Лунная соната - Карен Зее

— Саманта? — Голос Дэвида был требовательный, но мягкий. — Что происходит?

— Это я должна спросить тебя.

— И что ты хочешь узнать?

— По-моему, это неприлично — приводить в дом женщину.

— Ты разве не слышала, что я сказал? Тара — моя кузина.

— Ты полагаешь, что я совсем дура? — бросила она презрительно.

Но Дэвид вдруг улыбнулся:

— Сэми! Ты ревнуешь?

— Я? Не дождешься! — Она чуть не плакала от отчаяния. — Ты ведешь себя недостойно, ты презираешь меня… Зачем тогда посылаешь мне цветы?

— Сэми, ты не соображаешь, что говоришь. Опомнись! — Он поднял руки и рассмеялся.

Саманта задохнулась от ярости, но выкрикнула:

— Соображаю! И не вижу ничего смешного. Уходи!

Дэвид внимательно наблюдал за беснующейся Самантой.

— Я никуда не уйду, пока ты меня не выслушаешь.

Глава седьмая

— Еще раз повторяю: Тара — моя кузина, мы вместе росли. Ее отец, мой и отец Эндрю — братья. Сейчас у нее трудности в личной жизни, ей надо где-то переждать, чтобы ее не нашел бывший муж-наркоман. К тому же он еще и игрок.

— Почему он предъявляет к ней какие-то претензии?

— Он не хочет разводиться и требует денег, которые ему нужны на наркотики и карты. В общем, Тара очень несчастна сейчас и нуждается в заботе. Она знает, что я всегда выслушаю ее и дам полезный совет. Сэми, глупышка, значит, ты подумала… — Он не договорил, весьма довольный ее реакцией на Тару.

— А что я должна была подумать, когда увидела, как она утром выходит из твоей спальни? — подбоченилась Саманта, как какая-нибудь торговка.

— Я уступил ей свою спальню, а сам провел ночь в кабинете Эндрю, у него широкая софа.

Саманта облегченно вздохнула, надеясь, что Дэвид ничего не заметил, но он затаенно улыбнулся, услышав этот прерывистый вздох.

— Извини, — пролепетала Сэми, — я вела себя глупо.

— Ладно, прощаю, я тоже виноват, надо было посоветоваться с тобой. А вообще-то хорошо, что все так случилось, теперь я знаю, что небезразличен тебе.

Саманта сразу ощетинилась:

— Вот еще!

— Брось, Сэми. Ты должна получить свою долю счастья от судьбы, и я могу тебе ее преподнести, если разрешишь.

— Ты уверен, что способен дать мне то, что нужно? — насмешливо спросила она. — И уверен, что именно ты можешь это сделать?

— Уверен. Но сначала я хочу, чтобы ты поверила в меня. Сэми, неужели тебе не хочется погулять со мной в лесу? Не хочется отдаться мне на траве под звездным небом?

— В компании с комарами? — саркастически спросила она.

Он рассмеялся:

— Комаров не будет, обещаю.

Она отрицательно покачала головой: нет!

— Господи, ну как убедить тебя, что нельзя лишать себя радостей жизни? Что сделать, чтобы ты забыла про свою учебу, про склад и подумала о себе? — Он подошел к ней, обнял за плечи.

— Это не так просто, как тебе кажется, у меня уже выработался рефлекс на…

— Глупышка! — перебил Саманту Дэвид и, прижав к себе, стал целовать, покусывая ее губы, ушко и шею маленькими поцелуями-укусами, от которых она тут же пришла в страшное возбуждение. — Это совсем не сложно, как видишь, — говорил он, время от времени отпуская ее губы, чтобы набрать воздуха.

Саманта чувствовала, что готова отдаться ему, но дух противоречия заставил ее вырваться из его рук.

— Нет! И еще раз нет! Не сейчас, не сегодня, не здесь! Прошу тебя, уходи, пожалуйста! — умоляющим голосом прохрипела она.

Остановив свой порыв усилием воли, Дэвид отпустил ее и тут же вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Саманта дрожала как в лихорадке. Она хотела любви, счастья, всего того, что предлагал ей Дэвид, но он предлагал это на один день, ну, на месяц, а она хотела забыть одиночество навсегда. Сэми уже пережила шок расставания, когда ее бросили с ребенком… Еще раз такое она не переживет.

— Замечательно, — сказала Тара, улыбнувшись Дэвиду. — Похоже, она неравнодушна к тебе.

Дэвид не ответил, но по нему было видно, что слова Тары ему приятны. Он налил себе чуть-чуть виски, плеснул содовой и глотнул.

— Знаешь, она долго не хотела верить, что ты моя кузина, правде всегда трудно поверить.

— О, ты бы видел ее лицо, когда мы с ней столкнулись вчера утром! — засмеялась Тара. — Бедняжка, пожалуй, это слишком сильное для нее испытание.

— К тому же ты вышла из моей спальни.

— Я бы на ее месте взбесилась от ревности.

— Знаешь, Тара, она говорит, что это не ревность. Ее поразило другое: как я смел привести в дом женщину, как мог так унизить ее. Она оскорблена, а не ревнует. К тому же я ее вообще не интересую.

— Думаю, твое самолюбие никто так не задевал.

— Мое самолюбие совершенно ни при чем. Мне жаль ее. Маленькая худенькая труженица, спит мало, ест кое-как и что попало, да еще и учится вечерами.

— Ты говоришь о Саманте как о близкой родственнице.

Он пожал плечами.

— Раз я живу с ней в одном доме, пусть даже и временно, мне не хочется, чтобы рядом был несчастный, замотанный человек. Ее надо успокоить, у нее трудная судьба и сын на руках. Мне хочется, чтобы она немного отвлеклась от своих проблем. Знаешь, у меня есть один план… — Он замолчал, решив, что пока рано говорить об этом. — Я потом тебе все расскажу, ладно, сестричка?

Тара пригубила вино и задумчиво посмотрела на него.

— Насколько серьезны твои чувства к ней?

— Я… собственно, чувств никаких нет, я просто хочу помочь ей, пока живу здесь.

— В чем помочь, Дэвид? Это звучит многообещающе. Разве ты не видишь, что ее не интересует легкий флирт? Ей не нужна сиюминутная помощь.

Дэвиду не понравились слова Тары.

— Ты же сама знаешь, что у меня нет желания заводить что-то серьезное, — раздраженно сказал он. — Разве стремление помочь можно расценивать как-то по-другому?

— Только если вы оба воспримете ваши отношения как дружбу, хотя вряд ли она захочет с тобой… дружить. Саманта умная женщина и понимает, что, как бы ни назывались сейчас ваши отношения, она проиграет. Понимаешь, о чем я говорю? Слушай внимательно. Из того, что я увидела и что сказал ты, я поняла одно: ты для нее лакомый кусок — огромные деньги, навязчивое желание помочь, хорош собой, чего нельзя сбрасывать со счетов, и…

— Ты несправедлива к ней, Тара, — перебил он.

— Несправедлива?

— Она не такая, у нее нет и капли меркантильности. Ты считаешь, что она играет со мной, заманивая в капкан?

— Конечно! Только она прекрасно понимает, что через два-три месяца ты бросишь ее, а ей останется только тешить себя воспоминаниями.

— Ты уверена, что я ее брошу?

— А разве не так? Не женишься же ты на ней из желания помочь и не станешь хоронить себя в этой глуши.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});