Перед бурей - Нина Федорова

интриг. Поколениями честные, Головины не давали ей зацепки для преследований. Они не имели секретов. Они не имели долгов.

«Неуязвимы теперь, – говорила себе Полина, – но подождём: вырастут детки!»

Дети были для неё самый многообещающий материал: они открывали возможности. Крутя машинку, она воображала Димитрия убитым на дуэли, Бориса – проигравшим «Усладу» в карты, Милу – принимающей яд после несчастной любви, генерала – разбитого параличом, генеральшу – ослепшую от слёз. Тёте Анне Валериановне она не находила подходящей казни. Она не понимала её поведения, отказа выйти замуж, её замкнутости. Смутно она угадывала, что именно т у т «ч т о-т о б ы л о», и, бессильная найти или узнать, ненавидела её всё больше. Но чувствуя в ней не меньшую скрытность и силу воли, чем её собственные, Полина даже побаивалась тёти Головиной. А остальные? Если ждать терпеливо, непременно наступит день, когда увидишь, кого желаешь, в горькой беде. Горе ходит неподалёку. Прошло мимо? Не спеши радоваться: оно вернётся! Оно вспомнит и о тебе! И те, кто желал его для тебя, будут надрываться от молчаливого смеха. Подождём: растут дети, верная угроза покою и счастью.

После Головиных следующей в её ненависти шла Саша Линдер. Всё в Саше было вызовом Полине: её необыкновенная красота, спокойствие, независимость от суждений общества, уверенность в себе. Саша имела много от жизни: она обокрала не одну женскую судьбу. Главное, что заставляло мучиться Полину, – это спокойствие, с которым Саша «владела» своими сокровищами: ей, очевидно, казалось совершенно естественным, что, где бы она ни появилась, она была самой красивой из всех. Иметь в с ё – и не благодарить свою судьбу! «Но погоди, моя красавица, – думала Полина, – ты мною не позабыта! Уж если придёт и твоя драма, то с кровопролитием, не иначе!» Налицо уже были все элементы драмы: только увидеть Сашу рядом с её мужем – и в драме не может быть сомнений.

В довершение всего, Саша была единственной дамой в высшем обществе, кто не прибегал к швейному искусству Полины. Саша выписывала платья из Вены. Полина не знала, как открывается дверь дома Саши, и в этом ей виделась нарочитая обида. А со стороны невозможно было собрать материала. На удивление всем, о Саше не было известно ничего предосудительного. Между тем было ясно: Саша не только не могла любить своего мужа, она должна была его ненавидеть. И всё же о Саше не было подозрений в изменах. Почему? Что удерживает её? Полина терялась в догадках.

И всё же именно в Сашиной судьбе Полина была больше всего уверена: из тех, что высоко летают! С большой высоты упадёшь, моя красавица!

Что же касается поручика Мальцева, его Полина обожала. Её злоба не касалась молодых красивых мужчин: в них она была как-то болезненно и трусливо влюблена. Она смутно чувствовала, будто все молодые красивые мужчины извечно принадлежали ей, что на них она имеет какое-то неотъемлемое право, что и они смутно понимают это, но чьим-то обманом от неё отняты.

Головины, Линдеры, поручик Мальцев – на этом надо было построить крушение Милиного счастья, унизив или, если удастся, погубив и Сашу, и тем освободить поручика Мальцева от женских пут и связей.

Но как? Всё случилось неожиданно. Удастся ли создать подходящий план? «Торопятся со свадьбой!» – думала она. Впервые ей приходилось действовать наспех, почти наобум. Но в конце концов, утешала себя, она не новичок. Не так давно не застала ли она одну из своих клиенток утром растрёпанную, с блуждающим взглядом, не узнавшим даже и её, Полину. Не бегала ли её мать по дому, шепча: «Боже мой! Боже мой!» И она – Полина – с какой заботою подавала клиентке стакан воды, шепча: «Готова примерка светло-сиреневого платья!» Внезапно увезли куда-то молодую клиентку, и светло-сиреневое платье осталось незаконченным.

Нет материала – есть воображение. Вспомним. Саша уронила бокал. Ну стала бы она его ронять из-за телеграфиста? Значит, дело в помолвке Мальцева. Если полковнику Линдеру это ещё не пришло в голову, надо его надоумить. Полковник Линдер – опасный человек и для роли мстителя вполне подходящий. К счастью, что у Саши именно такой муж. Нет и не было «видимого романа» между поручиком и Сашей? Полно, полковник, не будем так наивны, есть и «невидимые» отношения между мужчиной и женщиной. Заметьте: она уронила бокал. Были, конечно, за столом и другие девицы и дамы, чьё сердце сжалось при известии о помолвке Мальцева, однако же, никто из них не ронял бокалов. Бокал уронила одна Саша… Так Полина мысленно беседовала с полковником Линдером.

План был таков: столкнуть – и тесно – Сашу и Милу на жизненной дороге поручика Мальцева. Их погубить, обеих, а его от обеих освободить. Полковнику Линдеру предоставить нанести удар. Для роли судьбы, палача лучше и не найти человека; под умелым внушением многое можно сделать. Начнём с него. Письмо первое.

Она взяла светло-серый конверт и бумагу (три года хранила после того, как стащила у одной из клиенток) и написала крупным, размашистым мужским почерком: «В браке обманывает тот, кто может! Не правда ли, мой маленький полковник?»

И подписалась: «Беззаботный холостяк». Подумав, добавила: «Хехе!» Затем она взяла другой лист бумаги, другой конверт, оставшийся от Берты, самого дешёвого качества, и начала письмо к генеральше Головиной. Ей она писала дрожащей рукой, старческим почерком:

«Мадам, в первых словах моего письма прошу Вашего извинения, что осмеливаюсь беспокоить. Писать буду кратко, самое необходимое, заботясь о Вашем занятом времени. Хотя я и смиренная женщина (живу в бедности), но наблюдала многое и имею высокое мнение об уме матери, где дочь созрела для супружества. Такая мать – хитрейшее существо среди земных животных, чему есть факты. Понимаю, не осуждая: иначе как же добыть жениха? Сама не быв в обручении и не зная мучений пленительной страсти, я всё же не чужда горю, страдая всю жизнь от дороговизны продуктов. Но и в бедности сохраняя благородство сердца, дам Вам по-женски намёк: милая дочурка Ваша обручена ныне, а не придётся ей быть женою того жениха. Тому есть причины. По женской стыдливости воздержусь от описания, но даю совет: отложите блаженство на долгий срок – если уже не п о з д н о – и приготовьтесь ничему не удивляться. Время доскажет всё остальное в виде горьких сюрпризов. Дочурке же Вашей рассоветуйте верить, что её обожают вплоть до супружества в городе, где неподалёку сладко дышит куда более красивая дамочка. Пощадите своё неразумное дитя! Сохраните её от публичных насмешек, то и горе придёт с меньшим позором. Что же до Вас самой,