Золото пахнет мёдом и перцем - Евгений Енин

– Что покажете?

– Ты же хочешь узнать, как мы переправляем вещи из твоего мира в наш, да? Видишь, мы ничего от тебя не скрываем. Пойдём, я покажу.

Нестор потянул Янку за руку. Она попробовала вырваться.

– Отпустите. Отпустите, вы сами сказали, что проиграли.

– Потом. Покажу и отпущу. А я и не держу тебя вовсе, это только чтобы ты не потерялась.

Янка ещё раз дёрнула руку, но Нестор только сжал пальцы.

– Пойдём.

Он повёл её к выходу из Скольников. Янка больше не вырывалась, бесполезно. Ладно, он же не вглубь парка её вёл, в чащу, а к людям, вон люди ходят. Он прошли через ворота, перешли дорогу, постояв на светофоре. Тут уже Янке пришлось придержать Нестора, чтобы вместе с ним не попасть под машину, он со светофорами ещё не освоился. И пошли по бульвару. Уже вход в метро видно. Между прочим, одна станция до её дома.

– Мы на метро поедем? – спросила Янка.

– А? Что? – не расслышал Нестор, что-то высматривавший.

– К метро, говорю, идём?

Он явно не понял, о чём речь.

– А, ну да, ну да. Идём, – сказал он, глядя куда-то вперёд, и потянул он её дальше.

Возле сдвоенного павильона станции метро «Сокольники» прохаживался наряд милиции. Один среднего роста, второй совсем какой-то маленький, но оба в фуражках, в кожаных чёрных куртках, с рациями и очень важные. Нестор пошёл прямо к ним. А Янка смотрела по сторонам, радуясь, что она среди людей, в знакомом месте.

– Товарищи милиционеры, – вдруг услышала она, – товарищи милиционеры!

Нестор произносил эти слова медленно и неуверенно, будто повторяя недавно и не очень твёрдо выученное.

– Товарищи милиционеры!

Милиционеры повернулись к ним, козырнули.

– Стрший нряд лейтн Пркпенко, – невнятно представился один. – Что случилось?

– Я охранник, – он потыкал себя в грудь, то есть, в форму, – там, где дети, ну, такие штуки, они на них катаются, – зачастил Нестор, – а она, вот, она, – он пихнул Янку вперёд, – она ломала, эти, на которых катаются…

– Аттракционы, – подсказал маленький милиционер.

– Да, да, аттракционы, ломала, каталась на них без денег, а ещё, а ещё…

– Да ничего я не каталась, – возмутилась такому вранью Янка, не поняв, что вообще происходит, – как на них кататься, они вообще не работают?

– А когда работали, тогда и каталась, и ломала их, всё сломала, – докладывал Нестор, глядя в глаза милиционерам.

– Эй, что ты врёшь! – попыталась вырваться Янка, но старший милиционер взял её за другую руку.

– Родители где? – хмуро спросил он.

– Родители? Родители… Да, родители…

Янка не знала, что сказать. Родителей впутывать нельзя, это она помнила.

– А сбежала она от родителей, бродяжка она, – встрял Нестор. – Дайте я её спрошу, она милиции боится, а мне, может, скажет, – завилял он всем телом.

– Ну, спроси, – бросил милиционер свысока.

Нестор оттащил Янку в сторону.

– Слушай, – злым шёпотом задышал он ей в ухо. – Запоминай. Ни слова им про родителей. Если скажешь, мы раньше тебя к тебе домой успеем, родителей твоих заберём, никогда их больше не увидишь. Поняла? Поняла? – встряхнул он её.

Янка молча кивнула. Никого она не победила. Это её победили. Заманили сюда. Что будет дальше, Янка не знала, но догадывалась, что ничего хорошего.

– Ну, где родители? – спросил милиционер, когда они вернулись.

Нестор пихнул Янку в бок.

– Не знаю, – прошептала она.

– Что? Не слышу.

– Не скажу, – звонко сказала Янка. – Не скажу, где родители.

Милиционер поморщился.

– Ладно. Будем оформлять. Берёза, берёза, я ольха, – заговорил он в рацию. – Давайте машину к метро «Сокольники», беспризорницу поймали, сломала она там что-то, забирайте в отделение.

Рация зашипела и затрещала в ответ.

«Берёза, ольха, – подумала Янка, – все они там какие-то деревянные в этом отделении».

– Щас подъедут. А вы, гражданин, приготовьте документики, поедете с нами, напишете заявление, что сломано, сколько стоит. Гражданин? Эй, гражданин?

Милиционер ошалелым взглядом обвёл окрестности.

– Ну, дела, – он сдвинул фуражку на затылок и вытер внезапно вспотевший лоб. – Вась, куда он делся? Только что же здесь стоял?

Вася пожал погонами. Его взгляд был столь же непонимающий, но совершенно не взволнованный. Его дело маленькое, пусть старший по званию разбирается, кто куда делся. А Нестор стоял в двух шагах от них. Он улыбался Янке. И кивнул ей, когда подъехала патрульная машина. Так же, как кивал, садясь на бейсбольную биту, чтобы улететь.

Янка смотрела на него, сжав губы. Когда Нестор наклонялся и шептал, пугая, что заберёт родителей, Янка заметила краешек бумажки, торчащий у него из нагрудного кармана. Сама не зная, зачем, она незаметно её вытащила, и сейчас прятала в кулаке.

* * *

– Имя, фамилия, отчество? – спрашивал у Янки уже другой милиционер в районном отделении милиции.

Пока везли, она решала: если кто-то из одноклассников увидит её в милицейской машине, это стыдно, что её арестовали, или круто? Решила, что круто: никого из класса в милицию ещё не забирали. Будет что рассказать потом, когда всё наладится.

А вдруг не наладится?

Ну, тогда попросит Эмму отправить её вместе с гномами. Те звали жить к себе, ещё когда думали, что она простая квартирная фея. Вот и поживёт. В фейской квартире жила, в лесу тоже не пропадёт. С великанами, опять же, познакомится, Толстый обещал. Ой, всего день, как ушла из дома, а кажется, прошёл целый месяц.

– Девочка, ты меня слышишь? – постучал ручкой по столу милиционер. – Как тебя зовут?

– Яна, – ответила Янка.

– Яна, – записал милиционер. – Фамилия?

Янка помотала головой.

– Что, – оторвался от бумажки милиционер, – не помнишь?

Янка закивала.

– Адрес места жительства тоже не помнишь?

Янка закивала.

– Ты хоть местная, из Москвы?

Янка пожала плечами.

– Свалились вы на мою голову, – милиционер с размаху бросил ручку на стол. – Понаехали, едрёна вошь! Ну что вам тут, мёдом намазано, в Москве, а? Ты хоть куда сбегала-то, в Африку?

Янка округлила глаза. Такой вариант ей в голову не приходил.

– Один в Африку бежит, – продолжил монолог милиционер, – другой к бабушке в Астрахань. А мне со всеми разбираться. Родители-то пьют? – сочувственно глянул он.

Янка кивнула. Конечно, пьют. И она пьёт. Не верблюды же, чтобы не пить.

– Да, – вздохнул милиционер, – обычная история. Ладно, оформлю тебя только по имени, если домой не хочешь. В камеру тебя нельзя, ты малолетка, посидишь, вон, в кабинете у следователей, там пока ремонт, нет никого. Приедет завтра инспектор по делам несовершеннолетних, заберёт в детский приёмник. Не вспомнишь, где живёшь, отправишься в детский дом, да. Ладно, – милиционер хлопнул ладонями по столу. – Пора. А, чуть не забыл, есть хочешь?

Он выдвинул из стола ящик, достал пакет, развернул, вытащил два бутерброда.

– Так, с салом не пойдёт. С колбасой будешь?

Янка хотела отказаться: нельзя брать еду у незнакомых людей, но при виде бутерброда рот её наполнился слюной. Она не ела с самого утра, а уже стемнело.

– Да, – пискнула Янка, – буду. Спасибо.

– Ну и хорошо.

Милиционер подцепил пальцами колбасу, вытащил из-под неё нарезанный кружочками лук. Кинул себе в рот.

– Это тебе ни к чему, – вытер он пальцы о бланк протокола, – у самого дети, знаю. Держи.

– Зайцев! – закричал он. – Зайцев! Отведи её, как там она, – он глянул в бумажку, – а, Яна. Отведи в кабинет к следакам, который на ремонте. Да не тот, а тот, где диван стоит. И купи ей по дороге бутылку воду в автомате. Вот, держи, – он протянул купюру.

На том диване Янка и устроилась спать. Первая ночь в тюрьме. Ну, не совсем в тюрьме, но в милиции. И она взаправду арестованная.

Янка съела бутерброд, запила простой водой, и легла, подсунув под голову засаленную диванную подушку. Занавесок на окнах не было, сняли из-за ремонта, и по потолку непрерывно полз свет фар проезжавших машин. Янка уснула, чувствуя себя очень повзрослевшей. Бумажка, вытащенная из кармана Нестора, лежала на столе.

* * *

Разбудило Янку солнце, совсем рано, его лучи ворвались в незанавешенное окно и устроили толкучку у неё на лице. Янка отвернулась, чтобы поспасть ещё чуточку. Помешал какой-то тихий скрежет в замке. В замке? Янка вскочила. На неё ведром воды вылились воспоминания. Она вспомнила и Клавдию, и полёт над городом, и Сокольники, и то, что она в тюрьме. Ну, то есть, в милиции, разница небольшая. Вот сейчас дверь откроют, и её поведут в детский дом, как обещали. Нет, сначала в какой-то детский приёмник. Из всех приёмников Янка знала только радиоприёмник, и ей представилось, что в детском приёмнике дети непрерывно поют песни и рассказывают новости, детские, конечно. Что-то долго они открывают. Ключ, что ли, не подходит? Замок щёлкнул. Янка ждала, что дверь распахнётся, но она медленно приотворилась с тонким скрипом. В щель просунулся…

– Профессор!