Падающая звезда - Кейт Грин

В дверь постучали, когда она кипятила воду для кофе в маленьком чайничке. Она не успела одеться. Леонард ворвался в комнату, возбужденный, запыхавшийся.

– Что-то случилось с Робин, – запинаясь, пролепетал он. – Звонили из полиции. Что-то случилось.

Ния надела джинсы и свитер. Такси ждало возле гостиницы. Автомобиль помчался по чистым утренним улицам, свернул на Сантьяго. Ния заметила цыплят, копошившихся в пыли. Полиция уже была на месте. В переулке стояли небольшие белые машины с черными полосами. Леонард побежал к полицейским, заговорил на ломаном испанском, потом вдруг закрыл лицо руками.

Ния вошла в переулок, где они снимали последнюю сцену. Полицейские столпились возле стены здания у мусорных баков. Леонард подошел к ней.

– Робин мертва, Ния. Кто-то застрелил ее.

На мгновение Ния оцепенела. По телу разлился жар. От боли в животе ее перегнуло пополам. Она закашлялась, из глаз потекли слезы.

Леонард схватил ее за руку, крепко прижал к себе. Ния не сопротивлялась, позволяя ему удерживать ее.

Чуть позже прибыл полицейский фургон. В суматохе Леонард обронил свою монету. Ния заметила ее на краю грязноватой лужи, подняла и подала ему.

Коричневое шерстяное одеяло сдернули на мгновение, когда поднимали Робин. Память Нии запечатлела пустые, словно стеклянные глаза девушки, открытый рот, желтые распущенные волосы, черное платье с атласным лифом, обнаженные плечи, затвердевшие руки, скрюченное тело, почерневшие от крови пряди волос на затылке.

– Она похожа на меня, – прошептала Ния Леонарду.

– Что?

– Она – мой двойник. На ней мое платье. Она сыграла Джейн. Это моя сцена.

Весь день Ния оставалась с Леонардом, пока Мирина ездила в аэропорт встречать родителей Робин. Какое-то время после этого они снова были вместе. Казалось, они никак не могут расстаться. В Лос-Анджелесе был окончательно смонтирован фильм.

Ния поехала в Бразилию сниматься в главной роли у Мануэля Моравио. Она снова получила письмо от своего поклонника, когда была в дельте Амазонки, во сне превращаясь в птицу.

После прогулки вдоль ручья Ния вернулась на ранчо Леонарда. Она взглянула на часы. Пора идти на свидание к Харму Боланду. Пора показать ему письма.

Она открыла самое последнее, которое лежало у нее в кармане. Ястреб черной точкой парил над холмами.

«Только подумай об этом. Я мог бы умереть», – было в письме. Он приезжает, возможно, он уже в Нью-Мексико.

«Так что же я делаю здесь?» – подумала она.

«Когда он увидел статью в газете Санта-Фе «Новый мексиканец», он понял, что совершил ужасную ошибку. Ему ни в коем случае не следовало вовлекать другого человека. Временами он просто не соображает, его захватывает сама идея сцены, и он не думает о последствиях. Статья была небольшой: снайпер стреляет по машине на дороге, не упоминалось даже, в кого и во что стреляли. Все, кто располагает информацией, должны связаться с полицией.

Когда он выехал из города в Мадрид, у него была только одна мысль – поговорить с водителем пикапа, который согласился взять его в кузов, он же согласился догнать «Мерседес» в ту ночь. Он выехал, чтобы поговорить с тем человеком, может быть, дать тому денег – пусть он молчит. Но в глубине сознания он понимал, что собирается сделать совсем не то.

Он взял с собой видеокамеру. Он собирался заснять все. Он чувствовал различие между тем, что думал, и тем, что делал. То, что он делал, давало лучшие ощущения. Более сильные. Осуществлялось именно то, чего он ждал всю жизнь. Не отступать. Он говорил себе не отступать.

Водитель пикапа живет за городом в уединенном месте, в лачуге с крышей, покрытой рифленым железом. Он въехал во двор, поросший молодыми сосенками. Позади дома возвышались горы. Он заснял дом. Собака на крыльце подняла голову, но даже не залаяла. Из-за угла дома вышел мужчина, на ходу вытирая тряпкой руки.

– Что ты здесь делаешь с видеокамерой? – закричал он громким голосом. – Что это ты здесь фотографируешь, парень?

Он понял, что у него мало времени. Он положил камеру в машину и потянулся за винтовкой. На мгновение в памяти промелькнули все случаи, когда он не мог сделать этого. Сейчас он выстрелит, хоть это и не тот человек.

Мужчина опять закричал:

– Что ты вообще хочешь? – было похоже, что он почувствовал – здесь что-то не так, но не мог ясно осознать происходящее. Вот так и надо держать – в неизвестности и страхе…

Он выпрямился, повернулся и выстрелил в грудь мужчины. От удара тот немного подался назад – наступил роковой момент полного смятения – непонимания случившегося. В мужчине еще оставалась жизнь, он дотронулся до груди, до места, куда вошла пуля, еще раз пошатнулся.

Он почти нажал курок второй раз, но в этот миг мужчина упал. Собака подбежала, обнюхала хозяина. Он застрелил и собаку.

Он подобрал пустые гильзы, вытер винтовку и положил ее снова в машину. Воздух вокруг дома был чистым, дул свежий ветер. Никто не подошел. Однако он заторопился, втянул мужчину в дом, в спальню. Почему-то положил на кровать. Прошелся по дому, круша все на своем пути – и так все запуталось, так какая разница? У окна висела клетка с птицей – голубем или голубкой. Он часто наблюдал, как его бабушка на ферме управлялась с цыплятами, сворачивая им головы мгновенным движением. Он знает, как это делается.

Место смотрелось хорошо. То, что нужно. Достоверность. Ему захотелось запомнить, как выглядела сцена. По-прежнему никто не появлялся. Он побежал к машине, вынул видеокамеру, снял двор, собаку, след, оставшийся в пыли. Он снял беспорядок в доме, мужчину на кровати. На мгновение он испугался, вдруг тот еще жив. С кровати послышался булькающий звук, словно тот пытался заговорить. Возможно, он впрямь пытается заговорить.

Он положил на лицо мужчины подушку и прижал. Несколько минут спустя он приподнял подушку, бульканье прекратилось.

Он отснял спальню и лицо человека. Закрывая входную дверь, он вспомнил кое-что. Он хотел бы взять это с собой. Подарок для нее. На кухне в ящике он заметил неплохой нож. Потом направился к клетке с птицей. Его бабушка научила его делать и это.

Дверь защелкнулась за ним на замок. Он решил оставить собаку здесь. Будет похоже на ограбление. Но след в пыли казался не к месту. Он отломил ветку от сосны и замел дорожку, оставленную телом. Так все смотрится гораздо лучше. Перед тем, как уехать, он еще раз отснял двор.

«Теперь намного лучше» – подумал он. – Больше никаких ролей без слов, никаких консультаций по сценарию. Начинаются документальные съемки».

Затем он снова поехал на север, мимо Санта-Фе к Тесукве, к дороге, которая шла мимо ранчо, и ждал там. Настроение его поднялось, как только он увидел Нию, возвращавшуюся с прогулки вдоль ручья. Сейчас он не собирается терять ее из виду».