Рай со свистом пуль - Сергей Зверев

– Ты на ходу? – поинтересовался Глеб.

– Думаю, да, командир…

– Тогда живо хватаем свои пожитки, и рысью – в джунгли…

Хотелось надеяться, что они уже покинули опасную зону. В тропическом лесу практически отсутствовало освещение. Это было что-то бесподобно-непроходимое! Деревья росли практически друг на друге, путались ветвями, листвой, над головой висела непроницаемая завеса из ворохов листьев. Вьющиеся растения, вцепившиеся алчными корнями в стволы деревьев, паразитировали по полной программе – пышные, цветущие, с многочисленными отростками, они висели на деревьях густыми портьерами.

– Понавешали тут простыней… – рычал Гурьянов, кромсая их катраном.

Азиатские джунгли кардинально отличались от мексиканских – вполне щадящих и где-то даже человечных. Здесь было попросту не развернуться! Обилие пронзительных, щекочущих ноздри ароматов, красок, миазмов. Растительность казалась живой – она цеплялась за одежду, забиралась за шиворот вместе с жуками и гусеницами, плелась под ногами причудливыми змеиными клубками. Гомонили птицы над головой, хлопали крыльями. Витали какие-то крошки, безостановочно треща, – то ли крупные кровососы, то ли мелкие пернатые. Сломались через сорок метров, сели передохнуть, но тревога подбросила – это ИМ здесь сложно, а если погоня пойдет по проторенной дорожке, их настигнут на счет «четыре»!

Прошло не меньше часа, пока они пробились сквозь это зеленое мракобесие и вывалились на опушку у скалистого мыса. Рваная часть местной суши глубоко вдавалась в море, отсюда просматривалась вся южная сторона острова и даже горка выбеленных камней на юго-восточной оконечности. Глеб присвистнул – ничего себе! А этот островок с каждым часом становится все больше! Напрасно он переживал – обладая соответствующими навыками, здесь можно играть в пятнашки с пиратами хоть до Нового года! До выбеленной горки было порядка трех километров, и уже отсюда было видно, что рельеф на востоке сильно отличается от рельефа на западе. Береговая полоса в тех краях сглаживалась, просматривались пляжи с белым песком – картинка (если она, конечно, не являлась миражем) не отличалась от рекламно-буклетной. Катер с пиратами по окрестностям не шнырял, пешие разбойники по камням не лазили. Но присутствие их чувствовалось кожей. До бухты, где остался «Гамбринус», отсюда было метров четыреста на запад, судя по ориентиру – раздробленной скале в полукабельтове от берега. Там пираты. Но в тех краях у российского спецназа пока не горело…

– Привал десять минут, – порадовал уставших офицеров Глеб. – Да прилягте, чтобы головенки не торчали. Потом пойдем на восток – километр по обрыву, далее углубляемся в лес… – Он посмотрел на часы. Рань господня, еще ведь даже полдень не наступил, а по ощущениям – давно пора отходить ко сну!

– Там и заночуем, – озвучил его мысли Гурьянов. – А ты давай, командир, чтобы зря не сидеть, излагай, чего нового добыл. Я видел, как ты там подслушивал. Это ведь не военная тайна, нет?

Он излагал лаконично – без лирики и подробностей. На самотек это дело пускать нельзя, милашка Рафаэль и англичанин Гарри настроены искать «Викторию» до последнего, и ничто не мешает им ее найти. Полумеры не спасут. Большая вероятность, что рядовой состав банды не в курсе, что собрались искать (и правильно, пиратская душа – потемки), но это не факт. Исправить ситуацию может лишь ПОЛНАЯ ликвидация противника, включая куколку Каролину и ее бестолковую собачатину. Да, решение достаточно радикальное, имеет мало общего с гуманистическими идеалами, но, с другой стороны, морской спецназ – это ведь не Армия спасения и не уполномоченные по правам человека? А отмороженные пираты – не мобилизованные крестьяне? Но это в идеале. А что произойдет на самом деле…

– А на самом деле будет проще, – вздохнул Дениска. – Обычная эволюция: сложности, трудности, проблемы, трындец…

– Не каркай, – поморщился Гурьянов.

– Англичанин, говоришь? – задумчиво терла облезшую переносицу Татьяна. – Вот ни хрена не смыслю в Англии. Не была я там. Говорят, что Лондон – грязный город. И по встречкам все ездят. И королеву хрен увидишь. А как будет правильно – фунты или стерлинги? – начала она дурачиться.

И снова продолжались хождения по «сельской» местности. Страховали друг дружку – двое перебирались через открытые участки, остальные готовились их прикрывать в случае обнаружения опасности. Народ уже роптал: «гражданскую» одежду оставили на «Гамбринусе» – как-то не планировали сдать его врагу, а в гидрокостюмах (пусть и коротких), липнущих к телу, заниматься физическими упражнениями на суше было не очень приятно. Плотный неопрен пока держался, но тела под ним взопрели, пришлось расстегиваться до пуза (исключая Татьяну, взбешенную таким проявлением мужского «шовинизма»), но и это не спасало. «Дойдем до места – окунемся», – клятвенно обещал Глеб, но его словам уже никто не верил. К прочим несчастьям, заканчивался запас питьевой воды во фляжках – что грозило серьезными последствиями. Вскоре обрыв пошел на спад, до манящих пляжей оставалось немного, джунгли разредились, в них уже можно было заглядывать без опаски и ходить по ним, не размахивая ножом. Двигаться берегом становилось опасно, он просматривался на значительном расстоянии. А если учесть, что по прибрежным водам шныряет катер со «стимулированными» охотниками… Глеб отдал приказ втянуться в лес и продолжать движение в восточном направлении. Они тащились мимо огромных, каких-то сказочных деревьев с мощными, завязанными узлами стволами, опасливо обогнули развалившегося пополам древовидного монстра, ветви которого начинались у самой земли («У Лукоморья дуб взбесился», – остроумно прокомментировал Дениска), вступили в бамбуковую рощицу, за которой потянулись расщепленные скалы, а впереди за деревьями уже маячил голубой просвет.

Внезапно Татьяна насторожилась, облизнула пересохшие губы и чутко повела ушами.

– Внимание, товарищи офицеры, что-то журчит… если это, конечно, не очередная галлюцинация…

«Почему очередная?» – чуть не сорвалось с языка, но Глеб прикусил язык. На дикой жаре, в бешеном темпе, почти без отдыха и толком без еды – он сам уже подмечал, что видит то, чего нет, и слышит то, чего не может быть. Взмокшие мужчины без особого доверия, но с надеждой уставились на боевую подругу. Лично Глеб ничего не слышал, кроме треска цикад и колокольного набата.

– Ну, точно, – обрадовалась Татьяна. – Сейчас проверю, – и унеслась куда-то вбок, передернув затвор, растворилась за кустами и каменной горкой, обрамленной травчатой порослью, по форме напоминающей агаву.

– Глючит? – на всякий случай поинтересовался Дениска.

– Конечно, – вздохнул Гурьянов, садясь на корточки. – А хорошо бы сейчас омыть изможденные члены в ручье…

– Как красиво ты сказал, – восхитился Дениска. – Правда… что ты хотел этим сказать?

Татьяна не возвращалась, неспокойно как-то становилось на душе. И вдруг раздался отрывистый вскрик! Все дружно посмотрели друг на друга и, возможно, подумали об одном и том же.

– Блин, вот отпускай бабу по воду… – ахнул Гурьянов и, оттолкнув уже стартующего Дениску, помчался по следам Татьяны. Остальные бросились за ним, клацая затворами…

Прибежали – встали, ошалев от изумления, закрутили головами. Урочище посреди урочища – есть чему удивиться. Любопытная картина открылась взору. Отступили кусты, остался лишь «бараний лоб» в продолговатой ложбине, из основания которого вытекал серебристый ручеек. Вода не падала (оттого и журчание было не столь явственным), а протекала несколько метров по узкому желобу, усыпанному разноцветными камнями, и уходила в землю под большим приплюснутым валуном. И посреди этой в целом умиротворяющей картины стояла напряженная Татьяна с какой-то нелепой штуковиной в руке и вертела головой, как сыч.

– Живая, слава богу… – выдохнул Дениска.

– Соколова, ты чего орешь как припадочная? – спросил запыхавшийся Глеб. Переволновался он чего-то.

– Ага, наша Таня слишком громко… – пошутил севшим голосом Гурьянов.

– Тихо… – приложила палец к губам женщина, сделала большие глаза, и все застыли, покрываясь мурашками, – от нее исходила такая энергетическая волна, что хватило на всех. Дениска даже присел, чтобы удобнее было срываться с места. Вокруг все было тихо. Солнце пробивалось сквозь кроны деревьев. Поблескивал на солнце ручеек, торопясь по своим делам. «А пока-пока-по камешкам…»

– Дык, это… – как-то не по-научному начала Татьяна, – бродяга тут какой-то у ручья ошивался… Дикарь или обезьяна в человеческих лохмотьях, не знаю… Обросший весь, страшный, как моя незадавшаяся жизнь… Перепугал, зараза, умчался… Бред, скажете вы? – сказала Татьяна, глядя в ухмыляющиеся лица спецназовцев. – Да, поначалу мне это тоже показалось немного странным, в чем-то даже клиническим… Да не вру я, идиоты! – воскликнула она, делая злое лицо. – Сама не поняла, что это было, подхожу к ручью, а оно как рванет – а у меня и так от вас голова кругом…