Мэлис Крэш и философствующие камни - Malice Crash

— А, опять я тебе про Ника напомнила, — протянула Миранда. — Сама знаешь, что мы с ним тогда по некоторым предметам на одном курсе были, только вот горя по поводу его ухода я не испытывала. Как и все, кроме его обожателей, конечно.

— Да, их немного было, примерно треть вашей тогдашней группы. Часть ушла, остальные плюнули на светлую в кавычках память борца за права бывших людей, — я подумала, говорить или нет Миранде про возвращение предмета разговора, и решила, что все равно когда-нибудь придется. — И хорошо, тем более что этот, не хочу выражаться, вернулся. К счастью, назад его не берут.

— Да, есть и у нас справедливость, — обрадовалась Миранда. — Хотя не слишком хорошая, если бы была нормальная, то он бы не вернулся. Интересно, кому это пришло в голову его вытаскивать?

Я целенаправленно покопалась в памяти и сообщила о чисто случайном совпадении. Затем, чтобы не привлекать излишнего внимания, мы продолжили сражение, параллельно заканчивая пробирать Ника. Если распространенная во многих реальностях примета верна, в этот сумасшедший день одна из самых ненавистных мне личностей икала не переставая.

После занятия мне в голову стукнула очередная интересная мысля. Как обычно, не вовремя, так как на самом деле мыслительный орган должны были временно занимать другие проблемы. Поэтому мысля осталась без пристального внимания, обиделась и ушла. К счастью, я не забыла, куда должна была направиться на перерыве, и успела также перехватить повешенную на меня команду. За исключением Мера, конечно. После его выходки мне страшно захотелось устроить хоть крохотную пакость. Пакость не устроилась, у нехорошей личности оказалась на редкость хорошая память, так что его я встретила уже на месте. В занимаемом так называемым (для того, чтобы не забивать память лишними сведениями) комитетом помещении творился, мягко говоря, натуральный кавардак. Не в смысле беспорядка, а в смысле количества народа и происходящих там событий. Насчет «количества событий» я не оговорилась. Имеющийся в помещении стол обступила чертова уйма не поймешь кого. Все эти личности постоянно ругались, редко называя при этом повод, что создавало на редкость большие проблемы в понимании происходящего. Впрочем, я сама уже знала, что речь идет исключительно об установке чернового варианта окончательного графика тренировок. Поэтому высказывания «куда вы суете общую магию, мне ж вовек не попасть на дискуссии» и тому подобные, обильно пересыпанные или оригинальными конструкциями из не совсем цензурной лексики, или профессионально выводимыми родословными участников и историями их семей, были мне вполне понятны. Вначале мне захотелось принять участие в живом обсуждении, но я напомнила себе, что рисуемый в данный момент черновик ни в коем случае не сможет удовлетворить моих потребностей. Поэтому я подошла к сидящему в относительном одиночестве представителю от преподавателей младших курсов, отлично понимая, что он мне по идее не должен быть нужен. Но, с первого курса ошиваясь в этой атмосфере, я выяснила, что на самом деле разграничение представителей существует исключительно на бумаге, как и стройные ряды якобы учащихся на всех курсах по порядку.

— Гудят ребята, Лариса Кузьминична? — дипломатично осведомилась я. Да, представителем от младших курсов была великолепно знакомая мне моя бывшая преподавательница, первая личность, открывшая во мне талант, в наличии которого впоследствии не сомневался уже никто. Преподавательница была именно из той реальности, в которой произошли эпохальные события, сделавшие вмешательство наших более чем на семьдесят лет излишним.

— А, тебя же наконец выбрали, — редкое для нашего общества абсолютно ординарное лицо преподавательницы расплылось в улыбке. — Поздравляю.

— Спасибо, — как можно более грустно выдохнула я. На самом деле, меня опять интересовал один вопрос не по существу, а именно: «Как она вообще к нам попала»? Лариса Петрова принадлежала к той редкой категории наших, которую надо было защищать от всех остальных и вдобавок было невозможно не сравнивать с обыкновенными людьми.

— Что случилось, детка? — забеспокоилась моя бывшая преподавательница. Если не принимать во внимание ее на редкость странное отношение ко всем воспитанникам интерната, составлявшим значительную часть учащихся «Врат истинной Тьмы», то можно было выкачать из нее неплохой набор ценной информации. Своих я пока забросила в орущую кучу, что развязало мне руки.

— Да вот, меня ж во все команды приняли, — я проверила уровень беспокойства в собственном голосе и осталась довольна. — Как же я теперь успею, мне ж еще ответственное задание дали, — я с некоторой гордостью показала значок. — Оперативный руководитель называюсь.

— Да, детка, проблема самая настоящая, — Лариса зажала уши руками, реагируя на очередной смачный пассаж. — Как вы смеете при детях такое говорить?

Автор пассажа, демонстрировавшего собеседнику явные генетические причины его недостаточной умственной полноценности, по совместительству являвшийся учеником из моей группы по истории, обернулся не сразу. Но, когда он это сделал, на его лице было так явно написано намерение выдать подобное объяснение и представителю от преподавателей, что я передала ему по закрытому каналу: «Не наезжай на беззащитных». Более оригинальной фразы за столь короткие сроки мой мозг не был в состоянии родить, но она подействовала по назначению. Одногруппник пробурчал неискреннее извинение и снова бросился в ярую полемику с тем, кто воспользовался его отвлеченным состоянием и что-то исправил на графике.

— Ой, да не трогайте вы их, Лариса Кузьминична, — снова привлекла я внимание бывшей преподавательницы. — С ними даже родители не справляются.

— Хулиганы растут, — все никак не могла успокоиться представительница от преподавателей. — Вот ты — хорошая девочка, только где ж такое видано, чтобы столько на одну голову валить?

— Мэл, ты что здесь делаешь? — как раз когда мои попытки немного снизить нагрузку почти увенчались успехом, меня засекли. Если конкретно называть лицо — то был это Дагор, отвечавший по немыслимому стечению обстоятельств как раз за нашу группу. Делать он должен был это аж до десятого года обучения. Кроме него, никто не обращал внимания на описанную мной несколькими строками ранее ситуацию. Вероятно, потому, что из-под его влияния было крайне сложно выбраться. Именно он в свое время дал полное согласие на мой переход с курса на курс «галопом с голым попом», как остроумно выразился один частично знакомый мне тип. Правда, не про меня, но ко мне это тоже подходило. И он же (не тот остроумный тип, а Дагор) всеми конечностями отпирался от моего возможного участия в соревнованиях. В основном именно представителя от средних курсов моя тезка и имела в виду, говоря о зверях в комитете. Кстати, для особо интересующихся его составом могу дать справку. Состояла эта организация из пяти представителей с темной стороны (Лариса Петрова и Иери — ответственные за первые три курса, Дагор и Таолла — за курсы с четвертого по десятый, а Нитокрис — за шесть продвинутых) и такого же количества светлых, которые у нас вообще не проявлялись. В лицо я знала только двоих, а понаслышке — еще и «продвинутого». Его часто упоминал Лост, говоря о преимуществах своего состояния. По словам моего друга, Нитокрис был настоящей мечтой, а не представителем, всегда отстаивая интересы своих подотчетных и понимая буквально все их мотивы и желания. Я делала вид, что верю.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});