В полусне - Макс Мах

Тракт ожил, погода улучшилась. Воздух, напоенный ароматами весны, был свеж. Дышалось легко, да и путешествие складывалось куда как приятнее, чем дорога в Ладжер. Они ехали верхом и, соответственно, даже не утомляя животных, двигались достаточно быстро. Достаточно сказать, что всего за восемь дней Герт и Шенк добрались до Чертовой делянки — большого ярмарочного села, расположенного как раз на границе между княжеством Норфей и королевством Шеан.

День был, однако, не ярмарочный. Просторное торжище — площадка, на которой разворачивалась торговля, — пустовало. Пустынно было и на улицах села. Оно и к лучшему, если честно. Герт же не торговать сюда приехал, и не покупать. Пообедали в корчме и поехали дальше, рассудив, что при нормальном темпе движения уж всяко разно успеют добраться засветло до следующей крупной деревни, называвшейся куда симпатичней — Жаворонками. Выехали из корчмы, пополнив запасы сушеных фруктов, вина и табака, и не торопясь доехали до пограничного перехода, где предъявили шеанским стражникам грамотки наемников, выданные им еще в Визере покойным Лундом.

«А вот и напоминание! — отметил Герт, убирая подорожную в карман плаща. — В цивилизованных странах человек без документов — это или вельможа, или нищеброд».

Стражников грамотки Герта и Шенка вполне устроили, и вскоре они уже ехали шагом по Гуртовой тропе, направляясь к излучине Шейны, где можно было сесть на одну из торговых барок, и тем сократить свой путь, сплавившись по реке до столицы Шеана. Дороги до Орешни-на-Шейне — портового городка в излучине реки, — было от силы дня три-четыре, да еще на барке два дня до Вье и три-четыре до Шеана, как раз к концу месяца могли успеть.

— Ничего не расскажешь? — Шенк чуть повернул голову к Герту, но выражение лица у него при этом было скорее ироничное, чем озабоченное.

— О чем?

И в самом деле, они были в пути уже который день, но ни разу еще не обсуждали ни того, куда и зачем они направляются, ни заполошных — едва ли не истерических — поисков Зандера и Маргерит. Вполне нормальным Герт тогда не был, и Шенк не мог этого не заметить. Промолчал, впрочем, — и правильно сделал, — но будет ли и дальше делать вид, что ничего не произошло?

«Нет, не будет. И будет прав!»

То же и с наймом. Месть — красивое слово и хорошо звучит в правильном контексте. Но достаточно ли такого объяснения тому, кого ты выбрал себе в напарники? Вероятно, нет. И опять-таки, все упирается в личные отношения. Платишь ты ему деньги или нет, ты зовешь человека в опасное путешествие. Так, будь любезен, объяснись, хотя бы в общих чертах, куда и зачем.

— Ничего не расскажешь?

— О чем?

— Да, хоть о чем-нибудь!

— Ну, разве что так! — вздохнул Герт и надолго замолчал, разбираясь со своими интуициями и предположениями, голосами совести и чести, и с опасениями, как без них!

— Карл! — нарушил молчание Шенк. — Ты же не просто так нервничал! Я знаю, когда люди взволнованы, ты таким и был. Но, с другой стороны… Ты уж прости, Карл, но тебе, насколько я понимаю, это не свойственно. Ты к людям холоден… В основном. И вдруг такое! Поэтому я и спрашиваю, что произошло между вами той ночью?

— Боги! — Герт и сам много об этом думал. И о том, что произошло между ним и Зандером, и о том, чего между ними не случилось. — Знаешь, Шенк, а что если это не твое дело?! Я же не спрашиваю, к кому ты ходил в ту ночь!

— Спроси! — предложил Шенк.

— Ну, и где ты был? — без всякого желания спросил Герт, он просто уступал напору обстоятельств.

— Я навещал старшую сестру.

— Твоя сестра живет в Ладжере? — удивился Герт. — Ты же, вроде, из Ливо!

— Муж Анны торгует шелком, — невозмутимо объяснил Шенк. — Раньше они жили в Шагоре, но два года назад перебрались в Ладжер.

— Постой! Постой! — Герт понял, отчего так удивился. — Но ты же дворянин! Служил в гвардии…

— Ох, парень! — усмехнулся в ответ Шенк. — Иногда мне кажется, что ты старый старик, а не молодой парень. Все-то ты знаешь, все-то понимаешь. А потом раз, и вдруг выясняется, что жизни ты совсем не знаешь. Дворянство… замок… то да се… Видел бы ты наш замок! — качнул головой Шенк. — Анна принесла мастеру Хуггеру герб и честь, а он усыпал ее золотом и самоцветами. И одел в шелка… — по губам Шенка скользнула грустная улыбка, но тут же и исчезла. — Как думаешь, честная это сделка?

— Наверное, да! — Герт не был в этом уверен, весь его опыт говорил об обратном, но он чувствовал, лучше промолчать.

— Вот и я так думаю, — кивнул Шенк. — Сейчас. Но пять лет назад, когда моя красавица сестра, внучатая племянница лорда Агира — великого воеводы ополчения Северного Олфа, вышла замуж за простого мужика, выбившегося в люди одной лишь своей хитростью, я был в гневе. И гнев мой был разрушителен! Он поссорил меня с сестрой и отцом, выгнал из дома и отправил в изгнание. Вот какой это был гнев. А вчера я пришел к ней домой, увидел племянников, распил с господином Хуггером бутылку дорогого вина из Ланскроны, и попросил у них прощения. У обоих. Он, Карл, хороший человек. И ей с ним хорошо живется, даже при том, что он на двадцать лет ее старше. И он, представь, читает книги и размышляет о высоком, а мой дед не умел даже расписаться, хотя и приходился братом самому лорду-командующему. Такая вот поучительная история.

— Которая говорит больше о тебе, чем о них.

— Возможно, — согласился Шенк. — А теперь кое-что о тебе. Ты хороший человек, Карл, но холодный. Всех держишь на расстоянии, и никому не позволяешь приблизиться. Но ребятишек этих ты, вроде бы, подпустил ближе остальных. И они к тебе… Ну, не знаю! Если бы они не были женаты, я бы сказал, что Маргерит в тебя влюблена. И если бы Зандер не был парнем, я бы и про него так сказал. Видел бы ты, как они на тебя смотрели! Поэтому я и спрашиваю, что произошло той ночью?

Молчать и дальше было бы неправильно, особенно после того, что рассказал ему Шенк.

— Скажем так, — ответил Герт, осторожно подбирая слова, — возможно, я причинил Зандеру… Я проявил по отношению к нему неучтивость.

— То есть, попросту говоря, ты переспал с Маргерит?

— Нет! До этого не дошло!

Такой вариант истории звучал куда лучше, чем то, что едва не произошло на самом деле.

— Но попытку сделал?

— Я был пьян.

— Это не оправдание.

— Я знаю, — согласился Герт.

— Расстроен? — В голосе Шенка прозвучало сочувствие.

— Еще как!

— Но ведь ты, и в самом деле был пьян!

— Это не оправдание!

— Достаточно! — поднял руку Шенк. — Я все понял. Вопрос снят.

* * *

Солнце клонилось к закату, и до Орешни оставалось не более двух часов пути. Как раз к сумеркам и добрались бы. Однако человек предполагает, а Судьба располагает. И ее изобретательности, порой, нет границ.

За поворотом дороги Герт увидел пылившую в отдалении роскошную карету и двух всадников на высоких черных конях рысивших позади нее. Минуту, другую он наблюдал за уплывавшей вдаль мечтой, строя догадки о той, кому принадлежит эта карета, о ее титуле и красоте, богатстве и великолепии.

«Богини живут в золотых чертогах!» — вспомнил он слова древнего поэта, и в это мгновение карету резко качнуло на очередном ухабе, раздался громкий треск, и одно из колес, словно бы, подломилось и ушло под днище экипажа. Испуганные лошади дернули, карета завалилась набок и просела назад, а кучер вылетел с облучка и рухнул на обочину. Что уж говорить о паре ливрейных слуг, стоявших по обычаю позади экипажа! Их просто смело, разбросав по сторонам дороги.

Все произошло так быстро, что, никто, кажется, не успел отреагировать и уж тем более, что-нибудь предпринять, сделать, сказать. Конвойные растерялись, не зная что им теперь делать, а оставшиеся без твердой руки лошади понесли, и карета заскрежетала осью, вспахивая дорогу, словно поле плугом, и все больше кренясь набок.

Честно говоря, Герт и сам оторопел. Имея мало опыта в подобного рода делах, он не сразу оценил опасность, грозившую только что придуманной им красавице, и уж, тем более, не сообразил, как ей помочь. А вот Шенк не сплоховал. Начав действовать еще до того, как Герт осознал, что и как происходит на дороге, Шенк послал коня в галоп, резко вырвался вперед и за считанные мгновения догнал опасно раскачивающуюся и вот-вот готовую слететь с дороги карету. Догнал, поравнялся с понесшей четверкой, выпрыгнул из седла и уже через мгновение сидел верхом на одной из каурых — все в масть — лошадей. Как он подчинил ее и остальных животных своей воле и заставил остановиться, Герт так и не понял, но сделано это было лихо, а главное — вовремя.

Карета остановилась. Герт подъехал к ней одновременно с конвойными и спрыгнул на землю. И в тот же момент, — словно его только и дожидались, — дверца экипажа распахнулась и из глубины кареты зазвучали ругательства, сочность и своеобразие которых мог оценить лишь человек, знающий толк в богохульстве. Герт знал.