Очи черные. Легенда преступного мира - Виктория Руссо

могла найти удобное положение.

— А если со мной что-нибудь случится? Кто позаботиться о моих родителях? — всхлипнула она, прошептав в темноту. С матерью и отцом Ольга не общалась долгое время. Она росла ненужным ребенком — случайным придатком к брату, с которым родилась одним разом, на разочарование родителям. Ей не уделяли должного внимания, девочка была сорняком и чувствовала это почти с рождения, только любовь брата Коленьки давала ей чувство нужности. Семья ее была бедная, но интеллигентная. Отец играл на скрипке в оркестре, а мать была просто женой. Мать Лье воспитывалась в очень богатой купеческой семье, которая разорилась из-за махинаций. Девушке пришлось поспешно выйти замуж, потому что содержать ее не было возможным. Своей гордыней и надменностью она распугала всех женихов, самый стойкий из них оказался Павел — лопоухий рыжеватый парень, влюбленный в это строптивое и своенравное создание, был готов терпеть ее капризы, будучи уверенным, что когда-нибудь лед растает, и она его тоже полюбит. Но сердце возлюбленной было ледышкой и после свадьбы, и даже после рождения общих детей. Женщина была молчалива и сосредоточенна, всю свою любовь она отдавала Богу, много времени проводя в церкви, но кое-какие крохи внимания перепадали сыну Николеньке. Ее супруг начал пить и появляться дома через день, но ее это совсем не волновало. Ольга росла, мечтая поскорее повзрослеть и покинуть отчий дом. Ее брат тоже чувствовал, что мать его выделяет, но ничего не мог с этим поделать. Коля был очень умный, способный, но легко подвергался чужому влиянию. Он много читал запрещенной литературы и ждал перемен в стране, мечтал стать одним из лидеров революции и часто ходил на митинги. Когда брат умер, на сердце Лье появилась еще одна трещина. Мать ушла в себя еще больше, отец стал еще реже появляться дома. Ольга ушла из дома. Она долго скиталась в поисках счастья, пока не попала под крыло Черной моли, но и там не нашла счастья.

— В моей жизни были только два ярких пятна… Коленьки больше нет… Где же ты, Миша? Почему ты меня не ищешь? — произнесла она в темноту, тихо всхлипывая. Девушка вдруг вспомнила те ужасные слова, которые говорила ему о том, что он для нее — всего лишь вещь, которую она использует в собственных целях. Теперь она понимала, что этот мужчина ей по-настоящему дорог, и если она его больше никогда не встретит, смысл ее существования теряется. Она долго бичевала себя за то, как обошлась с самым важным человеком в ее судьбе, после долгих мучений погрузилась в тревожный сон.

Глава 9. Собачье время

Стук в дверь был уверенным и требовательным. Кто-то тихо заворчал, послышались шаркающие шаги. В проеме открывшейся двери появилось косматое существо со всклоченной бородой, едва удерживающее тело в вертикальном в положении. От него разило спиртным так, что Михаилу казалось, что он тоже захмелел.

— Я бы хотел снять соседнюю комнату. Она ведь еще пуста? — вопрос женщины, озвученный мужским голосом, поставил нетрезвого человека в тупик. Он потер глаза, затем исчез за дверью и появился снова. Молча отдал ключи и захлопнул перед носом Михаила дверь. Молодой человек почувствовал облегчение, завладев убогой комнатушкой, где он был когда-то счастлив с Лье. Без нее там было пусто и мрачно. Цветастая ширма была блеклой и зашитой в нескольких местах.

— Как странно, — прошептал Михаил. — Словно тебя и не было в моей жизни… Но ведь не мог я тебя выдумать!

Он долго лежал на кровати, уставившись в потолок, и вспоминал совместные будни, которые на тот момент казались обыденностью, но теперь их ценность увеличилась в разы. Думать о Лье было тяжело. Молодой человек постарался прогнать гнетущие фантазии вместе с несколькими глубокими вдохами. Вдруг он заметил в углу тоненькую паутину.

— Фани! Ты вернулась! — воскликнул он радостно, словно это была сама Лье. — Так приятно, что ты здесь. Теперь я не буду чувствовать себя самым одиноким на свете.

Михаил почувствовал, как в его организм поступает энергия, словно Фани связала их с бывшей хозяйкой комнаты тоненькой паутинкой. Он твердо решил, что сделает все, чтобы встретиться с Черной молью. Эта женщина не выходила у него из головы, наравне с Лье. Молодой человек мечтал сорвать с нее вуаль и взглянуть в ее лживое лицо, вторым его желанием было вонзить острую иглу в ее сердце, причинив ей такую же боль, которую испытывал он. Чтобы предпринять первые шаги и хотя бы выбраться из его убежища, ему необходима была мужская одежда. Разгуливать по зимней Москве в платье он не желал.

— И как достать приличные штаны? — возмутился он, глядя на маленького паучка и, присмотревшись, выдохнул. — Ты не Фани! Она была пожирнее… Но у тебя нет имени! Выходит, я могу назвать тебя как хочу! Мадам Каплан! Или нет… товарищ Каплан, позвольте представиться: Михаил!

Его дружественное общение с насекомым было прервано робким стуком в дверь. Он был без одежды и на всякий случай прикрыл нижнюю часть тела подушкой.

— Кто там? — уточнил он настороженно, соображая, что этот визит скорее дружественный, потому что неприятель или пропойца-хозяин вряд ли стали бы деликатничать.

— Это ваша соседка, — произнес тоненький, почти детский женский голос, в котором улавливались нотки волнения. Он открыл дверь, высунув голову сбоку. Миловидная женщина с круглым конопатым лицом приветственно улыбалась.

— Муж сказал, что отдал кому-то ключи…

— Мне. Он не взял денег, я так понимаю, вы пришли за ними! — догадался Михаил. — Я готов оплатить на пару месяцев вперед… если, конечно, сумма будет приемлемая. Сейчас трудно найти комнату и…

В руках у женщины была тарелка, накрытая полотенцем, подняв его, она продемонстрировала вареную картошку, которая еще дымилась, а сверху по этой аппетитной горке растекался кусок масла. В это мгновение организм мужчины громко откликнулся на запах еды, рассмешив женщину, которая протянув блюдо, торжественно объявила:

— Это вам!

— Я должно быть чего-то не понимаю…

— Я все объясню! — прошептала женщина, озираясь по сторонам, словно их кто-то мог подслушать. — Я могу войти?

— Если вас не смутит мой вид…

Соседка лишь безразлично махнула рукой. Впустив ее, Михаил предложил устроиться на широком подоконнике. Она плотно прижимала ладошку ко рту, давясь при этом от смеха:

— Простите, я неприятно смеюсь, поэтому приходится сдерживать себя… Я вам бесконечно благодарна! И не стану брать с вас деньги за первый месяц проживания!

— За что такая щедрость? — уплетая еду, уточнил Михаил, так удивившись, что чуть не подавился.

— Мой супруг ведь пьет. Не один год пьет. Помните,