Темные ангелы нашей природы. Опровержение пинкерской теории истории и насилия - Филипп Дуайер

теорию. А некоторые действительно уделяют Элиасу ограниченное внимание.

Во-вторых, Пинкер не приводит статистических данных, подтверждающих цивилизационную теорию. Он утверждает, что теория "сделала удивительное предсказание, которое оказалось верным", и что она объясняет снижение числа убийств в Европе со Средних веков до настоящего времени. В этом контексте важно помнить, что сам Элиас не делал никаких подобных предсказаний. Он не собирался объяснять долгосрочные тенденции в насильственной преступности. Лишь много позже, когда историки преступности начали выявлять долгосрочное снижение числа убийств, некоторые из них заинтересовались теориями Элиаса как возможным объяснением. Использование Пинкером статистики снова обманчиво. Поначалу различные графики и статистические расчеты, демонстрирующие долгосрочное снижение уровня убийств, могут показаться убедительными. Однако само по себе наблюдение определенных изменений ничего не говорит нам о причинах, вызвавших эти изменения . Снижение уровня убийств не доказывает, что цивилизационная теория является правильным (и единственно важным) объяснением. Существует много возможных объяснений высокого уровня убийств в Средние века и XVI веке, и есть много возможных объяснений снижения уровня убийств в последующие века. Ни одно из них нельзя исключить, просто подсчитав количество убийств.

Для доказательства того, что высокий уровень убийств связан с дефицитом цивилизации, а снижение уровня убийств вызвано ростом самоконтроля и чувства эмпатии, необходимы другие анализы. Такие анализы можно было бы провести, но они не включены в аргументацию Пинкера. Вообще, хотелось бы получить более подробные количественные исследования. Для того чтобы объяснить вариации и долгосрочные изменения, нам нужно больше информации, чем просто количество инцидентов. Нам нужна систематическая информация о мотивах, способах убийства, ходе событий, контекстах, отношениях между преступником и жертвой и т.д.

 

Заключение

Стивен Пинкер несет в себе исключительно позитив и надежду. Его грандиозное повествование, безусловно, интересно. Однако он подкрепляет его количественными данными, которые иногда не очень убедительны. Возможно, Пинкер прав во многих своих выводах. Проблема в том, что представленные количественные данные часто не подтверждают его утверждений. Иногда его использование статистических данных даже вводит в заблуждение. Он недооценивает и игнорирует фундаментальные проблемы, не обращает внимания на многие подводные камни, связанные с долгосрочными и кросс-культурными сравнениями. Он строит далеко идущие выводы на порой очень хрупких количественных данных. Он чрезмерно интерпретирует, упрощает, отбирает и даже корректирует имеющиеся количественные данные, чтобы они соответствовали и поддерживали его грандиозное повествование. Он избегает доказательств, указывающих на другие направления. Это очень жаль, потому что нам действительно нужен более квалифицированный, тонкий и разнообразный количественный анализ насилия и убийств в истории. Он нужен нам для понимания долгосрочных исторических изменений, а также для понимания и объяснения насилия в современном обществе.

 

Глава 4. Прогресс и его противоречия. Права человека, неравенство и насилие

 

Эрик Д. Вайц

Я утверждаю, что - это человек прав человека", - писал американский аболиционист Уильям Ллойд Гаррисон в 1853 г. Фредерик Дугласс также знал, что борьба с рабством является частью "великой доктрины прав человека", как заявляла Анжелина Гримке, и оба они связывали воедино права женщин и отмену рабства. "Права раба и права женщины, - продолжала она, - смешиваются, как цвета радуги". На более обыденном уровне в 1960-е годы великий британский историк Э. Х. Карр мог представить себе историческую практику только до тех пор, пока она была прочно связана с верой в прогресс, а это означало либеральный порядок и те достижения в науке, обществе и экономике, которые были характерны для Великобритании и Запада начиная с XVIII века. Стивен Пинкер счел бы все эти высказывания жерновами для своей мельницы непрерывного прогресса человечества. Рабство отменено, женщины имеют право голоса почти во всех странах планеты, а медицинский, технологический и экономический прогресс общества достиг таких высот, о которых Карр, писавший в 1961 году, даже не мог себе представить.

Пока все хорошо. Однако историк должен испытывать чувство тревоги от триумфального колокольного звона, который звучит в двух последних книгах Пинкера. Для того чтобы привлечь Пинкера на его излюбленное поле боя - статистику - потребуется целая армия научных сотрудников. Я не пойду по этому пути, и не пошел бы, даже если бы в моем распоряжении была такая армия. Не поможет и вызов Пинкеру, если он будет маршировать по унылой, депрессивной, бегущей в противоположную сторону дороге с односторонним движением и прибудет на конечную станцию, где все, что мы видим, - это состояние человека, отмеченное неудачами, стагнацией и насилием. Так утверждает ряд ученых и журналистов, которые считают, что права человека находятся на грани исчезновения, потерпели полный крах, носят утопический характер и поэтому подрывают реальный мир политики, отвлекают внимание от более важных социальных проблем, таких как неравенство, или основаны на западных принципах и поэтому обязательно имеют империалистический характер.

В области прав человека с XVIII века наблюдается большой прогресс. В этом самом общем утверждении мы можем согласиться с Пинкером. При всех своих ограничениях и неполном (в лучшем случае) осуществлении права человека остаются нашей лучшей надеждой на построение мирного, справедливого и эгалитарного общества, к которому стремится Пинкер, общества, где людей уважают и признают независимо от их пола, национальности или расы, где каждый имеет доступ к основным жизненным потребностям и пользуется свободой самовыражения, может работать, строить и творить по своему желанию, объединяться с другими по своему желанию и быть свободным от бедствий насилия и насильственных перемещений.

Однако успехи в области прав человека не были ни просто положительными, ни легко достижимыми. Вместо того чтобы вступать с Пинкером в статистические баталии, я хочу развить критику, основанную на двух концептуальных недостатках его работы. Первый связан с его медовым пониманием Просвещения как философского движения. Права человека сегодня, безусловно, опираются на идеи Просвещения о свободе и правах личности. Однако те же деятели Просвещения, которые отстаивали свободу, ограничивали ее рамки, стремясь разделить людей на группы по расовому и гендерному признаку. Их аргументы в этом направлении не были ошибкой или недосмотром, и вряд ли они не имели политических последствий. Они были неотъемлемой частью исследования природы человека в эпоху Просвещения. Разделение людей на цивилизованных и варваров лежало в основе мысли Просвещения и позволяло нарушать права человека и осуществлять открытое насилие над теми, кого считали неспособными к рациональному и прогрессивному мышлению. Дело не в том, чтобы развенчать Просвещение в целом, а в том, чтобы осознать сложности и противоречия, лежащие в основе философии Просвещения, которые Пинкер так легкомысленно игнорирует. Если мы хотим приблизиться к миру, в котором права человека будут соблюдаться в большей, а не в меньшей степени,