Начало (СИ) - Янтарный Дмитрий

Хитрость — 8,2

Телосложение — 4,3

Запас здоровья: 143

Запас выносливости: 190

Достижения:

Любознательный — +0,5 к Интеллекту (неактивно, если Интеллект равен нулю)

Одарённый — Сила воли даёт на 20 % больше маны или выносливости.

Гадкий утёнок — +3 % устойчивости к любому типу урона.

Отчаянная борьба — +1 к Силе воли.

Сирота при живых родителях — попытки убеждения других в своей правоте облегчаются на 5 %.

Получено новое достижение: Юный путешественник. Вы посетили земли другого клана до достижения возраста 15 лет. Расход выносливости уменьшен на 5 %.

Сареф смотрел и не верил своим глазам. Его нулевой атрибут пропал! Он попытался приподнять увесистую корзинку с едой, что стояла у него под ногами… и у него это получилось! Он ощущал её приятную тяжесть и не мог поверить, что он действительно стал… нормальным. Нет, воистину, это будут его лучшие каникулы за всю жизнь. И когда будет следующий сбор кланов, он скажет дяде Виктору самые тёплые, самые благодарные слова, какие только сможет подобрать…

Глава 2.5

Глава 5.

Им пришлось ехать в экипаже ещё целые сутки. Нянюшка Авелин, уже пришедшая в себя после неприятной истории на границе, терпеливо отдавала мальчику всё съестное из корзинки. Сама она при этом к еде не притрагивалась, хотя намётанный взгляд мальчика и подмечал, с каким вожделением она смотрит на корзину.

— Ты, мальчик, кушай, — с лёгкой улыбкой сказала нянька, — я взрослая, я потерплю, а вот тебе расти надо, тебе силы нужны. Ничего, к вечеру уже приедем в Аржок, там и устроимся, и отъедимся.

Сареф только грустно кивал, поглощая остатки булочек. С момента той самой истории он почувствовал какую-то странную близость к своей няньке. И это было для него непривычным чувством. Вообще Сареф отметил про себя, что ему никогда особо не нравилась Авелин. Во-первых, потому что она была вместо Мимси, которую мальчик очень любил и которую до сих пор помнил. Во-вторых, с Авелин совсем нельзя было повеселиться. Только бесконечные надо, должен, делать, учиться, опрятно выглядеть и так далее и так далее. После этого мальчик внезапно понял, что Авелин никогда не выговаривала ему за все его проделки с Джайной. Ну, это как раз понятно, она очень долго служит в замке, и она видела, как бессовестно обращалась Джайна со своим братом, пока тот был маленьким, но поскольку она служанка, то она не имеет права что-то говорить членам клана. Но так Сареф впервые для себя понял, что молчание тоже может быть очень мощным инструментом поддержки… Он чувствовал, что Авелин стала ему ближе за эти два дня. И ему не нравилось, что ей приходится голодать.

— Ах, да всё границы эти окаянные, — сказала, наверное, в десятый раз Авелин, махнув рукой в сторону правого окошка, — вон, как раз аккурат вдоль границ Сэйн едем. Не хотят строить трактирщики свои здания у самых границ. Да оно и понятно. Ежели с другой стороны границы тебе может кто-то бочонок с порохом в окно забросить — кто тут что будет строить? Оно, конечно, и главы кланов уведомления сразу получат, что границы нарушены, и разбираться приедут, да только когда ещё это случится. А то и вовсе — договорятся промеж собой, а что человек без крыши над головой и средств к существованию остался, им и дела нет…

— А как же синяя категория безопасности? — возмутился Сареф, — зачем же она тогда нужна? Почему Система не может нормально защитить трактирщиков?

— Во-первых, мальчик, прояви больше уважения к Системе. Она и без того даёт нам великое благо, вырывая из хватки смерти, если твоё время ещё не пришло. Но… эх, мадам Жизель выдрала бы меня за эти слова, но какая разница, если это правда… Так вот, мальчик, за свою жизнь я сделала один удивительный и печальный вывод одновременно. Если есть закон — значит, всегда существует и способ его обойти. А синюю категорию обойти проще простого, если умеючи. Находишь дурачка, говоришь ему, что надо, платишь денежки, а иногда даже и не платишь — и вперёд. Система, конечно, накажет того, кто посмел нарушить правила синей категории. Но люди опытные рук сами обычно не пачкают. А исполнитель… Ну даже убьёт его Система, и дальше что? Всё равно возродит обратно, пусть и с порезанными характеристиками. Есть даже люди, которые сознательно занимаются подобной грязной работой. Повидала я их на своём веку. Все, как один, на рожу страшные, некоторые легендарные монстры Севроганда покрасивее их будут. Ну да Система шельму метит, тут уж никуда не денешься.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— А так это получается, что умереть вообще нельзя? Система всё равно даст вторую жизнь? — поинтересовался Сареф.

— Увы, даже Система не всемогуща, — грустно улыбнулась Авелин, — от старости всё равно люди умирают. Система может вернуть тебе то здоровье и те силы, что у тебя оставались на момент непредвиденной смерти, но новых она тебе дать не сможет. И самоубийцы… страшный, тяжкий грех, но если человек решил свести счёты с жизнью сам, по своей воле, то возрождения для него тоже не будет. Есть ещё вроде бы легенда, что слишком часто умирать тоже нельзя. Один охотник за сокровищами пытался убить легендарного зверя, но он был слишком силён, а охотник слишком жаден до добычи, чтобы попросить помощи. В итоге он умирал, возрождался и снова спешил к раненому зверю, чтобы его добить. Однако после шестой смерти он пропал, и больше его никто не видел. Одни говорят, что Системе не хватило сил, чтобы вернуть его. Другие, что Система посчитала это самоубийством и не стала его возрождать. И об этом нужно помнить, юный Сареф. Система даёт нам великое благо, спасая наши жизни, но всегда следует помнить, что даже этот ресурс не бесконечен.

— Спасибо, нянюшка, — тихо сказал Сареф, — я запомню ваши слова.

* * *

Как Авелин и обещала, они приехали в город к вечеру. Совсем недалеко от города Сареф успел увидеть огромное озеро, то самое озеро Экс, которое по размеру больше иных морей, и величественный замок клана Андерраст, где, собственно, и жили члены знатной фамилии. Но замок Сарефа мало интересовал. Множество гостей, что ему доводилось видеть на бесконечных приёмах, были до того одинаковы, что мальчик делал вывод, что и жили они в таких же замках, богатых, огромных, холодных и совершенно пустых.

А вот город Аржок встретил их совершенно иначе. Едва экипаж пересёк городские ворота, как к ним тотчас подскочила девушка, у которой на подносе были ароматные пирожки. Кучер и Авелин сразу взяли себе по три штуки, ещё один дали Сарефу.

— Это так, голод сбить, — Авелин, при въезде в город веселевшая на глазах, улыбнулась Сарефу, — сейчас устроимся, пойдём в город — и вот там наедимся.

— К бабушке Мив пойдём? — спросил кучер через приоткрытое окошко.

— Разумеется. Как можно приехать в Аржок и не навестить бабушку Мив?

Сареф же вовсю смотрел в окно. Сейчас, когда был вечер, мимо шли мужчины и женщины. Они смеялись, разговаривали, спорили. Повсюду то и дело шныряли группы по несколько ребят. Вот они проехали мимо улицы, где был торговый ряд, и мальчик ахнул. Там было столько оружия: луки, топоры, арбалеты, щиты… ему захотелось немедленно выбежать из кареты, чтобы посмотреть и потрогать всё, что только можно было, но Авелин с коротким смешком удержала его руку.

— Терпение, мальчик мой, — мягко сказала нянька, — ты здесь до самого конца лета. Обещаю, мы побываем в каждом месте этого города, куда тебе захочется пойти.

Наконец, спустя несколько минут экипаж вырулил на очередную улицу. Здесь были большие усадебные участки, на которых буйно зеленели фруктовые деревья. На каждом участке находился небольшой домик.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Вот. Номер двадцать девять, — сказала Авелин кучеру, — останавливайся, мы приехали.

Едва кучер остановился, как ворота участка номер двадцать девять сами открылись. Кучер, казалось, только этого и ждавший, завернул экипаж внутрь дворика.

— Вы заставили меня ждать. Мне сообщили, что ваш экипаж прибудет в восемь, — сказал чей-то надменный голос, едва Авелин открыла дверь и вышла из экипажа. Вылезший за ней Сареф увидел высокого мужчину в серебряно-зелёной ливрее. На его голове были высокие залысины, а остатки белых волос собраны в полукруг на макушке. В итоге мужчина со стороны был очень похож на одуванчик, на который кто-то один раз дунул.