Возрождение Феникса. Том 2 (СИ) - Володин Григорий Григорьевич

— Арсений, Екатерина, — кивает Павел без капли злобы. Хороший знак. Значит, наследника больше не раздражает мое «совершенство». — Располагайтесь в доме. Чтобы вам было комфортнее, Мария проводит вас к гостям.

Сама именинница? Редкая честь. Либо Анатолий резко зауважал меня, либо пытается притупить мое внимание. Есть и третий вариант — ему что-то надо от меня. Например, завод, который ему в жизнь не видать.

Мария, словно сказочная фея, парит впереди, указывая дорогу. Размах мероприятия огромен. Помимо танцевальной галереи, для гостей подготовили другие комнаты. В одной расставили шахматы и шашки; в другой — покерные столы, в третьей — проводятся бои по столичному формату, то есть без живы.

— Куда вы с дамой хотите? — спрашивает Мария, смотря только на меня.

— Пусть решает кавалер, — отбрехивается Катя. — Лишь бы только не бои — не люблю кровь. Карты тоже не очень. А шахматы — совсем не моё.

— Тогда танцы, — усмехаюсь.

— Хороший выбор, — одобряет Мария, стрельнув в мою сторону бархатистыми глазками.

В танцевальной галерее играет оркестр. Под лиричное пение скрипок кавалеры кружат дам в вальсе. Мимо нас чета мелькает за четой.

В сторонке, у столов с мясными закусками, обнаруживается Галина Константиновна Волконская. Княгиню сопровождает поводырь-кавалер во фраке. Подходим выразить почтение.

— Маша, Молодой Беркутов, Екатерина, — благодушно кивает старушка после того, как я представил себя и спутницу. — Потом поговорим — скоро закончится вальс, молодой Беркутов, так что иди танцуй. Пока не начался менуэт, там уже не покружишься вольготно.

Но я не спешу прочь. Замечаю, что так же, как и тогда у «Девочки со сливами», княгиня слушает завороженно. Только не мой голос — звуки вальса. Игру оркестра, стук шагов, шуршание складок платьев танцующих. Она снова «смотрит ушами».

— Галина Константиновна, — протягиваю руку. — Позвольте пригласить вас на танец.

Мария и Катя удивленно смотрят на меня. Княгиня тоже теряется:

— Возможно, ты подзабыл, но я слепа.

— Ничуть не забыл. Позвольте, — настаиваю, не убирая руки.

Княгиня мешкается, но ее ладонь будто сама собой подается вперед. Я сжимаю пальцы в белой перчатке.

— Ай, была не была! — смеется она неожиданно звонко, как девочка.

Девушки окончательно выпадают в осадок. Поводырь резко произносит:

— Ваше Сиятельство, я бы не советовал. Вокруг люди! Это травмоопасно…

— Тогда найди Целителя, — отмахивается княгиня. — У Свиридова хоть один, да должен быть, пусть подежурит. Ну, молодой Беркутов, веди кружить.

— С большим удовольствием.

Я вытягиваю наши сцепленные ладони в сторону. Другой рукой бережно беру княгиню за талию. Мимо, совсем близко, проносится танцующая пара. Княгиня вздрагивает от воздушных колебаний, сердце учащенно стучит. Ей страшно.

— Галина Константиновна, успокойтесь, всё хорошо, другие пары далеко, забудьте о них, — включаю монотонный голос. Точнее убираю из него звуковые модуляции и любые интонации. Лишь чистый звук с постоянной тональностью. Громкость чуть выше музыки.

Гипнотические воздействие происходит после еще пары предложений. Считай, почти сразу. Всё же слепые люди больше подвержены голосовому программированию. Способствует и размеренная мелодия вальса на фоне. Тридцать тактов в минуту, и по характеру этот танец размеренный и текучий. То, что нужно.

У княгини выравнивается дыхание. Дожидаюсь, когда сердечный ритм окончательно успокаивается. Значит, она сфокусировалась на моем голосе.

— Темп «три счета», Галина Константиновна. Я говорю — вы делаете. «Один» — шаг назад, «два» — шаг в сторону, «три»» — ноги вместе. Кивните, если понимаете, — она замедленно качает напудренной головой. — Начали. Раз — два — три. Раз — два — три…

И мы начинаем кружиться. Плавно. Изящно. Словно два осенних листка, сорванные ветром с древесной кроны. Я продолжаю говорить, направляя княгиню. Ничего сложного. Простейший «шаг коробки», серия из нескольких движений, которые обрисовывают форму коробки. Нужно лишь попадать в такт. Зато какой эффект! Нас замечают. Люди у столов замирают и восторженно смотрят. Даже танцующие скашивают взгляды на княгиню. Раздаются тихие восторги. Прекрасно их понимаю. Идеальное попадание в ритм мелодии кажется чем-то сказочным и невозможным. Фокусировка княгини на шагах помогла ей уделать легконогих молодых барышень.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Раз — два — три…Получайте удовольствие, Галина Константиновна! Вы танцуете! — позволяю голосу ожить. И снова словесная чечетка: — Раз — два — три. Раз — два — три…

Очнувшись от концентрации, княгиня приоткрывает рот.

— И правда! — шаги она теперь выполняет без всякой концентрации, ноги сами пляшут. — Свароже! Я кружусь в вальсе! Я танцую, молодой Беркутов!

Напоследок усложняем танец круговыми движениями и базовыми поворотами. Чтобы вообще всех свалить с ног, хех.

Когда мы сходим с паркета, раздаются аплодисменты. Княгиня счастливо улыбается и отпускает меня:

— Это бесподобно вышло! Спасибо! Но отдаю тебя твоей даме. А то нехорошо получилось.

И правда, первый танец положено отдавать даме, с которой пришел. Но потому и взял с собой Катю. Она мой работник, и понимает, что сейчас тоже на службе. Поэтому нисколько не обижается и встречает белозубой улыбкой. Следующий танец кружусь с ней.

— Господин, дамы вокруг глаз от тебя не отрывают, — замечает она.

— Мы здесь не ради дам, — усмехаюсь. — Кстати скажи, если вдруг увидишь Новикова.

По возвращению к столам с удивлением обнаруживаю, что Мария все еще ни с кем не танцует. Только дежурно улыбается поздравляющим гостям. Неужели мне приглашать? Ох-хо, а если влюбится, как разгребать? Или уже пора что-то делать?

Дилемму мне не дают решить старые знакомые. Лукерья Бирюшкина под руку с неизвестным офицером в красном мундире. Сама госпожа штабс-капитан одета в красивое черно-золотое платье. Только вот, с этой парочкой пришла еще одна. Тот самый «рубленый» с ночного клуба. Шрам на щеке так и не залечил, так что красавчик редкостный. Ну хоть в этот раз девушку себе в пару выбрал непьяную в стельку.

Обе офицерские пары приветствуют Марию, затем Лукерья улыбается мне:

— Арсений! И ты здесь! Рада, что с Лобовым всё закончилось благополучно.

— Не для него, — улыбаюсь в ответ. — Как я слышал.

— Это да, он умер, — совсем не огорчается Лукерья и продолжает улыбаться.

— Значит, вы знакомы? — влезает «рубленый». — Сударь, вы еще и к Лукерье приставали?

Больше никто не улыбается. Вообще никто. Ох, похоже, мало он тогда у туалетной двери полежал.

— Сережа, это герой, которого скоро наградят медалью за победу над Гончей, — серьезно говорит Лукерья. — На твоем месте я бы извинилась.

— Хм, Сережа, правда, откуда такие выводы? — подает слово кавалер Лукерьи.

— Было дело, — «рубленый» не отрывает от меня налитых кровью глаз. — Арсений, так?

— Именно, Беркутов Арсений. Дворянин, которого вы почти оскорбили, — намекаю, что мы в шаге от дуэли.

— Сергей Сопрат, — тот, конечно, и не собирается брать слова обратно. — Офицер, которого вы уже оскорбили. К сожалению, дуэли мне запрещены долгом службы. Скоро возвращаться на операцию. Да и вы шибко молоды, как погляжу, — Ого, правда, отвалит что ли? — Но мы можем устроить ее в рамках местного развлечения. — Нашел удав лазейку.

— Сер-гей!!! — Лукерья не на шутку завелась.

— Столичный формат? — лениво спрашиваю.

— Именно.

— Не интересно, — отмахиваюсь. Тоже нашел лоха дурью страдать. На мне, между прочим, дорогой фрак, а не мятые треники, — Но, слышал, тут еще в карты играют на ставки. Я, честно говоря, ни разу не пробовал, но мне интересно. Вот и повод есть. Вы как?

— В карты?! Какие к черту карты?! — выпучивает он глаза. — Вы боитесь честной доброй драки?

Хмурятся и Мария, и Катя, и сослуживцы Сергея. Только я усмехаюсь.

— Сопрат, — говорит Лукерья. — Ты где манеры забыл?

— Кажется, я знаю, где сударь их обретет, — усмехаюсь. — Почему же боюсь? Давайте настоящую дуэль завтра на рассвете…ах, да, служба же, вам нельзя. Ну тогда до скорого.