Служанка Леди Эверсон (СИ) - Вертинская Стася

Я аккуратно сняла её ладонь со своей руки.

- Я не могу отказать лорду. Ты же знаешь, - тихо ответила я.

- Точно. Браслет, - и она заплакала. – Но это нечестно. Нечестно!

- Сильвия брала украшения госпожи, - я вдруг вспомнила услышанный когда-то разговор. Должна же быть польза от этих знаний.

- Ты хочешь, чтобы я сдала её? - Эмма перестала плакать, но продолжала всхлипывать. Мы обе знали, что если она расскажет о Сильвии кому-то из господ, то девушку выгонят. Та имела весьма мстительный характер и, скорее всего, подставит и саму Эмму. А не она, то кто-нибудь из её подруг. И тогда в сопровождение возьмут не Эмму, а кого-то еще.

- Нет, но ты можешь попросить Сильвию остаться. В обмен на то, что будешь хранить её секрет.

- Но… Ты уверена? Откуда ты знаешь?

- Слышала их разговор.

- Так она не одна? Но кто еще? – глаза Эммы загорелись любопытством. Все в поместье любили сплетни.

- Выезжать утром. Тебе нужно решить вопрос с Сильвией сегодня, - я не стала отвечать на её вопрос. Эмма посмотрела на меня, будто ждала, что я передумаю. Но все же развернулась и быстро ушла. Я потерла растревоженную рану, глядя ей вслед, и продолжила путь.

Утром все слуги поместья вышли во двор проводить госпожу Меланию. Юная леди шумно прощалась с родителями. Старшая леди Эверсон уже в который раз повторяла ей о безопасности в пути и достойном поведении на отборе. Мелания впервые уезжала так далеко одна, и с родственниками увидится уже только после окончания отбора. Эрик, вышедший проводить сестру, остался стоять на крыльце. Опершись спиной о стену, он мрачно смотрел то на Меланию, то на меня. Я испытывала некоторое облегчение от того, что нескоро увижу младшего господина.

Сияющая Эмма щебетала, прощаясь, с другими служанками. А Сильвия, все-таки уступившая ей место, стояла в стороне, с обидой глядя на былую подругу. Рядом с ней стояла испуганная Метти – узнай леди Эверсон об их проделках, выгнали бы обеих без рекомендаций.

Виен Онсур в окружении императорских стражников ожидал возле самой простой кареты, которая была у Эверсонов. С нее сняли украшения и гербы семейства Эверсонов – лишнее внимание нам было ни к чему. Он не торопил затянувшую прощание Меланию, с равнодушием осматривая двор.

Я нерешительно стояла возле лошади, не зная, что мне делать. Посланник императора, как и его люди, не спешили оседлать своих лошадей. И я, последовав их примеру, топталась на месте. Впервые за всё время моего пребывания здесь я была одета в удобный для сражений и тренировок костюм за пределами тренировочной площадки. Слуги, привыкшие видеть меня в платье служанки, с любопытством поглядывали в мою сторону. Моя одежда была не раз залатана. За ночь удалось хорошо выстирать штаны и рубашку. Накидку даже успели расшить гербовой вязью Эверсонов. Но мой вид сильно не дотягивал до телохранительницы дочери лорда. В дорожной сумке лежали два новых костюма, сшитых наспех всего за ночь. Яркие шелковые ткани, оставшиеся от платьев госпожи, были идеальны для того, чтобы надевать их во дворце, но едва ли подходили для путешествия.

Не удалось так быстро подобрать и новое оружие. В оружейной лорда был довольно обширный арсенал. Легкий охотничий арбалет нашли довольно быстро, и я с сожалением рассталась с тем, что остался мне от отца. Но коротких парных мечей, непопулярных у местной стражи, там не нашлось. То, что предлагали мне на замену, было слишком тяжелым или непривычно длинным. Если бы у меня было время поупражняться, то можно было привыкнуть и к этому. Но мои умения нужны были здесь и сейчас. Потому пришлось оставить то, что есть, лишь позволив стражникам привести мои клинки в порядок. Желающих помочь оказалось достаточно.

- Ну давай, не подведи нас, девочка, - один из замковых стражников положил руку мне на плечо.

- Уж эта нас точно не посрамит, - засмеялся другой.

Мужчины, с которыми я не единожды пересекалась на тренировках, загалдели не хуже окруживших Эмму служанок. От чего я еще больше смутилась.

- Береги себя, - шепнул на прощание пожилой стражник и по-отечески обнял.

Наконец, Мелания распрощалась с родителями, помахала к Эрику, который так и не подошел к ней, и села в карету. Эмма устроилась в карете напротив Мелании – ездить верхом служанка не умела. Тем лучше, думала я, Мелании будет, с кем поговорить в дороге. Следом за императорскими стражниками я заскочила в седло. Карета двинулась с места и покатилась к распахнутым воротам. Я вместе с другими всадниками направила лошадь за ней.

Лошади, запряженные в карету госпожи, бежали легкой трусцой, подгоняемые одним из императорских воинов, который сейчас выполнял роль кучера. Моя лошадка трусила рядом, и я видела в открытые окна, как улыбалась довольная выездом Эмма, сидящая напротив госпожи. Вскоре, утомленная событиями последних дней, Эмма задремала. Мне не было видно Меланию, но я была уверена, что и её сморило сном мерное покачивание кареты.

За пределы города я выбралась впервые с тех пор, как попала в поместье Эверсон. Воздух, в котором не было запаха свечей и городской суеты, пах свободой. От того душа наполнялась радостью. Хотелось пустить лошадь в галоп, ощутить яростные дуновения встречного ветра. Запах полевых цветов приятно щекотал нос. Поля и леса будто звали к себе, предлагали пробежать по ним, прикоснуться лапами к мягкому ковру травы и мха. Я ерзала в седле, не в силах справиться с переполнявшими меня эмоциями, возвращавшими меня во времена, когда я могла считать себя свободной - в детство, проведенное в родной деревне.

Когда мои эмоции утихли, стало скучно. По сторонам сменяли друг друга однообразные леса и поля. Иногда в стороне от тракта, по которому мы двигались, были видны окраинные дома поселений. Далекое мычание коров и запах печного дыма делали наш путь менее монотонным, но оставляли таким же скучным. Лес все больше манил спящего внутри меня зверя. Я заглядывалась на лесные чащи и солнечные перелески. Манила и тревожила мысль: если бы я могла обернуться волком, то могла бы кружить по лесам вдоль дороги, ничуть не отставая от кареты Мелании.

- Что ты там увидела? – спросил один из стражников. Когда я, задумавшись, смотрела в гущу леса. – За нами кто-то идет?

- Нет. Ничего. Извините, - по привычке ответила я и опустила взгляд.

- Там никого нет, - добавил Виен Онсур, тоже взглянув на окружавший нас лес, опушка которого показалась за поворотом. А потом усмехнулся: - Кого там может увидеть переодетая служанка? Собственные страхи? – он окинул меня острым, как кинжал, взглядом, будто вычеркивая меня из реальности – даже мурашки по коже пробежали. И подогнал лошадь, вернувшись в начало процессии.

Я со злостью смотрела ему в спину. Так вот, кем он меня считает? Если бы взглядом можно было убивать, заносчивый посланник сейчас бы корчился в муках. Но я могла лишь смотреть ему в след и думать о том, что однажды он пожалеет о своих словах.

- Не принимай его слова близко к сердцу, - участливо сказал стражник. Но я засомневалась, что он не думает обо мне так же, как Виен. – Он в ответе за вашу госпожу и за тебя. Если что случится, то не хотелось бы, чтобы под ногами мешалась испуганная девица.

Я лишь фыркнула, машинально одернув рукав рубахи, видавшей не один бой, пусть и тренировочный.

- Я выросла в деревне. Скучаю по дому и по лесу, где мы часто охотились с отцом. Вот и засмотрелась.

- Я Эдгар, - представился стражник. - Если хочешь, на стоянке могу показать тебе пару фокусов с мечами. Удивишь Виена.

- Умереть не боишься? – мрачно заметила я. Я не была на столько уверена в себе, чтобы думать, будто смогу одолеть императорского воина. Но и не намерена была терпеть насмешки.

Стражник расхохотался в ответ. Не обидно, скорее, как шутке. А потом задумчиво протянул:

- Выходит, твой отец тебя не только по зайцам стрелять учил. И, наверное, он сильный воин.

- Он был… кузнецом, - я осеклась, вспоминая об отце. Конечно, я не была наивна, и знала, что он был контрабандистом. Хотя, сколько я его помню, он почти все время проводил в кузнице, о которой, как он говорил, всегда мечтал. Но его периодические длительные отлучки, из которых он привозил слишком дорогие для нас книги мне или украшения матери, а также бесконечные истории о приключениях говорили о многом. Мать не одобряла его занятия, но и не отговаривала. Она, как и полагается воспитаннице школы Азалии, слишком хорошо умела прятать свои эмоции. От того наша семья казалась весьма дружной. Лишь едва уловимое напряжение говорило и возникающих порой конфликтах.