Белоснежка и семь апостолов - Ольга Кноблох

И он и Чревовещатель: а) на сцене никаких экстрафокусов не показывают и б) возможно, они именно потому и не фокусничают, что обращение требует слишком много сил и растрачивать их на трюки нельзя. У Клоуна тоже специализация непонятная, но он в обращении не участвует.

С другой стороны, Белоснежка… Сложный случай. В чем ее изюминка, видно невооруженным взглядом. Но могут ли два одинаково развитых таланта достаться в одни руки? Могут. Один — основной, другой — побочный, более слабый, но достаточно тренированный.

Конечно, я думал уже над тем, что для рывка нужны все трое, что-то вроде коллективного разума. Но потом засомневался. Есть у них в репертуаре номер — «Питер Пэн и Венди», когда силовой импульс дает вся труппа, за исключением Белоснежки. Вопрос стоял так: все ли в этот момент работают в полную силу на поддержание ее в воздухе, или это только страховка и держит ее на самом деле Бэтмен? Лично проверил — в полную силу работает только Бэтмен. Он один ее держит физически, остальные используют телекинез. Но в этом случае, зная нюансы, отследить, кто главный, было несложно. А в случае, когда вообще не применяется физическая сила — как дифференцировать импульс? Все-таки трое или один со страховкой? Трое или один?..

Черт, если бы у нас был хотя бы один такой же чуткий аномал, как Чревовещатель! Задатки ясновидения есть только у меня, но они другого рода, и пользы от них в данном случае немного, а времени для тренировок нет.

И нет возможности проверить еще раз. А в идеале — несколько, чтобы заметить различия, тогда все станет ясно…

Но цирк закрыт, клоуны разбежались. А где найти еще хотя бы одного обратителя?

Тут-то круг и замыкается.

Вся ирония в том, что до памятного красноярского пожара артисты, сами того не зная, работали на меня и поставляли мне кадры, а теперь выходит, что я сам же и перекрыл себе кислород. Если бы среди моих ребят нашелся хоть один обратитель, артистов можно было бы замести еще в прошлом сезоне. (Тогда, правда, встала бы перед нами совсем другая задача: как сделать это с минимальными потерями. Всякий дар можно превратить в оружие, и мы в этом, к несчастью, не так давно убедились. Я оттого и ждал, оттого и тянул до последнего, позволяя им безнаказанно кочевать из города в город; оттого и пропускали их приметный фургончик на всех постах, что были опасения: прижми циркачей — они что-нибудь такое выкинут, что во всех СМИ это выйдет первой новостью.)

Но время шло, а искомый кадр не появлялся, зато в команде прибавилось семь бесполезных телекинетиков. Дальнейшее увеличение штата за счет них не входило в планы моего начальства. Беда в том, что никто — ни я, ни посвященные в тему яйцеголовые из конторских лабораторий — не могли предсказать, каким именно талантом обзаведется после посещения цирка представленный к переводу в наш отдел сотрудник. Им нужны были результаты в виде телепатов, энергетиков, ясновидцев, пластилиновых амеб вроде Лицедея, на худой конец — левитаторов и пирокинетиков, но на выходе мы имели в основном ребят, которые жонглировали яблоками в воздухе. К тому же под обращение не попадало большинство кандидатур — вообще. Мы, конечно, исправно водили майоров, полковников и генералов поглядеть на танцующих кошек, но чуда не произошло: среди старшего поколения обращались единицы. Начальство, мягко говоря, было недовольно. От меня потребовали детального изучения процесса обращения и примерных действий, которые могли бы сделать его предсказуемым, а хорошо бы еще и управляемым. А мы даже не знали, кто из циркачей — искомый Мистер Икс.

Не было обратителей и среди тех, кто был у нас под наблюдением.

За все межсезонье ни один из подозреваемых не проявил себя (отчего уверенность в существовании у них коллективного таланта «на троих» крепла не по дням, а по часам). А потом наступило лето, и цирк заработал на полную. Процесс стал переходить в угрожающую стадию, и пришлось идти на самые крайние меры: брать их поодиночке и просеивать через мелкое сито. Они, не будь дураками, пустились врассыпную, и с носом остался я.

Теперь сыскать всех стало сложнее, и на это потребуется больше времени… А время в нашем деле ценнее, чем в любом другом. По себе и по своим ребятам знаю, что при должном усердии и тренировке дар не просто развивается и крепнет, но и дает ростки, зачастую не менее ценные. И никто не может поручиться, что наша великолепная восьмерка за это время не эволюционирует за пределы всякого человеческого разумения, потому что: а) у них фора минимум в год; б) они точно не будут сидеть сложа руки; в) в состоянии стресса — за что нам с ребятами отдельное «спасибо» — каждый из них способен на олимпийский рывок. Ситуация усложнялась еще и тем, что, как мы выяснили, среди способностей существует некоторая иерархия. Есть высшие способности, есть низшие. Таланты осваиваются сверху вниз: телепат или левитатор может со временем овладеть пирокинезом и телекинезом, но тому, у кого телекинез — основной, исходный дар (а таких — большинство), эволюционировать некуда. По крайней мере, по моим данным картина складывается именно такая.

На элементарную слежку людских ресурсов у нас хватит, но не более, а пополнить их без обратителя в предельно сжатые сроки не представляется возможным. Чтобы работать продуктивно, нужно сузить круг подозреваемых. Брать надо троих, как ни крути. Всех троих. А там разберемся.

Артем

— Ну вот и все, Артем, — Игорь стиснул своей лапищей мое плечо, сел в машину и захлопнул дверцу.

С соседнего сиденья на меня угрюмо пялился Артур. Красная «Нива» Саркисова-старшего фыркнула, завелась и тихо покатилась в сторону трассы. Я помахал ей вслед в полной уверенности, что мне никто не ответит. Пора было ехать домой, то есть уже не домой, а на квартиру, снятую у одной полоумной бабульки, — она держала семь черных кошек и этим здорово напоминала нашу Белоснежку. Будь я чуть более суеверным… Ладно. Я сел в машину — тот самый «Мицубиси Лансер», одолженный мне Дэном, чтоб подбросить Артурчика до места свидания с отцом, — завелся, включил приемник. Салон наполнился бубнежом Козырева, представлявшего тринадцать очередных шлягеров отечественной рок-сцены. Поехал. Действительно все. По крайней мере, хочется в это верить. Молодежь разогнана по родителям, Венди укатила в город Н, Димка — в город Е, Отто с Питом отправились на черноморский берег догуливать отпуск в городе А. К осени вернутся в свой интернат. В Красноярске остались только я и Чжао. Ну и еще эти ребята, которые подкинули нам такую дозу адреналина, что меня до сих пор потряхивает…

Указания от Дэна были просты и совершенно недвусмысленны — сидеть дома, писем не отправлять, не публиковаться, со старыми знакомыми не контачить, к маме не ходить. Ей я позвонил единственный раз — в тот самый вечер. Сказал, что влип в историю и уезжаю в Томск. Про Томск было сказано для тех, кто наверняка прослушивал мамин телефон. Сказано без особой надежды — вряд ли они купятся на такую простую липу, но все-таки. Может, хоть к маме лезть не будут, поймут, что она все равно не в курсе, где я.

«Я с тобой, мы ветра — двери пропасти. Я с тобой, нас не спасти. Стой, прости. Я с тобой, после нежной жестокости. Я с тобой…» — доносилось из приемника.

— А я без никого, — ответил я «Пятнице»[7].

И стало как-то невыносимо тоскливо, захотелось сделать какую-нибудь глупость, хотя бы напиться. Напиться по-настоящему, не для снятия стресса, а так, от души, чтоб орать заплетающимся языком песни под гитару, «полировать» водку пивом, а пиво — коньяком. И чтоб было похмелье. Нормальное, без преобразования продуктов распада спирта в глюкозу и витамин С, но с головной болью, непреодолимой ленью, тошнотой и чувством вины, неизменно одолевавшим меня наутро после возлияний. Впрочем, с чувством вины у тебя, Артем Германович, и так полный порядок. И похмелье ты себе можешь наколдовать без всякого пития. Только тебе оно надо? И без того проблем хватает.

У подъезда дежурил ставший уже почти родным черный «инфинити» Макса. Хозяин машины сидел на капоте в одних шортах — над городом висела вечерняя августовская духота — и курил. Когда я подошел, он лениво глянул на меня и, угадав мой вопрос — ей-богу, скоро начну думать, что он телепат не хуже Влада, — сообщил:

— Дэн к тебе поднялся. — Он помусолил бычок и уточнил: — Поссать.

— Ну, без этой информации я, предположим, мог бы и обойтись. — Я улыбнулся. — Сигаретой не угостишь?

— Бери, — Макс лениво кивнул, сверкнув золотой цепью, на лежавшую тут же на капоте пачку.

— Спасибо. Слушай, Максим, а пошли ко мне, я пивка холодного надыбаю, посидишь, остынешь. А то надоело, поди, торчать тут, пыль глотать? — Двор здесь был и вправду очень пыльный и без малейших признаков растительности. И тут совершенно неожиданно для себя я увидел Макса растерянным. Он быстро-быстро заморгал, отчего его и без того крохотные глазки буквально спрятались в глубь черепа: