Пятница - Татьяна Додонова

Осторожно забралась на один из камней и с радостью увидела — да, стайки некрупной рыбы, метались между камнями. Рот Катерины, от воспоминания о жаренной рыбе, наполнился слюной. Она сглотнула и приступила к работе.

Осторожно опустилась по пояс в воду рядом с камнем. Разложила все, что принесла с собой на его поверхности.

Первым делом, застыла, и определила, в каком месте, наиболее часто кружат стаи рыбы. Привязала тонкую ивовую бечевку к тонкой, короткой палочке. Куском шнурка, обвязала толстый сучок, второй его конец привязала к заколке.

Улыбнувшись, гордо повертела в руках свой капкан. Подошла к намеченному месту и воткнула конец сучка в песок под водой.

Здесь было не глубоко, так, что дно было видно как на ладони. Немного отвела заколку в сторону, и, осторожно нажав на неё, раздвинула зубья. Вставила между ними палочку с привязанной веревочкой, зажав ее концы зубьями. Погрузила заколку в воду недалеко от сучка. Вернулась к камню, очистила банан и откусила несколько мелких кусочков и проглотила, утолив наступающий голод. Сбила с поверхности камня ракушку и раздробила ее корпус своим мачете. Отросшими ногтями, выскоблила из нее внутренности и вернулась к своей ловушке. Осторожно положила это ракушечье мясо между зубьев заколки. Протянула веревочку, забралась на камень и удобно на нем устроилась так, чтобы было видно, что твориться возле самодельной рыбной ловушки.

С удовольствием доела остатки банана.

Солнце припекало, искрясь в широкой, золотистой солнечной дорожке на поверхности океана и постепенно поднимаясь к зениту..

Катерина напряглась. Очередная стайка ставридки очутилась возле камня и заметалась там, где стояла ловушка. Катерина заметила, что несколько рыбешек одновременно, клевали ракушечье мясо.

Она дернула веревочку и кинулась в воду.

Какова же была ее радость, когда она увидела, что ее капкан, сработал как нельзя лучше. Между зубьями заколки были зажаты две рыбешки, которые бились в этом капкане, заставляя его прыгать по песчаному дну.

Катя выхватила свой капкан из воды, гордо подняла его над головой и берег острова, огласил радостный человеческий крик, победившей амазонки!

Она сбегала за кокосом, и весь остаток дня, посветила рыбной ловле.

Вечером, на заходе солнца, нанизав на проволочку несколько рыбешек, повесила их над огнем.

С замиранием сердца, очистила от сгоревшего пальмового листа, то, что оставляла с утра на обжиг.

На свет появилось достаточно аккуратно сделанное, глиняное блюдце. Глина затвердела как камень. Катерина вернулась к проходу и закрепила более надежно, вырванную ветром самодельную дверь.

Её колючий забор, уже расширился и поднялся на высоту крыши и снаружи, весь навес выглядел как огромный разросшийся колючий кустарник.

Она вернулась в пещеру. Подбросила «топливо» в костер.

Рыба уже совсем «созрела», потрескалась и шипела. Катерина сняла проволочку и приступила в первый раз на этом острове, к «горячему», вкусному ужину. Она забыла, что нет соли. Вкус рыбы забивал все остальные воспоминания, о здоровой человеческой пище. Покончив с остатками, бросила объедки в костер и в сытом изнеможении, откинулась на своем топчане.

Она стала уже привыкать к этой островной, полной ежедневных приключений жизни. Сначала она не замечала, как летят дни. Когда спохватилась, поняла, что сделала глупость, но неделя уже прошла. Отмотав в памяти все пройденное, она вычислила, что эта её эпопея Робинзонады, началась в пятницу, тринадцатого числа.

С тех пор, она каждый день, острой палочкой делала отметки на песчанике стены, о каждом прошедшем дне. Катерина встала и подошла к своему календарю. В отсветах пламени, мелькали черточки, которых уже было довольно много.

Она села на корточки и пересчитала их.

Тяжело вздохнула. Кончался третий месяц ее пребывания на этом необитаемом острове. Катерина усмехнулась, отогнала мрачные мысли и снова легла. Она стала фантазировать, как можно из глины, слепить мебель — настоящую мебель, чтобы обстановка в пещере, выглядела совершенно домашней.

Решение было принято. Первым делом она слепит стол!

Катя улыбнулась, накрылась «одеялом» и повернулась спиной к огню.

Возле пещеры, привлеченная запахом жареной рыбы, кругами ходила старая знакомая рысь.

Уколовшись носом о колючки забора-кустарника, она фыркнула, и скрылась за гребнем пригорка.

Глава 19

Темный московский переулок.

Двое парней из клуба «Ущелье» прижали к стене дома, третьего. Это Николай и Владислав. Прижатый к стене сутенер, хлюпкий по виду, но с пальцами, унизанными золотыми перстнями, хрипел, повиснув на их руках.

— Я ничего не знаю. Это правда. Не надо мне руки ломать. Я уже все вам сказал, что знал. Умоляю — не бейте! У меня семья, — он выплюнул из окровавленного рта, выбитый зуб.

Николай брезгливо скривился.

— Семья говоришь? А девчонок, малолеток опускать — это как? По-семейному? Нет падла! Ты знаешь… Всё знаешь! Просто обязан знать… Ты же гнида! И мы все про тебя сука знаем! Ты опарыш, служил в саперных войсках и трахал маленьких азиатских девочек в Ташкенте! Так ведь? Влад, врежь ему еще!

Николай ослабил свою железную хватку. Второй парень, накачанный не меньше Николая, резко ударил коленом сутенера в солнечное сплетение.

Тот упал на асфальт, разевая рот, как выброшенная на берег рыба. Следующий удар кованного армейского ботинка, окинул голову сутенера к стенке. Его затылок врезался в штукатурку и отколол ее кусок.

В переулок, с любопытством заглянули проститутки. Свет, от далекой, засиженной мухами лампочки на столбе, еле освещал место избиения сутенера. Одна обернулась к другой,

— Слышь Ленка? Это же нашего хмыря метелят! Класс! Так ему гниде, так!

Вторая проститутка, осторожно вглядывается в темноту переулка из-за плеча подруги.

— Это, наверное, корешки «Юродивого» с соседнего района! Он давно на это место глаз положил. Может, переметнемся к нему?

Они радостно, со злорадными улыбками на лицах, наблюдали издалека, за избиением своего хозяина. Николай наступил подошвой ботинка на горло сутенера.

Тот судорожно схватился окровавленными руками за его ногу и забормотал, плюясь кровью:

— Не надо! Не бейте! Я вспомнил, вспомнил. Это там. На «Канатной», возле булочной на углу. Там двое кавказцев… Не дави! Задыхаюсь! Это они, наверное, торгуют пластидом. Они у меня покупали остатки… Я приволок из армии.

Николай снял ногу с горла сутенера.

— Ну, ну! Дальше!

Владислав легонько пнул его ногой. Сутенер застонал и продолжил: