Чужое дело - Ольга Славина

Тот, кто пьет по утрам кофе, не станет пить чай. Правда, если доктор скажет, что сердечко пошаливает, да еще потрясет перед носом кардиограммой, возможны варианты. И ведь не проверишь, действительно проблемы со здоровьем, или просто чайная компания подсуетилась. А что, был прецедент. В элитной клинике один предприимчивый товарищ подсадил десяток пациентов на чай определенной марки — очень дорогой, надо сказать. Конечно, не забесплатно. Я уже не говорю про все эти биодобавки…

Я собираюсь стать кем-то вроде таких докторов. Сыграть на нужных струнах, затронуть болевые точки и заставить человека делать то, что нужно мне. Причем так, чтобы он не сразу разобрался, что происходит. А когда поймет, будет уже поздно…»

Верочка и Вася остались, наконец, наедине. Другие юристы отправились танцевать подо что-то романтическое: на французском языке все песни кажутся про любовь, даже Марсельеза…

Как бы Верочке хотелось танцевать сейчас с Егором, прижаться к его плечу. Но рядом сидел Василий. Он взял ее руку в свою, заглянул в глаза. Неужели он все-таки позабудет про Гражданско-процессуальный кодекс и сосредоточится на красивой женщине?

— Тебе нравятся мои волосы? — спросил он интимным тоном.

Верочка от неожиданности выдернула свою руку из его ладони.

— Вполне во французском стиле, — уклончиво ответила она. — Крыши Парижа, мольберты, длинноволосые художники…

— Но я-то не художник. Поэтому не все это понимают. Моя девушка заявила мне: ты отличный парень, если подстрижешься.

— А ты?

— Теперь она моя бывшая девушка.

— Неужели вы расстались из-за прически?

— Это не просто прическа, это мировоззренческий конфликт. Она хотела, чтобы я стал как все. Но я не пошел у нее на поводу. Она была такая мелочная. Все зудела: с тобой у меня флакон пенки для укладки слишком быстро кончается, и фен ты мне сломал.

— Да, зря она так, — изобразила сочувствие Верочка. — Другая бы радовалась: нет проблем с выбором подарка к 23 февраля.

— А вот этого не надо, — возразил Вася. — Это можно расценить как намек. Мне однажды в университете девчонки бигуди на праздник подарили. Мол, от сердца оторвали. Поиздеваться решили. Надо было их привлечь за оскорбление действием.

— Здорово быть юристом. В магазине можно закон «О защите прав потребителей» цитировать, в ЖЭУ — Жилищный кодекс, — попыталась сменить тему Верочка.

Но не тут-то было.

— По-моему, длинные волосы лишь придают мужчине мужественности, — гнул свое Чемоданов. — Александру Македонскому точно придавали. И Ахиллесу тоже…

Почти одновременно Верочка увидела, что Егор со товарищи расплачиваются за ужин, и поняла, что от беседы со своим кавалером у нее появилось пренеприятнейшее ощущение: будто в ее тарелке оказался чужой волос, длинный такой и никак не вынимается. Надо что-то делать. Прямо сейчас.

— Ой. — Верочка схватилась за свою сумочку. — Мне, кажется, эсэмэска пришла.

Она выдернула телефон и стала судорожно нажимать кнопки. Когда дошла в меню до «громкости сигнала», телефон заиграл мелодию из «Секса в большом городе».

— Мне звонят! — воскликнула Верочка. — Алло? Что такое? Да вы что! Не может быть! И ничего сделать нельзя? Хорошо, хорошо, я приеду.

— Что такое? — напрягся ее спутник.

— ЧП! В моем доме прорвало трубу. Вода хлещет и рискует залить всех соседей. Надо срочно поехать и открыть дверь сантехникам. Иначе они просто взломают ее.

— Да ты что? Не имеют права! Конституция гарантирует неприкосновенность жилища.

— Боюсь, сантехники об этом не знают. Мне надо бежать.

— Я отвезу тебя!

— Что ты, не беспокойся, вот как раз десерт несут…

— Но как же ты одна?

— Я поймаю такси. Пока мы будем ждать счет, потратим драгоценное время. Так что не переживай, еще созвонимся…

Верочка ракетой «земля — воздух» понеслась к выходу. Успела. Егор как раз попрощался с приятелями и шел к своей машине.

— Мне нужна экстренная эвакуация, — налетела на него Верочка. — Подвезешь?

Он посмотрел на нее с веселым удивлением и распахнул переднюю пассажирскую дверь:

— Для тебя, красавица, все, что угодно!

Они выехали с парковки и влились в поток машин.

— Что случилось? — поинтересовался Егор. — Сбежала не заплатив, надеясь, что Димка не помнит твой адрес?

— Это не в моих правилах, — усмехнулась она. — Рядом со мной всегда есть мужчина, готовый раскрыть кошелек.

— Почему же ты спасаешься от него бегством?

— Волосы, — закатила глаза Верочка.

— Что, прости? Это мюзикл такой?

— Это такой пунктик у моего нового ухажера.

— Он парикмахер?

— Со спины — длинноволосая блондинка, — вздохнула она.

— Тяжелый случай, — улыбнулся Егор.

А вот с ним Верочке всегда легко и приятно. Ну почему с остальными не так? Ей много-то не надо. Еще бы одного такого же, как Егор, только без Марины в комплекте.

— Между прочим, я отказалась от умопомрачительного десерта со свежей клубникой, — вздохнула Верочка, однако не стала отчаиваться, Посмотрела на своего шофера многозначительно. — Но надеюсь, вечер только начинается…

— Мой муж заявил мне, что ночью улетает со своей беременной Барби за границу, где и будет жить припеваючи на деньги, которые он позаимствовал из своего банка. Чтобы замаскировать кражу и чтобы его не объявили в розыск, он инсценирует собственную смерть. От меня требуется сидеть тихо и на все вопросы отвечать «не знаю, не помню, не в курсе». За это мой благоверный оставляет мне наш особняк и приличную сумму на нашем совместном; счете.

Даже если на меня падут подозрения в убийстве, без трупа мне все равно не смогут предъявить обвинение, убеждал он меня. Если же я буду артачиться, то меня ждут или новая автокатастрофа, или нары. Он сфабрикует улики, и моим словам все равно никто не поверит.

Я была в шоке, в оцепенении. Сказала, что согласна на развод. Готова прямо сегодня уйти из этого дома куда глаза глядят. И пусть Толик делает что хочет.

— Поздно, — мрачно усмехнулся он.

Я решила ему не перечить. Я ощущала себя в ловушке. Приняла сильнодействующую таблетку и легла спать. Будь что будет…

А мой муж, видимо, отправился в гараж и подготовил декорации. Кровь, гильзы и все такое, Я же понятия ни о чем не имела.

Сначала я придерживалась его сценария. Сказала, что плохо себя чувствую и ничего не помню. Но потом, когда нашли тело, поняла, что Толик хочет подставить меня в любом случае. Ему выгоднее, чтобы его считали мертвым и не искали. Он не расстроится, если меня посадят за его убийство. Его любовь ко мне давно сменилась ненавистью. Еще бы, я осмелилась перечить, расстроить его Настеньку. Не удивлюсь, что он винит меня в потере их первого ребенка. Думаю, он как раз добивается того, чтобы меня арестовали. А сам будет безбедно существовать под чужим именем в чужой стране на деньги обманутых вкладчиков.

Я не убивала его. Его никто не убивал и не похищал. Он жив и прекрасно себя чувствует за границей. Вот такая история…

— Вы рассказали все это следователю? — спросила Воронину Лиза.

— Нет. Боюсь, он мне не поверит. Особенно теперь. Раз есть труп, значит, есть убийство. Весь ужас именно в этом. Мне казалось, что если мой муж жив, как же его могут признать мертвым, да еще обвинить в убийстве меня. Но мой адвокат говорит, что могут. Ведь возникли трудности в опознании, но есть косвенные улики: костюм, часы, химическая жидкость, которую я разработала. Превратить мое научное достижение в доказательство моей вины! Ему не откажешь в изобретательности. Я-то ничей труп из лейки не поливала, мне бы это никогда в голову не пришло. Но кто мне теперь поверит…

— Наша с вами беседа записывается, — напомнила Лиза. — И я обязана предоставить запись следователю. Вы же понимаете, здесь не идет речь о врачебной тайне, дело касается информации, важной для расследования похищения и убийства. Если нашли тело не вашего мужа, получается, что это два разных преступления. И убили кого-то еще.

— Я не совершала никаких преступлений. Но боюсь, что мне этого не доказать. Понятно, у меня же только слова. У них — улики. Скажите, хотя бы вы мне верите? — Женщина посмотрела на психолога умоляющим взглядом.

Лиза задумалась.

— У меня есть основания верить вам, — произнесла она наконец. — Потому что вы не первая, кто говорит мне, что Анатолий Воронин жив…

— Здра-авствуйте все! Здра-авствуй, дорогой! — довольно развязно провозгласила «восходящая звезда» эстрады Сладкова и безо всякого смущения расцеловалась с Димой.

Сейчас она усядется к нему на колени, с ужасом поняла Альбина. Но девица опустилась на свободный стул.

— Мила, вы сегодня в зале, а не на сцене, — обратился к ней Шуйский.

— Жаль, что я пока не в телевизоре, Роман Павлович, — захихикала певичка. — Но все в наших руках, так ведь?