Цену жизни спроси у смерти - Сергей Донской

Дежурный администратор, крашеная соломенная блондинка, которая, в зависимости от настроения, могла выглядеть то лет на тридцать, то и на все сорок с лишним, восприняла появление Громова без особого воодушевления, но и без явного неудовольствия. Когда они уединились в служебном кабинете, годков ей можно было дать около тридцати пяти. Должность и возраст обязывали эту женщину быть подтянутой. А белая прозрачная блузка – носить бюстгальтер, что в курортном городе смотрелось довольно экстравагантно.

– У входа стоит машина «Скорой помощи» и милицейский микроавтобус, – произнес Громов, дружелюбно поглядывая на собеседницу. – В гостинице что-то произошло?

– Неужели для вашей организации существуют какие-то секреты?

Женщина улыбнулась, очень удачно скопировав Джоконду. Громов мысленно вычел из ее возраста еще пару лет и ответил улыбкой не менее загадочной.

– Считайте это любопытством обычного отдыхающего.

– Но тогда я просто не вправе беседовать с вами на подобные темы. – Теперь не только губы женщины, но и ее глаза тоже улыбались.

Громов хотел было отшутиться, однако вовремя вспомнил, по какой причине находится в этом кабинете, и придал своему лицу то самое каменное выражение, с которым часто был вынужден общаться даже с теми людьми, которые были ему симпатичны.

– Зато я вправе беседовать с вами на любые интересующие меня темы. Этого достаточно?

Заметив резкую перемену в его поведении, администратор тоже посерьезнела:

– Вполне.

– Отлично. – Приподнятым уголком губ Громов выразил собеседнице одобрение за понятливость. – Так что же у вас здесь стряслось, пока я гулял по городу и знакомился с достоинствами местной кухни?

Администратор откинулась на спинку стула и сложила руки на груди:

– У нас – я имею в виду гостиницу – ровным счетом ничего не случилось. А на пляже обнаружена утопленница.

– У мола? – быстро спросил Громов.

– Откуда же мне знать? – администратор развела руками. – Я понятия не имею, кто утонул, где именно и как. Если несчастье произошло с кем-нибудь из наших постояльцев, меня, конечно, скоро известят об этом в самом ближайшем будущем. А пока что я вряд ли могу быть вам полезна. Извините.

– И все равно у меня есть к вам вопросы. – Громов машинально достал из кармана сигаретную пачку, но тут же спрятал ее обратно, потому что терпеть не мог просить людей о каких-либо одолжениях. Задавать вопросы по долгу службы – это одно, а просить разрешения закурить – совсем другое.

– Пожалуйста, задавайте ваши вопросы. – Это было произнесено не слишком любезно.

– Может быть, я ограничусь двумя-тремя, – сказал Громов примирительным тоном. – Все зависит от ответов.

Женщина пожала плечами:

– В таком случае я постараюсь давать исчерпывающие ответы. Чтобы не отнимать у вас драгоценное время.

Громов пропустил сарказм мимо ушей. В первую очередь его интересовала конкретная информация, а не переменчивое, как погода, женское настроение.

– Среди постояльцев гостиницы есть стройная молодая блондинка? – бесстрастно спросил он.

И без того худое лицо дежурного администратора вытянулось. Она ведь тоже красила волосы в светлый цвет и считала себя очень даже стройной. Но собеседника интересовала молодая блондинка, и сознавать это было не слишком приятно.

– Стройных и молодых летом здесь хоть пруд пруди, – сообщила она с кислой миной. Можно было подумать, что речь идет о тараканах, на которых никакого яда не напасешься.

– Эта девушка носит белый купальник, – уточнил Громов. – Такой, знаете… – Он запнулся, не зная, как описать увиденное, чтобы не показаться собеседнице похотливым развратником.

– Смелый? – подсказала она.

– Вот именно, – подтвердил Громов с облегчением. – Можно сказать, отважный.

– Открытый?

– Да. Весьма.

– А фигурка у девицы просто загляденье, так?

– Ну… – Громов опять замялся. Расхваливать одной женщине фигуру другой – дело небезопасное. Запросто можно превратить собеседницу из союзника в недоброжелателя. И вызывать ее тогда на откровенность без специальных средств не удастся до окончания летнего сезона. – Фигура как фигура, – буркнул он, откашлявшись. – Спортивная.

Несмотря на такой уклончивый ответ, глаза администратора сделались тусклыми, как два старых медяка, а губы чопорно поджались, обозначив вокруг себя массу невидимых до сих пор морщинок.

– Среди постояльцев гостиницы «Бриз» подобных девиц, слава богу, нет, – отчеканила она.

– Вы уверены? – Громов приготовился встать, но буквально рухнул в кресло, когда услышал продолжение:

– Одна местная путана иногда появляется на пляже в белом купальнике, от которого мужчины глаз оторвать не могут. Стоит кому-нибудь выставить голые ягодицы на всеобщее обозрение, как уже…

– Ягодицы – это не самый главный показатель. – Громов снова кашлянул. Впрочем, как и в прошлый раз, без особой на то нужды. – Что вы еще можете сказать о внешности этой девушки?

– Рост выше среднего, волосики так себе, но довольно искусно мелированные…

– То есть?..

– То есть неравномерно осветленные – именно такие, как те, которые вас так сильно заинтересовали, – проинформировала Громова администратор язвительным тоном. – Путану эту, а проще говоря, потаскуху, зовут Милой. Она, правда, себе поэффектней имечко придумала – Милена.

– Сегодня она здесь появлялась? – вопрос прозвучал громче, чем того хотел Громов.

– Понятия не имею.

– Вы уверены, что не видели ее сегодня?

– Нет. Не уверена. Я могла просто не обратить внимания на эту особу. Мне нет никакого дела до потаскушек, которые увиваются вокруг гостиницы. Ими занимаются милиционеры и специалисты по венерическим заболеваниям. – Администратор презрительно искривила губы, добавив к своему облику пару лишних морщин, которые ее ничуть не украсили. Теперь она не сошла бы за молодую женщину даже на «Вечере для тех, кому за тридцать».

– А вы? – вкрадчиво спросил Громов.

– А я общаюсь преимущественно с людьми приличными, солидными. С теми, кто разных шлюх к себе и на пушечный выстрел не подпустит!

Ее голос звенел от негодования, но и первокурсник школы милиции не поверил бы подобному заявлению. Гостиничный персонал входит в число тех, кто живет за счет проституток. И то обстоятельство, что нахлебники, как правило, ненавидят своих кормильцев, ничего не меняет в сути их отношений.

– Придется поднапрячь память, – вздохнул Громов.

– У меня в восемь заканчивается смена, – заявила администратор капризно.

– Меня это абсолютно не интересует. Как и то, сколько отстегивают вам проститутки за то, чтобы беспрепятственно проходить в гостиницу. – Для наглядности Громов изобразил на лице беспросветную скуку, а после небольшой паузы бросил на собеседницу молниеносный взгляд, как будто выстрелил в упор: – Лучше скажите мне, во сколько появилась Милена сегодня?

– Э-э… Около пяти.

– Когда ушла?

– Ровно в шесть. По радио как раз время объявили, тут она и спустилась.

– В каком номере находилась Милена? С кем?

– Я не знаю, – окончательно растерялась администратор. – Она мне не докладывает. В последнее время она зачастила на четвертый этаж, вот и все, что мне известно.

– Кто там дежурит? – Громов не сводил с нее глаз, зная, что стоит ослабить нажим, и собеседница опять начнет юлить и изворачиваться. Даже не из страха. Из чувства противоречия. На то она и женщина.

– Вербицкая дежурит. Заступила в полдень. До завтра будет на месте.

Администратор отбарабанила это с видом явного облегчения. Все любят перекладывать ответственность на других.

Громов встал. У него больше не было вопросов к этой женщине, которая за последние две минуты разговора осунулась так, словно неожиданно узнала, что стала бабушкой.

* * *

Прежде чем подняться на четвертый этаж, Громов вышел из гостиницы и опять понаблюдал за суетой, царившей снаружи. Проезда для автомашин на пляж не существовало, а потому главные события развернулись теперь на площадке перед зданием. Помимо милиционеров и экипажа «Скорой помощи» у входа собралось несколько десятков зевак, чинно переговаривавшихся друг с другом вполголоса, несмотря на крайнее возбуждение, охватившее всех при известии о чужой смерти. С пляжа как раз волокли носилки с телом, закутанным в черную клеенку, и, если бы не яростные окрики милиционеров, зрители придвинулись бы к трупу вплотную. Глаза у многих непроизвольно округлились.

Когда носилки начали заталкивать в темно-зеленый «РАФ» с красным крестом на борту, рука утопленницы вывалилась из-под клеенки, но не повисла до земли, а осталась торчать горизонтально, мешая заметно упарившимся медбратьям. Тот, что был постарше, сердито выругался и принялся приматывать непослушную руку к носилкам, используя для этой цели невероятно грязный бинт.