Наследник для предателя (СИ) - Ривера Полина

Мы так и стоим в полутемной прихожей. По воздуху проносятся сопение сынишки и частое, взволнованное дыхание мужа.

– Сказала, что ты сам против развода. У нас растет сын, а мое мнение не учитывается. Вот и все. Потому что я…

– Вик, у меня ничего с ней не было, с Диной… Я имею в виду постель. И я никогда ее не любил.

– Кирилл, зачем ты оправдываешься? Ты мне ее представил, как невесту и…

– Прости.

– Что?

– Прости меня, Вик.

– Сто восемнадцатое прости за…

– Я чуть не обосрался, когда ты позвонила. Я… Я хочу быть с тобой не из-за Егорки. Я… Потому что это ты, Вик…

Глава 24.

Глава 24.

Кирилл.

– Это ты, Вик. Ты… Всегда была ты…

Не могу сказать ей большего. Я не заслуживаю ее… Прощения, любви, этого мальчишки с опухшей после падения губой, уютного дома… Знала бы Вика, какую я испытываю боль… И оглушительное сожаление от своего поступка.

Вика не догадывается, что сегодня могло случиться… Наверное, оттого я такой дерганый.

Я не думал, что наше с Виктором Борисовичем внимание к старому делу, вызовет такой резонанс. Сначала испортили служебную машину, стоящую возле завода, а сегодня добрались и до моей. Порезали колеса, поцарапали гвоздями капот.

Борисыч сразу связал эти происшествия с нашим походом в тот злополучный отель… Я не сказал Вике, куда пошел. Ограничился короткой фразой «на работу». А сам прыгнул в машину и поехал в «Идеал».

Администратор не посмела остановить нас. Испугалась моей грозной рожи.

– Хозяин на месте? – сухо произнес Виктор Борисыч.

Нас тотчас приняли. Как я и подозревал, тому ничего не было известно. Он испуганно моргал, разводил руками и обещал приложить «все усилия, чтобы поймать злоумышленника».

– Вот этот человек был здесь? – спросил я, показывая фотографию Виктора Царева.

– Я не знаю, – честно ответил он. – И не могу знать. Я хозяин отеля. Не слежу за отдыхающими.

Борисыч покачал головой и увел меня из кабинета.

– Как-то этот тип зашел сюда. Лапал Вику, сделал эти поганые фотки, ведь так? И пустила его та Злата… Нам надо к ней ехать. Утюгом ее пытать, если потребуется. Только она знает правду.

Мы сказали это слишком громко. Только потом до меня дошло, что это было ошибкой.

По дороге к Злате в нас стреляли. Пуля повредила колесо. А машина, следующая за нами, скрылась за поворотом.

Я не знал, что думать… Кто-то отчаянно не хочет, чтобы я знал правду. Словно эта правда разрушит все… Кому это надо, не понимаю? Мешать мне, ставить палки в колеса?

– Кирилл Игоревич, вам хочет помешать тот, к кому вы хорошо относитесь. Кому доверяете, – произнес тогда Борисыч. – Если вы узнаете правду, возненавидите этого человека. Я тут подумал… Может, это кто-то из ваших близких?

– Родители? Я не знаю, Виктор Борисыч. Они способны на многое. У отца большой ресурс, у матери тоже. И они оба терпеть не могли Вику… Все время ждали, когда мы расстанемся. Может… Даже думать не хочу об этом… Если узнаю – возненавижу обоих.

– Вот поэтому такие вещи и случаются, – вздохнул он, поглядывая на дымящуюся машину.

В воздухе ощутимо пахло порохом, а в голове непрерывно крутились страшные мысли. Папа вполне мог все это провернуть. Не своими руками, а матери…

– Давайте вызовем полицию, – предложил ему я. – Пусть разбираются. Можно ведь определить, из какого оружия стреляли? И порчу машин я тоже не оставлю без внимания. Я найду этого ублюдка!

Это стало делом чести – найти мерзавца, приложившего руку к нашему расставанию. Я злился на себя, ругал за опрометчивое и глупое поведение в прошлом… И постоянно гадал, кому наше расставание было выгодно? Только родителям. Исключительно им. Ну и… отцу Вики, меня он тоже недолюбливал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– А ведь в следующий раз они могут промахнуться, Кирилл Игоревич, – качает головой Виктор Борисович. – Зря вы отказались от охраны. Это опрометчивый поступок. Да и семья…

– Думаете, и ее посмеют тронуть? Если это отец, он не станет… Или…

– Если захочет сохранить свой поступок в тайне, то…

А потом мне позвонила Вика… Егорка упал и сильно ударился. Я едва себя в руках держал. Думал, убью всех, кто посмеет тронуть мою семью, мою женщину… В больницу примчался за десять минут…

– Вика… Я с тобой… Как думаешь, я смогу завоевать твое доверие? – шепчу, обнимая ее плечи. Забираю сынишку из рук и прижимаю к груди. Мои… Моя семья, мой сын. Каким надо быть моральным уродом, чтобы сотворить с нами такое? Пусть отец или мама не думают, что я оставлю все так… Я отыщу заказчика.

– Аристов, что с тобой случилось? Твое настроение меняется, как погода. Ты какой-то… Кир, расскажи мне.

– А Егорка проснется?

– После укола будет долго спать, – улыбается она.

– Отнесешь его в комнату? И приходи.

Она возвращается в кухню на цыпочках – боится разбудить сына. Слышу ее тихие шаги, а потом чувствую обнимающие меня руки… Я так и стою возле окна, сверля взглядом улицу.

Вика всю мою злость собирает… Гладит теплыми ладошками, согревает дыханием ямку между лопатками. Успокаивает без слов и нотаций…

Я как мышь мокрый… Мышцы, наконец, расслабляются, сердечный ритм замедляется, и становится легче дышать… Мне хорошо рядом с ней – девчонкой из моего прошлого и мамой славного сынишки.

– Вика… Как хорошо… Спасибо тебе.

– За что?

– Гладишь меня, успокаиваешь. Я… Не хочу я тебя грузить своими проблемами. Это все работа.

– Ты мой муж, мне будет приятно, если ты поделишься. Сам же захотел завоевать доверие?

– Есть технические моменты в работе, Вик. Это не интересно, поверь.

Мы так и стоим возле окна. Я глажу ее волосы, целую виски и подбородок, чувствуя, как в низу живота спиралью закручивается желание.

– Ну что, на диван? Он точно не проснется?

– Нет, не должен. А мы разве долго? – томно произносит она. Глаза потемневшие и блестящие, губы, припухшие от моих поцелуев.

– Это камешек в мой огород, дорогая жена? Ты хочешь сказать, что все у нас происходит на бегу? Быстро?

– Черт, Кир… Трахни меня, пожалуйста. И побыстрее.

Валюсь на диван и сажаю жену на себя. Спускаю брюки и бретельки ее лифчика. Целую груди, шею… Не могу оторваться от нее, так сильно хочу.

– Погоди, Кир… А защита? Я еще не сдавала анализы. Ты сказал, что…

– Прости. Сто тридцать шестое прости за последнюю неделю. Вик, я… Я тебе верю. И…

– Кир, я ни с кем не спала, кроме тебя, – неожиданно произносит она. Целует меня, ласкает плечи и грудь напряженными пальчиками. – Ни с кем… Только вот в тот день… Я просто не помню ничего, поэтому не могу утверждать на все сто. Меня опоили. Я бы никогда не поступила так с тобой, я…

– Знаю, Вик. Если можешь, прости. А можешь не прощать – я тебя пойму. Я был дураком, что не разобрался сразу.

– Хватит болтать, Аристов, – вздыхает она, вбирая в себя мой член. – Я тоже буду стараться завоевать доверие.

Глава 25.

Глава 25.

Кирилл.

– А где наш папа, Егорка? – щебечет Вика, завидев меня.

Плетусь в кухню, чувствуя аромат домашней выпечки. Вот это я отрубился… Как еще у Вики хватило сил так рано подняться? Хотя… у нее особо и выбора нет – ее временем распоряжается сынок.

– Малыш мой, ты как? Где вава? Привет, – прижимаю ее к груди и целую в макушку.

Мы уснули на рассвете… Я ничего не мог сказать ей – как отношусь, какие испытываю сожаление и вину… Горло словно тисками сдавливало. Понимал, что нам надо привыкнуть друг к другу, смириться с необходимостью жить вместе ради сына, принять ситуацию как данность. Вика ведь до сих пор думает, что для меня наша свадьба – повинность… А я…