Анжелика. Тулузская свадьба - Анна Голон

Анжелика то проникалась доверием к мужу, то снова боялась. Она была убеждена, что граф не изменит своему слову, но порой не могла сдержать долгую дрожь страха.

Она была пленницей хозяина этих мест.

* * *

Часто во время сиесты Анжелика садилась в нише одного из огромных окон длинной галереи, окаймляющей задний фасад дворца. Когда их распахивали, она превращалась в террасу, открытую приятным дуновениям ветра.

Именно здесь накрывали столы для обедов в компании друзей, устраивали фуршет или танцевали прохладными вечерами, в сумерках.

Большие залы для торжеств, где проходил свадебный прием, смотрели окнами на город и выходили к парадному подъезду, у которого останавливались экипажи гостей. А здесь, в галерее, беспокойное соседство с шумными улицами Тулузы совсем не ощущалось.

В тени садов, окружавших задний фасад дворца, город забывался. Спустившись всего лишь по трем или четырем ступеням из галереи или из апартаментов графини, можно было очутиться среди деревьев парка.

Анжелика привыкла по утрам бродить узкими грабовыми аллеями — аллеями для прогулок вдвоем, думала она. Ниспадающие ветви деревьев и цветники образовывали вдоль них арку из зелени, сохраняя тень. Извилистые дорожки увлекали ее к густым рощам, и, чем дальше она уходила, тем меньше вспоминала о городе. Сады создавали ощущение тайны, исподволь внушая мысль, что они безграничны. Словно стоя на пороге бескрайнего леса, Анжелика еще очень долго не решалась войти туда и возвращалась к дому.

Порой среди листвы она различала белые силуэты садовников, ловких, усердных, но всегда безмолвных, и это только усиливало впечатление, будто она очутилась на краю волшебной страны, населенной призраками. Иногда один из них приближался и, упав ниц, ставил перед хозяйкой корзину великолепных свежесрезанных цветов, составленных в изящные букеты, а затем сопровождал ее к дому, чтобы передать их пажу или служанке. То там, то здесь, случайно, Анжелика узнавала новые подробности о морисках — людях с бархатными глазами и кожей цвета янтаря или подгоревшего хлеба.

Они были последними уцелевшими жителями королевства Гранада, в прошлом одного из великих мусульманских государств, возникших в Испании после того, как арабы завоевали ее в начале VIII века. Девятьсот лет спустя, в годы правления мрачного и набожного Филиппа II[37], сына Карла V, была разыграна последняя карта христианской Реконкисты[38].

Мудехаров[39], иначе — «тех, кому разрешили остаться», заподозрили в том, что они ложнообращенные и продолжают втайне исповедовать ислам. После новых гонений, за которыми последовали годы кровавых мятежей, их изгнали из Андалусии[40]. Группами по полторы тысячи человек, под стражей двух сотен солдат, мудехары были увезены, а затем расселены на севере и западе Испании, на пустынных и ветреных плато Кастилии[41], в заснеженных и невозделанных сьеррах[42]…

По рассказам Беранжера де Майорка, мудехары были мирными и трудолюбивыми земледельцами, и вскоре после того, как их выслали, фруктовые рощи, сады и прекрасные поля Андалусии пришли в запустение.

Но «истинные христиане» исконных провинций внутренней Испании неистово воспротивились наплыву неверных и ложнообращенных, потребовали и добились их окончательного выселения. Те, кто сумел избежать костров аутодафе[43], возведенных инквизицией для отступников, и смерти от голода и болезней на дорогах изгнания, нашли убежище по ту сторону Пиренеев. С давних времен евреи и мусульмане смешались с цивилизацией Лангедока.

Мстительные каталонские дворяне[44] сыграли важную роль во всей этой мрачной истории, так как были каталонцами, а значит, ярыми врагами испанских правителей, которым графство Барселона предпочло Карла Великого еще в те далекие времена, когда он предпринял поход в Испанию, а его племянник Роланд трубил в рог, взывая о помощи в ущельях гор.

Анжелика обрадовалась, обнаружив в истории о морисках следы известной легенды.

Карл Великий, его племянник Роланд со своей невестой, красавицей Од, которая умерла от горя, получив известие о его смерти, — все они возвращали Анжелику в прекрасные дни «маленьких синих книжечек».

Они вели множество подобных разговоров во время долгих конных прогулок, на которые мадам де Пейрак отправлялась рано, на заре, с небольшим эскортом друзей. Таким образом, Анжелика с каждым днем все лучше узнавала эти места, но иногда окидывала озадаченным взглядом горизонт, когда пейзаж вокруг разительно отличался от пейзажа ее родных мест. Она любила ездить верхом. С тех пор как Анжелика прибыла на Юг, только это занятие помогало ей прийти в себя. К тому же во время подобных прогулок она могла свободно беседовать со своими спутниками.

Как-то раз д'Андижос рассказал ей о чиновнике Палаты по сбору налога на соль, дружба которого с мессиром де Пейраком так поразила Анжелику. Но маркиз не заметил ее настороженности. Наверно, он никогда не имел неприятностей со сборщиком налогов. Но друг монсеньора де Пейрака прекрасно справлялся со своими обязанностями, потому что был весьма состоятельным господином и, что еще более важно, талантливым инженером. Вместе с графом они задумали один грандиозный проект. Д'Андижос напомнил Анжелике их путешествие и то, как он рассказывал ей о климате, и о том, что Тулуза лежит в центре, меж двух морей, и правит всеми ветрами. Мягкие и влажные воздушные потоки приходили с запада, с Гасконского залива Атлантики, сливаясь с более сухими, а иногда и жгучими восточными ветрами Средиземного моря. Этот инженер был гением гидравлики: источники, реки, родники в горах, бурные потоки, ключи и ручьи — он умел рассчитывать их протяженность, определять их возможный путь через окрестные земли. Рожденный в Безье, сын «страны вод»[45], уезжая в Тулузу по судоходной Гаронне, он мечтал вырыть канал, который соединил бы оба моря[46].

Утопия, невыполнимый проект, о котором многие мечтали и до него. Но мессир де Пейрак помог ему своим состоянием и своей властью. «В чем заключается эта власть?» — чуть было не спросила Анжелика.

Так, она старалась получить объяснения всему, что казалось ей необычным. Грозный поток предостережений, который она увезла с собой из Монтелу, слишком часто возвращался к ней наяву, а иногда и во сне. Она пробуждалась в смятении и, очарованная всем, что ее окружало, спрашивала себя: «Кто и каким образом сможет однажды убедить ее, что она не в замке Жиля де Реца?»