Наблюдатель - Артем Сошников

class="p1">— Вот бы в 2020-м подражать Стиву Джобсу, — шепнул Алисе тестировщик Виталик, комментируя внешний вид Абрамова.

Алиса улыбнулась из вежливости и постаралась пару секунд не дышать. О чистке зубов после еды Виталик, видимо, не слышал.

Абрамов встал на излюбленном месте Антона, чуть сбоку от стола. Интересно, в холдинге их специально учат занимать нужную позицию?

В отличие от Антона, Абрамов не жестикулировал. Он оперся задницей о стол и сунул руки в карманы. Сотрудники притихли. Абрамов слегка сутулился.

— Здравствуйте. Я Кирилл Абрамов, директор по продуктам Eternum. Мы с вами не знакомы — и, наверное, познакомились бы еще нескоро, но сегодня мне пришлось приехать к вам с грустной новостью.

Сотрудники напряженно смотрели на Абрамова.

— Похоже, сократят нас, — шепнул Виталик Алисе.

Пока Абрамов тянул паузу, Алиса успела подумать, что сокращение ее не затронет. Она-то уже числится в холдинге.

Но речь шла не о сокращении. Абрамов вздохнул и произнес, не меняя тембра голоса:

— Три дня назад в Коммунаре-на-Волге скончался ваш директор Антон Приморский.

Абрамов замолчал. Каждая секунда множила вес произнесенной фразы. Сотрудники не шевелились. Абрамов мастерски почувствовал момент, когда новость начала давить на аудиторию слишком сильно, и продолжил:

— Антон умер от разрыва аневризмы головного мозга. Прозвучит избито, но его смерть стала для нас невосполнимой потерей. Признаюсь честно, мы до сих пор не решили, как организуем прощание. Ситуация просто не укладывается в голове. Похороны состоятся на следующей неделе. Антона похоронят на родине, в Коммунаре-на-Волге. О поминках, о том, как Educatee будет жить дальше, — давайте позже. Сейчас не до этого. Для вопросов тоже неподходящее время. До свидания.

Абрамов вышел, не оборачиваясь. Люди продолжали сидеть. Стас поднялся со стула первым, окинул взглядом сотрудников:

— Ребят, идите по домам. Сегодня уже не до работы.

Алиса дернулась, не зная, куда деть ставшее непослушным тело. На миг в голове даже промелькнуло: боже, как странно, Абрамов говорит о смерти, а все, что она чувствует — растерянность? Неловкость? Люди толпились у выхода и не могли выдавить ни слова, виновато смотрели друг на друга. Виталик пропустил Алису вперед.

— Да уж, пиздец, — говорил один фронтендер другому в коридоре. — Даже…

Алиса не расслышала фразу до конца, убежала в свой бывший кабинет. Она села и попыталась спрятаться за монитор, но он был слишком маленьким. Алиса передвинула блокнот с одного края на другой, бесцельно порылась в сумке. В кабинет зашли ребята, бэкендер Глеб шумно выдохнул. Алиса замерла, ожидая, что случится дальше.

— Блин. Вот бывает же.

— Да уж.

— Жизнь непредсказуема.

— Неплохой директор был…

Алиса схватила сумку и не прощаясь выскочила из офиса.

Казалось, даже дом не принял ее так рано. Алиса редко возвращалась в комнату раньше девяти вечера и не знала, чем занять себя так рано. Мозг одновременно отторгал мысли об Антоне и не желал думать ни о чем другом. Алиса включила второй сезон «Конца ***ного мира», но не смогла сосредоточиться на сюжете. Дочитывать «Рассказы» Мещаниновой в таком состоянии не хотелось. В конце концов Алиса схватила айфон и отыскала инстаграм[4] Антона. Селфи из путешествий, рестораны. Везде — прилично одетый, чинный, в окружении красивых интерьеров. В описании профиля Антон отмечал посещенные страны флагами-эмодзи. Алиса терпеливо пересчитала. Двадцать три страны. Неплохо.

Алиса не могла уснуть до поздней ночи, все думала: неужели это улыбающееся лицо, волосы с падающей на лоб прядью, тщательно выбритые щеки уже не существуют? Человек, который ходил по коридорам, разговаривал с командой, жал другим мужчинам руки, больше не живет, и буквально через несколько месяцев его тело истлеет, а через год Educatee привыкнет к новому директору и забудет про Антона, через два с половиной команда сменится, а через пять в офисе не останется ни одного человека, кто работал бы под его началом — и Антона забудут окончательно. Наверняка большинство ее коллег уже спят крепким сном, их волнует не смерть Антона, а треснувший подшипник в автомобиле или нерадивая управляющая компания в жилищном комплексе. Им плевать. Им уже плевать.

Алиса была права. Большинство сотрудников Educatee либо заснули, либо пялились в мониторы, доделывали ночью собственные проекты или подрабатывали на фрилансе. Об Антоне думал только Стас. Он сидел в гостиной с бутылкой Red Label, с облегчением выпятив живот, который весь день втягивал перед молодыми подчиненными. Он отхлебывал виски прямо из горла и морщился, потому что в фильмах подобный способ питья выглядел брутально, а в жизни ему вообще не нравился виски — горькое говно, ничуть не лучше нашей водки. Но другого алкоголя в доме не осталось, и Стас довольствовался тем, что есть. Жена и дети спали, Стасу было приказано не шуметь, поэтому он не шевелился.

«Веди себя тихо, словно ты умер». Антон вот не собирался умирать в тридцать два года. Разрыв аневризмы — неизбежная судьба, уготованная человеку богом. Но не в тридцать же два года!

Стас не был уверен, что Антон действительно «скоропостижно скончался». Холдинг вполне мог выдумать эту версию. Антон рассказывал Стасу, что Educatee вряд ли победит ФСУОС даже при содействии холдинга, потому что ФСУОС — чиновничья система, за которой стоят серьезные дяди. Антон жаловался, что в министерстве на него смотрят как на столичного дурачка. «Петербург, вообще-то, провинция», — возражал Стас, и Антон усмехался: «Тут это никого не волнует».

Стас поднялся с дивана и стукнул бутылкой о журнальный столик. Черт! Прислушался. Жена и дети не проснулись. Шатаясь, он отодвинул штору и посмотрел на город. Стас жил на двадцатом этаже в двухкомнатной квартире на Ленинском проспекте, из его окна виднелась площадь Конституции и башня «Ленэнерго». Огромный экран на фасаде башни переливался синими всполохами ночной заставки. Периодически ее сменяла реклама. Из-за прогоревших пикселей Стас не мог разобрать некоторых слов.

«Интересно, — подумал он, — душа Антона видит наш мир с такого же ракурса?»

В этот момент Алиса тоже видела башню — правда, самый ее кончик, издалека, с девятого этажа панельки на улице Типанова. В жизнь после смерти Алиса не верила и соглашалась со Стасом лишь в том, что смерть Антона крайне подозрительна. В искренность руководства она не верила еще больше, потому что холдинг Eternum с его директорами, собраниями, метриками и саморазвитием ничем не отличался от большинства корпораций, которые давно уже слились для Алисы в огромного паука. Одна лапка извлекала прибыль из цифровых данных, вторая проросла в благотворительные фонды и культурные проекты, третья полоскала ворсинками кровавую лужу в арабском регионе, а четвертая, пятая… Глаза паука высматривали уголки планеты, еще не