Аптекарь Нерсес Мажан - Карен Симонян

- Как он объяснял свои возвращения?

- Никак не объяснял. "Вот мы и встретились снова", - с грустной улыбкой говорил он обычно. A я уже опасалась его, мне казалось, он подозревал меня в неверности. Мужчины все такие.

Нерсес Мажан поднялся.

- Ты уходишь? - встревожилась она. - Так скоро?

- Сейчас появится надзиратель и предупредит, что время свидания кончается, - объяснил Нерсес Мажан.

- Нельзя ли еще раз...

- Непременно, - сказал Нерсес, - я приду скоро...

- Я так одинока... И это ужасно...

- Одиночество отвратительная штука, - согласился Нерсес Мажан.- Я непременно приду.- Помолчав, аптекарь добaвил: - На твоем месте, Урсула, я бы ничего не скрывал от Линды.

- Нерсес, умоляю, замолчи! - девушка, казалось, была в отчаянье.

- Не волнуйся... Я не собираюсь давать показания вместо тебя. Между прочим, у Зенона обнаружили чековую книжку и всего пять тысяч семьсот двадцать одну купюру наличными.

Урсула в недоумении уставилась на Мажана:

- Какая разница, сколько денег у него нашли?

- Векселя и двадцати тысяч Оскара не оказалось на месте,-пояснил Нерсес.

- Ты хочешь сказать, что...

- Оскар честно взял только причитающуюся ему сумму, свой проигрыш. И не подумал, что тем самым выдает себя.

- Нерсес, он говорил, что мы не сможем уехать! - воскликнула Урсула... Так и сказал: "Не сможем... я спустил все, что у меня было".

- А может, он не хотел ехать с тобой?

- Нет! Что ты говоришь! Этого не может быть!

- Поразмысли-ка, - настаивал Нерсес, ласково погладив девушку по руке.И стоит ли в таком случае молчать?

Она покачала головой.

- Подумай.

- Нет... Мне все равно... Если даже ты и прав.

Она скрестила на груди руки и в раздумье посмотрела на Мажана.

- Сейчас, пожалуй, легче станет... если... Нерсес, я даже сама себе не нужна. Значит, он не хотел уезжать со мной?..- она помолчала, потом произнесла почти шепотом: - Я не стану молчать, Нерсес. Я буду говорить.

- Расскажи все, все без утайки, - обрадовался Нерсес.-по-моему, Оскар просто недостоин тебя.

- Я придумаю увлекательную историю. - Урсула улыбнулась. Увлекательную историю о том, как я убила Зенона. Он сможет уехать один... Линда обрадуется...

- Урсула, ты сошла с ума!

- Сегодня же все придумаю.

Мажан беспомощно огляделся.

- Ты не в своем уме... Подожди хотя бы дня два-три... Я поищу Оскара и переговорю с ним. Он не станет ничего скрывать от меня. Прошу тебя, не выдумывай никаких историй. Обещаешь?.. Ну, дай слово, что хотя бы будешь молчать.

Урсула стояла бледная, бессильно опираясь рукой о стол. Потом она вдруг бросилась к аптекарю и прижалась к его груди, глухо выкрикивая сквозь рыдания: "Нерсес! Нерсес!" Послышался стонущий лязг отпираемого засова...

Сквозь полуприкрытые веки Нерсес Мажан видел прозрачное небо, в глубине которого вспыхивали крошечные искры, они кружили, то замедляя, то ускоряя свой ход.

Невесомые, неуловимые, как воспоминания, таяли, улетучивались, оставляя после себя тоску и печаль.

Мажану пришло в голову, что он никогда раньше на задумывался о, том, куда исчезают из памяти горестные или радостные, воспоминания о тех событиях, которые прежде глубоко волновали человека. Куда ушли, например, Эстер, Коротышка Маджо, бархатные осенние дни, придававшие столько прелести планете Джузароки?

Осень Джузароки. Кончалось лето, и в несколько дней ярко-синий мир превращался в красный, а потом - в зеленый. Воздух делался звенящим, ласковым, и спеющие виноградные гроздья в саду жадно насыщались солнечными лучами...

Всякий раз, когда в Капутане приближался час сбора плодов, отец Нерсеса возвращался из космоса. Сейчас даже трудно сказать, то ли отец возвращался к началу сбора ц винограда, то ли его возвращение возвещало начало сбора...

- Нерсес, ты слышишь меня?..

Высокий, крейко сбитый и сильный отец ловко срезал тяжелые гроздья с белыми, розовыми или черными ягодами, покрытыми тонким матовым налетом.

А спустя несколько дней в глубине сада, под навесом, отец с сыном давили виноградный сок. Крупные ягоды лопались, словно пузырьки газированной воды: члоп, члоп, члоп!

- О чем ты думаешь, Нерсес?..

И густой виноградный сок, от которого першит в горле...

Из большой белой кружки Мажан-отец сначала давал напиться сыну, затем пил сам. Какой сладкий сок!.. Вскоре он начинал бурлить! Снова лопались пузырьки, только более тихо, ласково. Ежедневно они спускались в погреб, чтобы послушать новую, пьянящую песню, винограда и солнца.

В подвале было прохладно и торжественно, как в огромных пещерах Джузароки.

Не любишь ты меня, Нерсес...

Осень дряхлела. Все чаще, когда легкий послеполуденный ветер скользил над лесами и лугами срывались покрасневшие и желтые листья, кружили в воздухе, играя с лучами заходящего солнца, неторопливо стелились по земле, удобряя почву.

- Нерсес, ты думаешь об Урсуле?

Спешащие дни складывались в недели. Вязкий сок винограда превращался в вино, луга и леса щеголяли пышными красками, Мажан-отец уезжал на патрулирование и вновь возвращался. Приближалась синяя весна.

Сейчас я оболью тебя водой!.. Не пугайся...

В ту же секунду Нерсеса окропили холодные колючие брызги. Он вскочил с места и сел, ошеломленно озираясь.

Забель смеялась, и под купальником четко обрисовывались ее вздрагивающие груди.

Нерсес Мажан перевернулся на песке и лег, подперев лицо ладонями, пытаясь охватить взглядом страстно и беспокойно колышущееся море. Под яркими солнечными лучами вода стала зеленой, упругие волны с упрямством бились о песок, а сильный ветер взбивал на них белую пену. После отлива песок еще несколько минут продолжал жить в пене.

У пены была своя мелодия. Нерсесу Мажану хотелось вслушаться в нее, но шум моря был сильнее. И все-таки он успел понять, что пенная песня немногим отличается от гимна давильни - и там и тут звучит голос Жизни...

Лежа на спине, Нерсес видел на мглистом фоне моря и неба короткие кудри, длинную шею, под тонкой кожей которой пульсировали синие жилки, высокие крепкие холмики, спрятавшиеся под полосатой тканью, видел тело, дышащее мелкими каплями пота, и слегка раздвинутые ноги, тронутые загаром, нежные и хрупкие в своем совершенстве и одновременно выносливые и сильные.

Обхватив руками смуглые золотистые плечи, Забель задумчиво смотрела на море.

Она казалась Нерсесу частицей буйной стихии, торжествующей вокруг.

Мажан прикрыл глаза...

- Нерсес, не спи!

Он не спал.

Он прислушивался к шуму моря, к песням пены, веселому и грустному голосу Природы. Он чувствовал, что он сейчас не просто человек, получивший в дар длительную молодость, он осознавал себя частицей самой Жизни.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});