Сильнее времени (Книга 2) - Александр Казанцев

Часть третья. ПРОТОСТАРЦЫ

...борьба есть условия жизни: жизнь умирает, когда оканчивается борьба. В.Г. Белинский

Глава первая. ОТКАЗ

В иллюминаторе, в черном провале неба, светило новое, чужое "солнце". Вилена не находила себе места. Прижав к подбородку сцепленные руки, она бродила по наскучившим металлическим коридорам, где на стенках примелькались даже случайные царапины. Все долгие годы полета "утром", "днем" и "вечером" Вилена всегда видела одни и те же звезды: корабль будто никуда не летел и беспомощно висел на месте. И так из месяца в месяц, из года в год... Только точными приборами можно было определить его перемещение среди созвездий. Однообразие было тяжелым испытанием на выдержку. Показав себя стойкой на Земле, Вилена и здесь оказалась примером. Как нейтринному инженеру, ей приходилось заботиться о двигателях в период разгона. Она же осуществляла перегрузку горючего во время встречи с кораблями-заправщиками. Но у нее оставалось достаточно времени, чтобы обдумать свою жизнь на Земле, разобраться в себе. Порой ей казалось, что многое в ней изменилось за путь, который прошла она от игравшей в гимнастическом зале пианистки до доктора физико-математических наук, степень которого Ланской все-таки успели присвоить до ее отлета. Неизменной осталась только любовь к Арсению. Да и та послужила тому, что Вилене стало уже невозможно свернуть с дороги в космос. Высокая цель, долг и ответственность перед человечеством определили поведение новой Вилены. В ней словно проснулись самообладание и решимость, упорство и бесстрашие легендарной индианки с Ниагарских водопадов, на которую когда-то она так хотела походить. Виев, взяв на себя обязанности отстраненного от полета астронавигатора Званцева, определил, что близ местного "солнца" планеты расположены, как и вокруг земного. Подтверждался закон повторяемости, сообщенный в послании разумян, принятом еще Арсением Ратовым. Кротов, прославленный космонавт, который должен был лететь еще вместе с Арсением, но не успел вернуться из рейса на Нептун, заметил в кают-компании: - Схожесть - это еще не код, по которому якобы штампуются звезды с планетами. Чепуха это ратовская. Вот так. Просто разделение на газообразные гиганты и твердые тела. Вилена пристально посмотрела на него. Это был статный красавец с лохматыми сросшимися бровями... Вася Кротов - не только первый пилот корабля, но и "первый его мужчина" - всегда искал взгляда Вилены, а сейчас смотрел в стол. - Наблюдения покажут, "чепуха это ратовская" или нет, - сдержанно сказала Вилена. Вася Кротов свел лохматые брови и покраснел - Вилена была предметом поклонения, легендой не только для него, но и для остальных звездолетчиков. Как бы тщательно ни подбирался "на совместимость" экипаж "Жизни-2", все же между звездолетчиками в полете бывали и трения. И причиной некоторых из них была Вилена, хотя в этом не признался бы ни Кротов, ни кто-либо другой. Каждый искал случая с ней поговорить и рад был ее дружескому слову. Вилена чувствовала это и следила за тем, чтобы не обделить кого-нибудь своим вниманием, будь то молодой геолог Михаленко или уже почтенных лет лингвист профессор Анисимов и всегда вежливый и радушный доктор Матсумура - знаток древней истории, увлекавшийся пришельцами из космоса, побывавшими много тысяч лет назад на Земле. Конечно, самым притязательным из них был Кротов. Лишь Виев относился к Вилене по-отечески... Однако скоро эти мелкие проблемы отступили, забылись. "Жизнь-2" приняла ответ с планеты Этана. Войдя в планетную систему звезды, Виев стал посылать радиопризывы, содержащие выдержки из сигнала, полученного Званцевым с Этаны глобальной радиоантенной и расшифрованного, профессором Ланским как приглашение братьям по разуму прилететь. Ответ разумян на радиопризывы Виева дал возможность определить, какая планета обитаема. Ею оказалась вторая, соответствующая Венере в Солнечной системе, но находившаяся в другой фазе развития. Это подчеркивало, что основной закон развития был законом не только подобия, но и многообразия. На Этане уже не было углеродистой атмосферы, как у соседки Земли или у самой Земли на заре ее развития, не было сплошного облачного покрова и связанного с ним парникового эффекта, следовательно, и высокой температуры на поверхности. Кибернетик-лингвист корабля профессор Анисимов двое суток не выходил из аппаратной, переводя с помощью выработанного еще на Земле кода полученный текст. Казалось, сделать это было не так уж трудно. Но ответ разуыян получился таким, что профессор не верил сам себе и даже взял под сомнение полученный на Земле профессором Ланским перевод еще первого послания с Этаны. Наконец, с ввалившимися глазами, теребя бородку, Анисимов явился к Виеву и показал перевод:

"МИР РАЗУМА ОТВЕЧАЕТ ЛЕТЯЩИМ, ЧТО НЕ ПОСЫЛАЛ ПРИЗЫВА ПОСЕТИТЬ ЕГО".

- Что это может означать? - спросил Анисимов, разводя руками. Виев нахмурился. Начальник экспедиции собрал весь экипаж. Пришел даже больной геолог Игорь Михаленко. Последние месяцы он забыл свою земную жизнерадостность, безвольно валялся на койке. Его силой привел в кают-компанию сам профессор Анисимов, живший с ним вместе в каюте. И геолог сразу заявил: - Надо лететь домой, скорее лететь домой, не медля ни минуты, разве не ясно, что в этом послании - отказ разумян Этаны? Отказ, если не угроза. - Повернуть назад? - гневно спросил Кротов, сводя брови, которые друзья в шутку называли двумя кротами. - Позор!.. Ради чего мы летели сюда? Чтобы расписаться в трусости? - Я бы предостерег от опрометчивых решений, - заметил профессор Анисимов. - Мне хотелось бы напомнить, что осторожность - прежде всего. Результат нашего полета и так уже огромен. Подтвержден закон повторяемости и многообразия в космическом масштабе. Изучается чужая планетная система, идентичная нашей. Нельзя же сказать, что мы вернемся ни с чем! - Так ради чего мы покинули свое поколение, своих родных и друзей? возмущенно спросила Вилена. - Чтобы поближе рассмотреть скопление космических тел? А разумяне? С ними можно не встречаться? Да как же это? Нет, нельзя так. Ведь их знания могут обогатить науку Земли, ее биологию, физику!.. - Еще неизвестно, знают ли на Этане физику больше, скажем, чем вы, Вилена Юльевна, - снова выступил больной геолог. - Мне ясно: надо домой. Мы люди и должны жить на Земле. И не вторгаться в чужой дом, когда нам отказывают открыть дверь. А что касается физики, то мы в ней не профаны. - Вернуться скорее, чем предусмотрено графиком рейса, все равно невозможно, - напомнил Виев. - Грузолеты с топливом для последних заправок будут нас ждать на "кометной траектории" в определенное время, не раньше и не позже. - Значит, надо весь этот срок кружить вокруг местного светила и изучать его планеты. А рисковать не следует. - Почему это так? - вспылил Кротов. - Риск для нас - это норма поведения. - Я лишь выскажу опасение, - сказал профессор Анисимов. - Хочется подойти к проблеме с моральной стороны. Можем ли мы искать контакта с чужой цивилизацией, если она этого не хочет? Основной принцип, которым следует, на мой взгляд, руководствоваться в космосе, - это невмешательство. - И он, худой, костлявый, демонстративно поднялся во весь свой рост. - Это не совсем так, - возразила Вилена. - Не всегда щит невмешательства помогает. Мы это знаем по земной истории. Ведь этаняне сами просили нас прилететь, прислали нам призыв. - Не следует забывать о смене здешних поколений за время нашего полета. Парадокс времени! - внушительно напомнил Анисимов. - Извините меня, но стоит ли друзьям-космонавтам ссориться? примирительно сказал вежливый доктор Матсумура, невысокий, собранный в комок мускулов японец. - Ведь не исключено, если вы не отвергнете такой мысли, что планета разделена на разные враждующие страны, как и наша Земля в давнем прошлом, когда, по-видимому, ее посещали гости с других планет. Если они могли это сделать на Земле, то почему же не попытаться и нам? - Вы представляете себе Землю, - отвечал геолог японцу, - в этом давнем, диком прошлом. А что, если некий звездолет запросил бы по радио разрешения опуститься на Землю в более позднее время, скажем, в двадцатом веке? - Мы не имеем права ступить на планету, - вставил профессор Анисимов, где можем вызвать хоть какой-нибудь конфликт. К концу совещания Кротов совсем рассвирепел, из-под густых бровей метал молнии. Виев молча выслушал всех и объявил: - Ну вот что. Есть мудрая поговорка на языке суахили: "Кто делал и недоделал, тот совсем не делал". Улететь ни с чем - это значит не летать совсем. Будем доделывать начатое. Так было принято решение высадиться на Этане и установить контакт с теми, кто звал людей. Анисимов и Михаленко протестовали, но четверо были против них, не говоря уже о воле руководителя экспедиции. Вилена старалась примирить стороны. - Но ведь контакт еще не вмешательство, только знакомство, - мягко сказала она. Профессор Анисимов ответил ей кислой улыбкой, а Михаленко, совсем удрученный, поплелся в свою каюту. Вилене показалось, что за два часа споров она лучше узнала своих товарищей, чем за годы полета. Ланская опасалась осторожной логики профессора Анисимова, жалела больного Михаленко, стала лучше относиться к готовому на любой риск Кротову, благоволила к добродушному японцу. Теперь Вилена много времени проводила у телескопа, рассматривая загадочный глобус, в который превратилась на отражательном зеркале планета Этана. На нем различимы были словно нарисованные ромбы с обращенными к полюсам острыми углами. Ей удалось установить, что это моря - в их воде отражались лучи местного светила. - Несомненно, это искусственные сооружения, - согласился с Виленой профессор Анисимов. Больной геолог, добравшись до телескопа, равнодушно посмотрел в него, сказал что-то о гипертрофированной кристаллизации, махнул рукой и снова ушел лежать. Он мог говорить уже только о возвращении на Землю и оживал, лишь когда Вилена вытаскивала его в кают-компанию послушать ее музыку. Скоро ромбические моря стали видны простым глазом. "Жизнь-2" легла на околопланетную орбиту и неустанно слала радиопризывы, повторяя обе передачи Этаны: и ту, что была принята на Земле, и ту, что недавно поставила всех в тупик. Самым удивительным казалось молчание разумян. Но их планета непрерывно излучала радиоволны, словно кто-то переговаривался по радио с кем-то. Но, увы, не с пришельцами. Кротов требовал немедленной высадки. Анисимов возражал: - Не исключено, что у них война между теми, кто звал нас, и теми, кто захлопнул перед нами дверь. Мы не ко времени здесь и не ко двору, по-русски говоря. - Какой ты геолог! - возмущался Кротов. - Почему здесь моря ромбические? Вот то-то, радость моя! Геолог стоял на своем с чисто болезненным упорством. Запущенные зонды определили состав атмосферы: нейтральные газы, углекислота и мало кислорода. И снова Виев принял свое собственное решение: - На ракете полетят трое. Посетят различные области планеты, чтобы отыскать друзей, звавших нас. Если на ракете лететь троим, то на корабле останутся тоже трое. Один из них определялся сам собой - больной геолог. Другим по занимаемой должности первого пилота и заместителя Виева должен был стать Кротов. В случае чего ему предстояло одному привести звездную экспедицию на Землю. Вместе с Виевым они обсуждали, кому же быть третьим. - Иван Семенович, ясно, как звездный луч. Конечно, надо оставлять Вилену. Такой физик! И ведь летела она, чтобы использовать парадокс времени. Пусть уж вернется к мужу, как рассчитывала. Вот так-то. Виев задумчиво посмотрел на Кротова. Великолепные брови пилота дрогнули, а глаза уставились в пол. - Быть по-иному, и ты знаешь почему, - сказал Виев. - Останется киберлингвист Анисимов. По крайней мере, не будет вмешиваться в дела разумян. Кротов вспыхнул: - Тогда и я не останусь. И вы тоже знаете почему. Оставляйте доктора Матсумуру, а мне позвольте... разделить с Виленой опасность. Виев кивнул: - Хорошо. Пусть третьим вместе с вами в ракете буду я. Но мы берем особую ответственность. Без нас наши улететь не смогут. - Вернемся, - решительно объявил Кротов. Звездолет был подобен кораблю на межпланетном рейде. Виев выбрал для него орбиту, по которой он облетал вокруг планеты за время одного ее оборота вокруг оси. Таким образом, "Жнзнь-2" всегда оставалась над одним из близких к экватору ромбических морей, на берег которого и должна была опуститься ракета Виева.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});