Проданная Луна - Абрам Кнопов

- Мои исследования не могут быть государственной тайной, - ответил Ренар, . препарат предназначен для лечения людей и должен принадлежать всему человечеству.

- Я знаю, профессор, о ваших гуманных взглядах, . усмехнулся Баррос, - и не могу не согласиться с вами в принципе. Но на данном этапе ваш препарат является для нас боевым оружием. Вы не должны забывать, что Россия представляет в настоящее время угрозу всеобщему миру. Противопоставить советской агрессии мы обязаны атомный сверхблиц.

- О какой агрессии вы говорите? - спросил Ренар, нахмурив свои пушистые брови. - Русские не раз доказывали, что их цель - мирное сосуществование.

- Простите, дорогой профессор, но в вопросах политики вы всегда были наивны. "Сосуществование!" - воскликнул иронически Баррос, снисходительно посмотрев на Ренара. . Оно невозможно. Вот это сосуществование и угрожает нашему существованию! Поймите, что вопрос может разрешить только атомная бомба. Здесь не может быть двух мнений. Я прошу вас ясно представить, какое значение имеет ваш препарат. Он позволит нам осуществить новые способы ведения войны, и вы должны гордиться этим. Можете быть спокойны - Альберия вас не забудет!

Ренар встал, с трудом сдерживая свое негодование. Оба молчали.

- К сожалению, сенатор, - наконец нарушил молчание Ренар, - я вынужден вас огорчить. Если бы сорок лет тому назад я мог предположить, что мои научные труды будут использоваться таким образом, я никогда не стал бы ученым. Я не дам вам никаких материалов. Не дам до тех пор, пока не опубликую результаты моих исследований. Что же касается вознаграждения, которое мне присудил совет, то можете передать, что я от него отказываюсь.

На сухом, костлявом лице Барроса отразилось величайшее изумление: он смотрел на Ренара широко раскрытыми, испуганными глазами.

- Простите, профессор, - наконец пробормотал он, снимая со стола ноги и кладя сигару в пепельницу, - я ослышался или не понял вас? Прошу вас повторить.

- Вы не ослышались, я все сказал, - со спокойной решительностью ответил Ренар.

Некоторое время в кабинете царило зловещее молчание.

Наконец Баррос вскочил на ноги, захлебываясь от ярости, брызгая слюной. Что?! Да как он смеет отказываться! Ведь это же... это же... измена Альберии! Нет сомнения, что Ренар попал под влияние коммунистов. И пусть он не думает, что это так ему сойдет, его сотрут в порошок, и имя его будет предано забвению.

Обессиленный, тяжело дыша, он упал в кресло. Ренар грустно смотрел в окно. Вот и осень. И в его жизнь тоже пришла осень. "Хватит ли сил, чтобы бороться, - думал он, - только бы хватило".

Плечи его еще больше ссутулились. В эту минуту он казался совсем стариком.

Взглянув на усталое морщинистое лицо профессора, сенатор осекся. Он понял, что перегнул палку. Поднявшись, он подошел к Ренару, положил ему руку на плечо и мягким, вкрадчивым голосом стал убеждать его подумать. Ведь он не хочет зла своей стране, не правда ли? Он, старик, отдавший всю жизнь науке, не сможет стать предателем. А попечительский совет даст ему не два миллиона диархов, а гораздо больше, любую сумму, какую только он пожелает. Ведь надо подумать и о спокойной старости.

- Никакие уговоры, сенатор, не заставят меня изменить решение, - устало ответил Ренар, снимая со своего плеча руку Барроса.

- Ах так! - вскипел опять сенатор. - Вы забыли, кажется, что все, что вы сделали, придумали и открыли, является собственностью Попечительского совета, перед которым вы обязаны полностью отчитываться. А сами вы можете убираться на все четыре стороны, если вам здесь не нравится!

Он быстро направился к двери. На пороге обернулся.

- Советую вам одуматься, пока не поздно; последствия могут быть гораздо хуже, чем вы предполагаете!

Спустя минуту Ренар услышал резкие гудки отъезжающей машины.

В полуоткрытую дверь просунулась испуганная физиономия Круса и тотчас исчезла. "

Итак, началось, - сказал себе Ренар. Он сидел, напряженно обдумывая, все ли он успел сделать. - Да, как будто, все: уничтожены реактивы и аппаратура, записи. Но что делать с Линье? Можно ли дать конструктору препарат? Произведено ли всестороннее исследование над Бичером, чтобы сделать заключение о действии препарата? Не возникнут ли позже рецидивы? Написать Линье, что опыт не удался?"

Он ясно представил себе отчаяние конструктора, вызванное этим известием. Ренар вынул папку с анализами и материалами наблюдений над Бичером и еще раз внимательно все просмотрел. "

Нет, все нормально. Если и в самом деле от препарата зависят успехи Альберии в космических исследованиях, надо немедленно решать. Но как передать препарат Линье?"

И Ренар решил сообщить Линье об успехе опыта, а препарат отдать на хранение сторожу лаборатории. Он знал сторожа много лет и не сомневался, что Линье получит у него комплексин в любое время. Ренар поднялся и, подойдя к массивному шкафу, где хранились ампулы с препаратом, стал открывать дверь. Ключ долго не поворачивался в замочной скважине. Наконец шкаф открылся.

Ренар протянул руку, но не нащупал коробки с ампулами в обычном месте. Он вздрогнул и, торопливо вынув все содержимое шкафа, убедился, что не ошибся: ампулы с комплексином исчезли.

В тот же день сенатор был вынужден сообщить о разговоре с Ренаром Попечительскому совету. Сообщение Барроса вызвало у "хозяев" переполох. Вечером в резиденции Кортеса, возглавляющего совет, собрались встревоженные магнаты для обсуждения создавшегося положения.

Все согласились, что оно весьма серьезно, что Ренара и его помощника Гаррета необходимо немедленно арестовать, в лаборатории произвести обыск, установить наблюдение за всеми лицами, прибывающими в Эскалоп. Словом, требуются срочные и энергичные меры.

Сенатор Баррос, в адрес которого была пущена не одна шпилька, чувствовал, что карьера его рушится.

Глава 11

Сборы Педро были недолги. Он переоделся в старый потертый костюм, в котором походил на безработного грузчика, и, захватив небольшой чемодан, отправился на вокзал, чтобы поспеть к Тарифскому поезду.

Педро чувствовал, что оставляет Ренара и его лабораторию навсегда. Будущее представлялось ему неясным, полным тревог, впереди постоянные преследования и вечный страх быть обнаруженным.

Вскоре он добрался до вокзала и купил билет до Тарифа. Забравшись на полку, Педро долго не мог заснуть. На рассвете его разбудил громкий голос проводника, объявлявшего о прибытии на какую-то узловую станцию. Педро поднялся, нащупал спрятанные на груди конверты, привел себя в порядок.

Поезд остановился, и Педро вышел из вагона. На перроне стояли два высоких откормленных полицейских. Когда Педро проходил мимо, они окинули его внимательным, испытующим взглядом. Сердце Педро тоскливо сжалось. "Только не сейчас, пока документы еще не переданы", . подумал он. Возвращаясь из буфета, он увидел, что полицейских на платформе нет. Педро облегченно вздохнул и уже не выходил из вагона до самого Тарифа. Он прибыл туда вечером и немедленно отправился на поиски Гонсало. Найти журналиста оказалось нетрудно, и вскоре Педро сидел в небольшой, скромно обставленной комнате. Рассказав ему о последних событиях, Педро вынул конверты и, протянув их Гонсало, сказал с горькой усмешкой:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});