ЧОП 'ЗАРЯ'. Книга вторая - Евгений Александрович Гарцевич

то на двух лапах поскакали на нас.

— Товсь, пли! — “гвардейцы”, хотя так и подмывало назвать их Пахомовцы, выстроившись в линию, дали залп.

Пощелкали затворами и дали второй. Мы с Гидеоном не отставали. Двойной выстрел из ружья, контрольный из «нагана» — и я записал на свой счет еще одного деймоса.

Запылали костры изгнания, и сила потекла рекой. Пахомовцы, выглядели так, будто им только что пенсию подняли, а несколько лет жизни, наоборот, скинули.

А в моем сознании промелькнул образ Мухи, показавшего мне большой палец. Может, так и не было, и просто мозг старался визуализировать обретение непонятной для него силы, привычными образами. Но я чувствовал, что стал сильнее — это факт неоспоримый.

— Эй, здесь тупик, и здесь тупик, а тут завал, но есть щель, — крикнул Гидеон, с фонариком бродящий между отнорками, — Пахом, харе когти рвать, осмотрите лучше все гнезда, может, упустили что. Матвей, давай щель расширим, и попробуешь пролезть.

— У меня есть идея получше, — я отвинтил крышку душелова, — Белка, выходи.

* * *

Москва. Императорская городская библиотека-архивъ.

— Граф, мы тратим время зря, — практически простонал худой мужчина в дорогом костюме, поставив на стол стопку старых, пыльных книг. — Какая разница, если мы узнаем, какое поручение император дал Исаеву? Нужно немедленно отправить туда людей и помешать ему.

— Тссс, не шумите, — понизив голос ответил собеседник и оторвал голову от книги. — Вы серьезно? И что, развяжем войну? Это императорский пес Исаев со своей личной гвардией. Вы даже с мальчишкой Гордея не смогли разобраться. Где он, кстати, сейчас?

— Смею напомнить, вы тоже не смог… — начал мямлить худой, но осекся под тяжелым взглядом, тихонько кашлянул и продолжил уже совсем другим голосом. — Временно выпал из-под нашего контроля. После провала Павловского и зачистки наших агентов вокруг Белого Яра, мы потеряли доступ к части информации. Но границу губернии он не пересекал.

— Ищите. Пусть Павловский ищет сам и пусть закроет этот вопрос.

— Он в розыске, скрывается в Томском убежище братства, — покачал головой худой.

— Вот пусть и докажет, что мы должны дать ему второй шанс. И следите за Исаевым, император не должен получить то, что найдут в захоронении первых учеников Пересвета, — мужчина развернул книгу, поднял ее и с победной улыбкой ткнул пальцем в размытые от старости строки.

Глава 8

— Гидеон, прикрой меня, — я выбрал небольшую выемку в скале и сел в ней, положив перед собой ружье. — Не знаю пока, как с этим можно работать, возможно, буду далеко.

Священник не стал задавать вопросов, кивнул и начертил линию вокруг меня, бормоча какую-то молитву.

Окей, приступаем! Я потянулся к душелову — в сознании возник образ органайзера с пятью отделениями. Не тюрьма, стен и потолка не видно, а темные бескрайние пространства с подсветкой только в месте нахождения фобоса.

В первом — Муха. Я, похоже, застал его в момент тренировки — какая-то серия упражнений: упал, отжался, вскочил, несколько раз пробил по невидимому противнику, опять упал. Ощущение от боксера, как от мячика-прыгуна. Крепкий, резкий и яркоокрашенный.

Во втором — мэйн. Я видел только черную спину. Фобос сидел на полу, сгорбившись над чем-то перед собой так, чтобы я ничего не разглядел. Ощущение уже совсем другое, будто он там увлеченно кошку препарирует или куклу вуду шьет, хихикая над успехами. Гадость короче, как здоровенный тесак, только рукоятка уже вся липкая, в лучшем случае от крови. Но не признать, что тесак мощный, я не мог.

В следующем занятом «номере» проживал горностай. Он сменил цвет меха на летний, белым осталась грудка и шея, а верхушка стала светло-коричневой с черным пятном на кончике хвоста. Уже не совсем малявка, зверек подрос, превратившись в некий собирательный образ матери и малышей.

С настроением здесь, как у Мухи, было все в порядке. Радостная и игривая Белка, чуть с ума не сошла, когда почувствовала, что я ее зову. Сначала проявилась в нашем мире и вызвала удивленную улыбку Гидеона, а потом я уже перехватил управление.

Канал переключился. Полумрак с яркими пятнами фонарей «гвардейцев» сменился на ровную черно-белую картинку, четкую вблизи и размазанную на уровне обыскиваюх пещеру людей.

Неожиданно пробилось игривое настроение Белки, захотелось вскарабкаться на Гидеона и цапнуть его за нос или ухо. Но фигушки! Я только приблизился к Гидеону, чтобы в памяти зверька запечатлелся его запах, и, преодолевая легкое сопротивление, как от джойстика с виброоткликом, направил нас с Белкой в сторону завала.

Как будто веб-камеру на кошку прицепил. Все вроде знакомое и понятное, но с нового ракурса приобретало увеличенный и таинственный вид.

Я забрался на вершину камней, запечатавших проход, и протиснулся под огромной глыбой, которая больше всего мешала разобрать завал вручную. Уперся в следующие камни, нашел проход правее и пробрался еще чуть дальше. Будто в тетрис играю, только не наваливаю сверху кривых палок, а пробираюсь в дырках, которые мешают линии закрывать.

Живая белка давно бы уже взмокла или застряла где-нибудь, но фобосу явно добавили пластичности. Я подумал, что можно и сквозь стену проскочить, но начался рассинхрон, а Белка и на сантиметр не прошла в горную породу. Призрак призраком, но какое-то тело моя энергия все же создавала.

Минут через десять тыкания носом в камни, я наконец добрался до еще одной глыбы, перекрывающей весь тоннель. А вот за ней пытались расчистить завал.

Я спрыгнул на землю и уставился на обломки инструмента: погнутая кирка, трухлявый черенок с затупленной лопатой, лежащей рядом, дырявый башмак, тряпки с засохшими темными пятнами. Такие же были и на черенке.

Я обернулся назад — вся глыба была покоцана, в нескольких местах виднелись глубокие борозды и сколы. Но камень не сдался, а те люди, которые сбивали в кровь руки, пройти здесь не смогли.

Я увидел, что тоннель расширяется, а потом и вовсе боковые стенки вместе с потолком пропадают из зоны видимости. С Белкиным зрением никак не получалось понять размеры помещения, в которое я проник.

Темнота не была полной, что-то излучало свет вдали. Я прислушался, принюхался, проверил ауру — использовал все доступные органы чувств и сверхчувств. Но ничего кроме нескольких невнятных отблесков не распознал, а еще холод — тонкий, сквозивший откуда-то из глубины пещеры, поток ледяного воздуха.

Пошел на свет, лавируя между