Ступени - Ежи Косински

Поскольку старик приехал сюда из той же страны, что и я, это, по мнению заказчика, придало бы большую убедительность его предложению. По его мнению, я сумею убедить старика. Надо просто предложить ему войти в долю с двоюродным братом моего нового знакомого. Старик, если согласится, будет иметь солидную долю в прибылях. Ему достаточно позвонить по номеру, который передам я, и за него всё уладят. Если же старик откажется, я должен сказать ему, что если он любит своих дочерей, то у него нет другого выхода. Я сразу же понял, что цель такого партнерства — создать впечатление, будто ресторан приносит больше прибыли, чем на самом деле, и, пользуясь этим, проводить через бухгалтерскую отчетность грязные деньги.

Я отправился к старику. В ресторане не было никого, кроме мывшей пол уборщицы. Я сказал ей, что хочу поговорить с владельцем. Женщина позвала старика. Когда я поздоровался с ним, он немедленно опознал мой акцент и заметил, что мы, должно быть, родом из одних мест.

Первым делом я сказал, что у меня есть важное предложение от одного человека, который хочет ему помочь. Он ответил, что не нуждается в помощи незнакомых людей. В последнюю войну добрые люди помогли его парализованной жене сесть в поезд, отправлявшийся в концентрационный лагерь. Это были молодые, воспитанные и глубоко заблуждавшиеся люди, сказал старик. В помощи незнакомых людей он не нуждается. Затем, как мы и уговорились с заказчиком, я спросил старика про его дочерей. Губы у него побелели.

— Почему вы интересуетесь моими детьми? — спросил он. — Мои дети не имеют никакого отношения к моему бизнесу. Откуда вы про них знаете?

— Человек, пославший меня, — сказал я, — не делает никакого различия между вами и вашей семьей. Он рассказал мне про ваших дочерей. Младшая отправляется одна в школу каждое утро, а старшая переходит большую улицу, когда идет к учительнице музыки. Он знает всё, даже к какому дантисту вы ходите.

Старик встал, трясясь от гнева.

— Я позвоню в полицию! — крикнул он, но не сделал и шагу из-за стола.

— Не позвоните, — сказал я. — В полиции работают молодые, воспитанные и глубоко заблуждающиеся люди. Неужели вы полагаете, что они будут провожать каждый день ваших дочерей в школу, к дантисту и на уроки музыки?

— Скажите что-нибудь, — сказал я.

Старик сидел, спрятав лицо в ладони.

— Человек, пославший меня, тоже любит музыку. Он сказал мне, что ему будет ужасно жалко, если, потеряв пальцы, ваша дочь никогда не сможет стать концертирующей пианисткой. Человек, пославший меня, также сказал, что пожилой человек, у которого нет родственников, не должен ценить ресторан выше своих детей.

Старик молчал. Я ждал, слушая звуки пианино, доносившиеся сверху. Он заметил это.

— Она обязательно станет великой пианисткой, — сказал он. — Музыка для нее значит больше, чем слова.

Он задумался.

— Дайте мне номер телефона этого человека. Я позвоню ему. Пора мне обзавестись партнером.

На следующее утро, как обычно, я пришел на автостоянку. В полдень приехал заказчик.

— Ты хорошо поработал, — сказал он. — В один прекрасный день ты сам станешь юристом или владельцем ресторана.

И протянул мне вторую половину банкноты.

Прошел примерно год. Я пришел к моему любимому парикмахеру. Он тоже недавно приехал в эту страну, приобрел маленькую парикмахерскую и открыл свой бизнес. Парикмахерская была чистая и светлая. Внутрь можно было заглянуть прямо с улицы через окно-витрину на первом этаже. Парикмахер встретил меня; он был какой-то нервный и сильно расстроенный. Он отказался брить меня, сказав, что не рискует это делать в таком состоянии. Я понял: что-то не в порядке — и предложил ему пойти со мной в кафе, чтобы там поговорить.

За ланчем парикмахер поведал мне, что с ним случилось. Несколько дней назад к нему пришел посетитель и сообщил, что необходимо взять под охрану его витрину. Если он не будет платить за охрану, то местные хулиганы могут побить стекла. Парикмахер сказал, что работает здесь уже скоро год и до сих пор не имел никаких проблем. Почему бы им начаться сейчас? В любом случае, витрина застрахована. Но посетитель настаивал: он знает молодых людей, которые ездят здесь по ночам на мотоциклах, швыряя кирпичи в окна некоторых заведений. Надо понимать, что даже самая расчудесная страховая компания не станет платить всякий раз за разбитую витрину, к тому же при каждой починке парикмахерская будет простаивать. Следовательно, сказал посетитель, надо воспользоваться услугами неофициальной охранной фирмы, которая обслуживает округу и уже хорошо известна многим местным мелким предпринимателям. Месячный взнос зависит от оборота. Обычно за охрану нужно платить немногим больше половины месячного дохода. На размышление дается неделя.

— И что ты собираешься делать? — спросил я.

— Я не могу платить столько. У меня жена беременна. Я знаю, что полиция не сможет защищать меня долгое время. Я обречен. Придется продать парикмахерскую.

Я сразу понял, что мой приятель — не боец. Я сказал ему, что все улажу, если он возьмет меня в партнеры. Сначала он не поверил мне, но я ему все разъяснил. Затем я отвел его в банк и к юристу, чтобы мы заключили соглашение о партнерстве. К концу дня я стал его компаньоном. В конце недели парикмахер переправил рэкетира ко мне.

Он представился по телефону. Я спросил его, откуда он звонит, и он сказал, что звонит из машины, которая стоит напротив дома, где я живу. Я выглянул в окно: человек с телефонной трубкой в руке помахал мне из окна спортивного автомобиля. Я вернулся к аппарату и попросил визитера подняться. Он поднялся.

— Вам нравится моя тачка? — спросил он. — Правда, красавица?

Я согласился.

— С такой машиной чувствуешь себя сильнее, — сказал он. — Садишься с красивой телкой, заводишь движок и, когда отпускаешь сцепление, трогаешь с места так, что если твоя рука лежит у телки на колене, то в следующую секунду она уже у нее под юбкой.

Он огляделся, сел в кресло и отодвинул в сторону книги, лежавшие на столе.

— На хрена тебе все эти книги? — сказал он. — Я полагал, ты головы-то стрижешь только снаружи.

Я объяснил ему, что парикмахерское дело — такое же недавнее увлечение для меня, как, очевидно, спортивные автомобили для него. Я спросил его, что ему нужно, и услышал то же самое, что и парикмахер неделю назад.

На это я ответил ему, что не собираюсь платить за охрану и очень надеюсь, что с витриной ничего не случится.

Тут же, в его присутствии, я позвонил человеку, которому помогал в истории с рестораном. Я узнал его голос сразу, как только он снял трубку, но мне пришлось напомнить ему, кто я такой и где мы встречались. Я сказал ему, что занялся бизнесом, но это не адвокатура и не ресторан, как он предполагал, а пока всего лишь маленькая парикмахерская, которой угрожают. Я попросил его помочь мне, как я некогда помог ему. Я не знаю, сказал я, знаком ли он с теми, кто занимается рэкетом парикмахерских, но очень рассчитываю на его связи и влияние. Если же он мне не поможет, продолжил я, и мне все-таки разобьют витрину, то я сделаю с ним, его двоюродным братом или членами их семей то же самое, что он некогда собирался сделать со стариком-ресторатором. У меня самого, продолжал я, нет ни семьи, ни детей, но я служил в армии снайпером. Город я знаю хорошо, поэтому, даже если я промажу, поймать меня обойдется недешево.

Я не стал даже ждать, что он ответит, а просто передал трубку моему посетителю. Несколько замявшись, тот взял ее. Они коротко поговорили на иностранном языке. Я не знаю, о чем они говорили, но мой посетитель покинул мой дом через минуту, не сказав ни слова.

Я увидел моего партнера на следующий день и рассказал ему, что случилось. Он все еще был перепуган и расстроен. Прошло несколько недель. Кое-какие витрины по соседству разбили, но нашу никто так и не тронул. Спустя некоторое время мы мирно расторгли наше партнерство.

***

Он играл в ресторане по соседству на барабанах в маленьком оркестре. Я часто захаживал туда, всегда в одиночку, и он, наверное, запомнил меня, потому что как-то раз, в перерыве между отделениями, он подошел ко мне и спросил, можно ли со мной поговорить. Он слышал, что я ищу работу, и хотел мне кое-что предложить. Игра на барабанах для него всего лишь хобби, объяснил он, а в дневное время он работает водителем грузовика. После целой ночи за барабанами у него уже не та реакция, чтобы водить грузовик. Хорошо оплачиваемую и надежную работу терять не хочется, но и из группы уходить ему обидно. Он спросил меня, не соглашусь ли я иногда вести грузовик за него. За деньгами дело не станет.

На следующее утро он заехал за мной очень рано и повез учиться вождению грузовика. Это оказалась чудовищная махина, трехосный тягач, который волочил за собой трейлер с еще четырьмя колесными парами. Когда я пытался повернуть, трейлер оказывал сопротивление. Он продолжал двигаться по прямой, словно окоченевшее туловище огромного удава. На обучение у нас ушел весь уикенд.