Темнота - Владислав Ивченко

Благодаря лишь сверхусилию, смог выйти кот-демон из ступора праздника и уйти в полет работы, которой предстояло немало. Нужно было готовить свадьбу и не просто свадьбу, а свадьбищу, сам директор прибудет! Узнав о такой милости городские демоны стали здороваться с Котофеем, завязывать дружбу и набиваться с услугами, тогда как за спиной слали в ведомство кляузы, вменяя в вину коту-демону излишнее благодушие и даже тайное склонение к адвентизму седьмого дня. Только не могли мелочные стрелы зависти пробить щит расположения самого Клемуцоцала. С еще большей скоростью замелькали вагоны с краденным сахаром, отправляемые куда-то за Кавказский хребет. Был обращен в рафинадный столб, слишком любопытный работник КГБ. Все остальное двигалось без колдовства, а с помощью основных экономических формул: Д-Т,Т-Д. Горы припасов и реки вина оседали в Дворце Культуры сахарного завода, где и планировалось проводить торжества. Здание обмотали черной материей и для маскировки и праздник все-таки. В назначений день были выведены из строя все КП и НП войск ПВО, чтобы доблестные наши ракетчики не натворили делов. На подходе к дворцу культуры небо все рябило от ведьм-таксисток, доставлявших гостей из разных концов разных Вселенных. Ох уж эти ведьмы, отчаянные шалуньи! Чуть что сразу флиртуют, одна до того дозаигрывалась, что Марса не заметила. Теперь там гигантские впадины есть, а жизни нет. Прибывшие гости были встречаемы и новобрачными в фойе. Гости вручали свои подарки в числе которых преобладали души и кусочки времени (от недели до полугода в зависимости от состоятельности). Гостям вручали специальные очки, чтобы не ослепли от блистательной красоты невесты. Но гости щурились даже в очках и смачно цокали языками, выражая крайнюю степень зависти коту-демону, дескать в злодейском отношении ерунда, а какую кралю себе оторвал и как же мы ее проглядели. Так продолжалось до тех пор пока в громах и молниях, трясениях и извержениях, дыме и паре не пролился на серый вытертый пол Дворца культуры золотой дождь, формообразовавшийся в самого Клемуцоцала, директора Нижнедемонского ведомства. Зрелище было настолько величественное, что некоторые даже отвели свои взгляды от красавицы. Впрочем ненадолго, потому что сам директор смотрел на красавицу неотрывно и страстно. Если бы из взглядов делали электричество, то этого взгляда хватило бы не на одно тысячелетие, такова была его сила и напряженность. И как не был кот-демон счастлив и взволнован, но заметил это неприличное глядение. Зачесалось у него в боку, захотелось коньяку и прошибло мировой тоской, подумалось, что все зря и ненадежно и тлен, мама, где ты, мама! А Клемуцоцал, проклятый Клемуцоцал все смотрел и смотрел, будто надеялся пожрать глазами невесту, величественную в своей прекрасности. А она смотрела на его и снисходительно улыбалась улыбкой повелительницы. Тем временем некоторые малодуховные создания мелкодемонского калибра, в основном из чертенят и президентов, стали потихоньку таскать со стола снедь и графины. Не отрывая глаз, Клемуцоцал, в наказание за порченье романтики, отправил их на руководящие посты (все таки нечистая сила), где они и преуспевают по си поры. А поединок взглядов продолжался. Все оставшиеся с восторгом наблюдали за этим невиданным сражением нестерпимой красы и неподъемной силы. Только кот-демон нервно скалил свои пломбированные клыки, крутил хвостом и вострил когти. Его простреленное ухо налилось до пунцового цвета, белый мех вздыбился, глаза помутились. Чуял, что будет дальше, чуял верную погибель, но ведь не трус, не испугался смерти, решил дождаться ее и плюнуть ей в глаз. Вдруг Клемуцоцал признал свое поражение в битве взглядов и пал на колени. Понял Котофей, что пробил его час и со всем отчаянием бросился на директора, с остервенело холодным желанием отомстить разрушителю счастья. Уже в прыжке рассеян был кот-демон на атомы, что непременно и должно было случиться с нарушителем чинопочитания. А директор обратился вдруг в непосильного воображению вепря и бросился вперед, подхватил невесту и величаво понесся к выходу. На пороге резко остановился, прохрипел: «Извините, перепутал». Обратился в огромного быка и на рогах умчал красавицу в межгалактические просторы, на ходу обещая ей создать новый материк и назвать в честь ее. Гости сняли очки, сели за столы, выпили и закусили, помянули кота-демона, изрядно набезобразничали и разошлись.

Так закончилась эта история, точнее не так. Наказанный не столько за самоуправство, сколько за красоту похищенной, Клемуцоцал бороздит теперь просторы СНГ в вагоне с печальными окнами, куда попал навсегда. Красавица водит шашни с шишками из Верхнедемонского ведомства, добивается хотя бы временного бессмертия. В нашем городе не стало котов-демонов, но развелись мыши и руководители, грызущие сообразно размерам и чинам.

А многие теперь бояться любви, потому что, если любовь погубила даже кота-демона, то как же быть нам – людям.

1997 г.

САМЫЙ СЧАСТЛИВЫЙ ГОРОД НА ЗЕМЛЕ

Город стал таким сразу и вдруг, а не после многих лет тяжких трудов, что еще раз доказывает первенство духа над материей. Город стал таким, когда в него пришел Он и закончил все бедствия. Город будет таким вечно, пока будут жить люди и не кончатся патроны.

До Его прихода город ничем не выделялся из череды точно таких же исчезающих городов вымирающей страны, идущей к натуральному хозяйству, добыванию огня трением и человеческим жертвоприношениям. Народ, населявший эту страну, имел печальное прошлое, ничтожное настоящие и ужасное будущее. Уже давно хребет народа был сломан, а на его месте выросли разные новообразования. Мало рожал этот народ соли земли, но много грязи. Цвел он не трудолюбием, культурой или добротой, а пьянством и преступлениями. Старики мечтали о смерти, остальные хотели выжить, и в этом, в общем то нормальном стремлении, часто виделась агония. Было похоже на миграции африканских антилоп, когда огромные стада перепуганных животных несутся по просторам саванны куда-то вперед. Многих выдергивают хищники, многие гибнут под копытами собратьев, но стадо бежит, понурив голову в серую пыль и мысль одна: «Только б не меня. В говне, без надежд, но пожить! Господи!» Так и этот народ, метался, дергался, куда-то несся, его обдирали чиновники, бандиты, милиция, сами себя, кого-то убивали, кто-то вешался, остальные бежали и та же мысль пронзительным криком: «Только б не меня! Пусть так, пусть мерзкое существование, пусть лизать задницы, но только не меня! Пожить!» Но если антилопы от века совершают этот бег, он часть их жизненного цикла и имеет смысл, то бег этого народа был не частью, а целым, заполнившим всю жизнь без остатка, искоренившим жизнь своей бессмысленностью и самоистребительностью. Все бежали, судорожно извивались в отчаянной попытке выжить, искали какого-то укрытия и спасения, но в этой стране спасение было только под землей.

Счастливы были те, кто в этом ужасном беге не поднимал головы из всколыханной пыли и почитал бег за естественное состояние народа. Они воспринимали эту бессмыслицу как неизбежность и успокаивались мыслью, что так и нужно. Многие подымали голову, но тут же прятали не желая мучаться от сознания ущербности своей страны и абсолютного безпросвета. Кто мог, прибивался к другим стадам, содержащимся в теплых и сытых, насквозь автоматизированных фермах, а кто не мог, тот бежал, отдавая все силы этому уничтожительному занятию.

Если бы кто-нибудь увидел город до Его, то ни за что бы не заметил как он мчится со страшной скоростью к своему концу. Наоборот, казалось городу чуждо всякое движение. Тихие пыльные улицы, вялые люди с пустыми глазами, ветшающие здания и отсутствие всякой созидательной деятельности, кроме установки надгробий. Город был большим болотом и как во всяком болоте, в нем процветали жабы, холодные и лупоглазые. Город гнил, как положено, с головы. В городе было много голов, оставшихся еще от былого монстра, разваленного кишечными паразитами. Каждая голова гнила и весь город был покрыт трупной сыпью забвения. Базары язвами расползлись по городу, давая вроде шанс выжить, но это был тот же бег, еще более страшные хищники. Все хотели выжить, одни чтобы не сдохнуть с голода, другие, чтоб и правнукам хватило. Было одно движение мыслей: «Только не меня!» И каждый жил по-своему. Чиновники красть, бандиты грабить, прочие садить бесконечные огороды картошки, работать на трех работах, лизать задницы и опасливо молчать. Только не меня. Заводы, которыми славился город, стояли, потому что все уже украли и продали. Были даже специалисты, разорившие по три-четыре завода. Их ценили, они наживались сами и делились. Город был пирамидой на самом дне которой обретались малые мира сего. Их драли мелкие бандиты-чиновники, платившие крупным. Крупные платили правителю области, бандиты давали кусок и милицейским генералам. Хозяин области драл всех и удовлетворял президента.