта начинают падать и катиться серебряные монеты, устилая их путь в гору. Мальчик из сна был точной копией родившегося сына. Старший сын Юрий, в будущем — знаменитый ученый, востоковед, археолог, родился 3 августа 1902 года в деревне Окуловке Новгородской губернии. Князь Павел Арсеньевич Путятин, дядя Елены Ивановны, стал его крестным отцом. А в 1904 году 23 октября в Петербурге родился младший сын Святослав — великий художник Индии.

СКАНДАЛЬНАЯ ВЫСТАВКА

Выставка 1903 года была самой убыточной из всех, устроенных в Петербурге художественным объединением «Мир искусства». Огромные средства, затраченные на ее организацию, не были возвращены. Многие демонстрировавшиеся на ней произведения искусства так и не были проданы, и все же выставка была грандиозная, необычная и новаторская.

Мысль о проведении такой выставки в Петербурге принадлежала москвичу князю Сергею Александровичу Щербатову. Сын московского городского головы, богатый коллекционер, художник и историк по образованию, князь Щербатов, по словам Александра Бенуа, «…являл собой настоящий тип аристократа (московской складки) — огромный, тяжелый (стулья под ним трещали и даже подламывались), с явной склонностью к тучности. Держал он себя необычайно прямо и нес голову не без сановитой важности. Самый его типично московский (но дворянский, а не купеческий) говор, с легким картавленьем, имел какой-то наставительно барский оттенок, говорил он медленно, с расстановкой, причем старался выказаться во всех смыслах „европейцем“ и человеком наилучшего общества, но не петербургского жанра, а именно исконно московского. Он не прочь был вставить в свою речь иностранные слова, и не исключительно французские, но и немецкие. Все это не мешало прорываться иногда и странно капризным, чуть даже истерическим ноткам, а моментами являть из себя образ очень „своевольного барина“ старинной складки».

По совету московского художника Игоря Грабаря Щербатов вместе со своим другом В. В. фон Мекком, тоже молодым московским богачом-коллекционером и дизайнером женских костюмов, пришли в объединение «Мир искусства» и предложили силами мирискусников и своими финансами организовать необычное предприятие. Сергей Дягилев в журнале «Мир искусства» точно сформулировал цели и задачи этой выставки: «Инициаторы нового предприятия на Б. Морской улице хотели выбиться из проторенной дорожки и, прежде всего, встать в непосредственные сношения с потребителем, создав вместе с тем не случайное, зависящее от капризов художника, но постоянное и практическое дело…»[83]

Выставку «Современное искусство» сами художники окрестили «грабариадой». Дело в том, что московский художник Игорь Грабарь сумел так увлечь московских богатеев, что те действительно поверили в прибыльность этого дела.

Александр Бенуа писал:

«…Грабаря поддерживал молодой и очень состоятельный москвич, князь Сергей Александрович Щербатов, только что вступивший в обладание большого наследства и горевший желанием пожертвовать „сколько будет нужно“ на процветание отечественного искусства. Полный такого же благородного рвения был и другой, еще более юный московский богач, Владимир Владимирович фон Мекк, который предоставил себя всецело тому, что бы ни затеяли Грабарь и Щербатов… Вот этот громадный, тяжелый человек [князь Щербатов] был в те дни совершенно порабощен Грабарем: он ступал за ним, по выражению Яремича, как слон за своим корнаком»[84].

Идея выставки «Современное искусство» сводилась к тому, чтобы дать публике возможность увидеть разные произведения искусства в окружении разработанного художником интерьера. Это была одна из первых дизайнерских выставок в России.

В рамках проекта «Современное искусство», кроме интерьеров, было организовано пять экспозиций: показ работ ювелира Р. Лалика, художников К. А. Сомова и Николая Рериха, выставка японских гравюр и выставка рисунков, акварелей. картин, посвященных 100-летию Петербурга.

Специально к открытию были выпущены два каталога картин: Константина Сомова и Николая Рериха, оба эти каталога вышли под маркой «Современное искусство» в издании С. А. Щербатова и В. В. фон Мекка, под редакцией И. Э. Грабаря.

В журнале «Театр и искусство», в своей статье с показательным названием «Искусство для немногих» Александр Александрович Ростиславов писал об этих выставках: «Нельзя не признать, что выбор таких двух художников, как Сомов и Рерих, очень удачен. Оба вследствие своей оригинальности до сих пор были особенно непонятны многим из публики и возбуждали немало недоумений»[85].

Еще «Зимою 1901/1902 года Щербатов со своим другом В. В. фон Мекком, — вспоминает о начале предприятия Игорь Грабарь, — задумал организовать нечто вроде постоянной выставки картин, мебели, ценных архитектурных интерьеров и прикладного искусства. Они обратились ко мне, прося меня стать во главе этого предприятия, на которое они смотрели как на среднее между чисто меценатским и коммерческим. К сожалению… мы создали предприятие недостаточно жизнеспособное и, прежде всего, далекое от принципа хотя бы частичной самоокупаемости… В это увлекательное дело впряглись все мы: Бенуа, Лансере, Бакст, Константин Коровин, А. Я. Головин и я. Приняли творческое участие и „хозяева“ — Щербатов и Мекк, интересовавшиеся прикладным искусством, главным образом дамскими нарядами, которые сами сочиняли и комбинировали. Бенуа и Лансере сделали проект стильной гостиной, Бакст — очаровательного будуара, Коровин — комнаты, построенной на мотиве зеленой ржи и васильков, Головин — русского терема, резного из дерева. Я взял то, что осталось незанятым: главный вход с лестницей и голландские печи. Последние не должны были отнимать места на стенах, нужного для картин, почему надо было придумать печки приниженного типа, печки-лежанки, вернее, печки-полки, на которых можно было бы расставлять предметы декоративного искусства. При этом печи и сами должны были быть декоративными, но в то же время и греть. Пришлось долго придумывать систему рациональных дымовых оборотов. В течение всего лета шли работы по реализации проектов к натуре… Щербатов с Мекком сделали комнату на мотив павлиньего пера»[86].

Выставка намечалась колоссальная, деньги лились рекой и принимались любые безумные идеи. Вся организационная работа сопровождалась постоянными попойками в ресторанах и уверением меценатов в том, что такая выставка вообще изменит у публики миропонимание, и зритель, а значит, и покупатель, совсем по-другому будет смотреть на произведение искусства. На завтраке, устроенном Щербатовым специально для обсуждения планов нового предприятия, был и Николай Константинович Рерих, занимавший тогда должность секретаря Императорского Общества поощрения художеств. Игорь Грабарь прятал своего мецената от мирискусников — боялся, что перехватят у него богатого князя. Бенуа был этим раздосадован, но деньги, которые обещались, сводили на нет все обиды.