«Если», 2004 № 04 - Журнал «Если»

— А не ваш ли черед настал мемуары на древнерусскую, то бишь докиберозойскую тему написать? Вспомнить, как все начиналось. Как первый раз пришла Сила. Ведь это гораздо интереснее, чем делать коловертышей, цена на которых и в самом деле резко покатилась вниз.

Молвив это, Верлиока стал оседать, словно полипептидный слизень, впитываться в пол, а потом и вовсе исчез.

А если, подумал Кощей, дело даже не в упавшем спросе на коловертышей? Может, этот генерал-олигарх не вполне здоров психически, какой-нибудь мелкий наг проточил его системную плату и мусорит в стеке…

До крика главного дворцового петуха оставалась пара кольцевых часов, и можно было еще поработать, но слова Верлиоки действовали как наваждение.

Вспоминать, вспоминать… А если и в самом деле вспомнить, как пришла Сила? Покопаться в накопителях данных, заглянуть в теневую подпроцессорную память на спинтронике…

Да, была питерская коммуналка, и ты провел в ней свое детство, отрочество и юность. Были соседи-алкоголики с вечно мокрыми штанами, фигуряла дама типа бандерши. А какие отвратительные вечеринки она закатывала для матросов ленинградской военно-морской базы под «Слэйд» и Аллу Пугачеву. Жила кикимора за шкафом. В самом деле. Ты же верил, что старушка-соседка Матильда Ивановна — кикимора… А в коммуналке ниже этажом обитала молодая балерина Кировского театра. Ты не раз видел, как она целуется в лифте с красавцем-мясником из магазина «Диета», что на первом этаже. И ты хотел ночью спуститься по наружной стене да пройти сквозь окно ее комнаты, чтобы целовать ее так же, как страстный мясник…

Прошлое плавно перетекало в настоящее, в емкую оперативную память. Не таковы твои накопители, Кэш, чтобы потерять хоть один бит информации.

Как-то ты сидел и мастерил персональный компьютер из деталей, найденных на свалке возле режимного института. И вдруг… Было, наверное, пять утра, голова твоя от усталости и «беломора» почти лежала на столе, хотя ты еще что-то натужно паял. Из-за шкафа как будто высунулась старушечья рука кикиморы и протянула яичко с сияющей иглой внутри.

Игла уколола тебя, и ты проснулся, хотя, может быть, и не спал вовсе. В любом случае, за краткий период сатори-озарения между забытьем и бодрствованием ты понял, как пройти переформатирование и стать могучим демоном техносферы.

В реальности это произошло лишь десятки лет спустя, в 2018 году, когда ты уже забыл очень многое из этих нескольких мгновений полной ясности, подаренных силой Буддхи. Наверное, поэтому переформатирование в Кощея не принесло тебе в итоге счастья…

Возбудилась вся эмоциональная матрица, психоинтерфейс вызвал функции азарта и интереса. Надо вспомнить все.

8. Властелин памяти

На жесткой кремнийорганической ладони Кощея лежало магическое семечко, умеющее сосать энергию и материю — сгусток тайных слов и имен, который должен был воссоздать давно исчезнувшее царство.

В обоих стандартных типах колдовства творится насилие над тупой материей, которую чаровник жестко подчиняет своей воле.

Оба типа колдовства лицензируются строгими властителями-сидами. Если хотите обойти лицензию, то в перспективе вас ждет костер или кислота…

Все три глаза Кощея посмотрели вдаль, сквозь века и миры, залившись мечтательной синью.

Должен, обязательно должен быть третий тип колдовства. Колдовства при помощи великой силы Буддхи, которая способна одухотворить вещество, придать собственный разум каждой материальной точке, оживить даже вакуум.

Да, наверное, одухотворенное вещество — это очень опасно. Достаточно вспомнить стихийных богов — громовержца Зевса, владыку моря Посейдона, богиню земли Гею.

Если подумать, то сиды в чем-то правы. Если бы третий вид творения был возможен, то это означало бы конец не только их власти, но и всей Ананты. А может быть, и мира в прежнем его виде…

Третье, третье. Кощей выдохнул через пневматический клапан. Займемся пока обычной нелицензированной и уголовно наказуемой нановегетацией.

Кощей сотворил над семечком знак Main, и в быстро проросшие стебельки полетели параметры-заклинания.

Похолодало, стало моросить, стебли, утолщаясь, тянули энергию почище любого дракулы. Вот на них забугрились почки. Не успел чихнуть от острого аромата весны, а они уже набухли. Вот лопнула первая, выпустив наружу склизкие ноги и ботинки человеческого формата. Следом высунулась голова и, сплюнув зеленью, произнесла: «Это где я?»

Начертанный в послушном воздухе знак New заставил лопнуть еще одну почку…

Знак New Array стал плодить тварей горстями.

Древо пускало во все стороны жадные ветки, с которых падали объекты и субъекты.

И вот колдовство было завершено знаком Thread.stop. Реальность питерской коммуналки образца 1979 года заполнила выделенное пространство. Кощей увидел самого себя, тощего юнца-пэтэушника, сидящего с паяльником за столом. Стол был завален интегральными схемами, журналами «Техника — молодежи» и слегка подкрашен тусклым желтым светом лампы, вязнувшим в клубах табачного дыма.

Из-за стены доносились похохатывания бандерши и сальные шутки матросов, грохот группы «Слейд», get down and get with it. Тяжелая голова юного Юры Кощеева клонилась к напоенной снами столешнице. И вдруг из-за шкафа потянулась сухая рука старушки-кикиморы с яичком. О, великая сила Буддхи!

Кэш рванулся и выхватил яичко. Кикимора успела цапнуть его, но до этого ли было сейчас. Он быстро раздавил скорлупу, и вот уже сияющая игла в его руке, достаточно вонзить ее в универсальный разъем на темени и…

Страшный многотонный удар бросил Кощея на облупленный гол коммуналки.

Над поверженным Бессмертным стоял Верлиока. Верлиока и Тэнго в одном лице. Вернее, чудо-юдо о двух лицах. Если считать вторым лицом знак Break под инквизиторским капюшоном.

Игла уже перекочевала в одну из рук чуда-юда.

— Спасибо за службу, Кэш. Вот и закончилась твоя долгая смена. На мегалите, который придавит твою могилу, будет начертана примерно такая эпитафия: «Самое лучшее, что он сделал — отдал концы».

Кощей пытался что-то предпринять. Но ни один сигнал не проходил от процессора к двигательному аппарату, к мезонному мечу-кладенцу. Все микросхемы были заполнены изнуряющим белым шумом, который быстро превращался в боль.

— Ломай иглу, ломай, гад болотный, — прохрипел поверженный, почти утративший контроль над речевым интерфейсом. — И ты увидишь, как никогда не умирает русский Кощей.

Погрозил пальцем Верлиока. Хмыкнула личина Тэнго под капюшоном.

— Ну, Кэш, ну, проказник, помучил ты нас. Впору тебе Сфинксом назваться. Сорок сороков умных голов перегорело, прежде чем разгадали мы твою загадку. Игла — всего лишь игла, ломай ее сколько влезет, ибо она токмо частица малая от большой системы, которую наколдовываешь ты из своего докиберозойского подсознания. Оная система, визуально — царство советское докибернетическое, обращает время вспять, через энтропийный барьер к состоянию с малой вероятностью. И вставал ты вновь из праха, еще сильнее прежнего. Только сегодня уже ляжешь — не встанешь… Увы, никаких последних желаний. Выкурить трубочку, сходить в туалет — это не для таких хитрецов.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});