Искатель. 1991. Выпуск №5 - Данил Корецкий

— Помогай! — сквозь зубы процедил Викентьев, медленно заводивший правую руку Удава за спину.

— Давай, Валера! — сдавленным от напряжения голосом просил Сергеев, справляющийся с левой рукой смертника.

Попов сунул пистолет в карман, схватил широкую кисть Кадиева, вывернул ее на излом, правая рука прекратила сопротивление, и второй номер завернул ее почти к бритому затылку.

— Не то! Наручники… — чуть свободней сказал Викентьев.

Попов метнулся в сторону, поднял тяжелую железяку, откинул скобы амбарных замков.

Щелк! — широкое, поросшее волосами запястье зажала толстая полоса стали.

— Теперь вторую…

Раздался еще один щелчок.

— Все! — выдохнул Викентьев. — Здоровый, слон! Ну ничего, эти не сломает…

Дверь в отсек смертников распахнулась.

Дежурный капитан с пистолетом в руке молодецки ворвался внутрь, мгновенно оценил обстановку и спрятал оружие в кобуру.

— Готов? А я объявил тревогу…

Следом, сутулясь, вошел пожилой прапорщик с поста у входа в особый корпус. Его вид сводил на нет старания капитана изобразить готовность к решительным действиям.

— Дайте отбой и проверьте камеры! — приказал Кленов, обозначая свое участие в стабилизации обстановки.

Удав сидел на полу с заведенными назад руками и утробно икал.

— Я вас зубами порву, петухи сучьи! — проговорил он сквозь икоту. — Хер меня на луну отправите!

В голосе была такая убежденность, что Попову стало не по себе. Мятый капитан впечатлительностью не отличался.

— Сдохнешь, куда ты денешься, — сказал он и саданул Удава что есть силы по голове. Раздался звук, будто ударили по тыкве. — Тебе по земле нельзя ходить. Не вынесет тебя земля-то…

Капитан замахнулся еще раз, но Викентьев перехватил руку.

— Все! — отрезал он и сделал запрещающий жест трем пострадавшим прапорщикам, которые немного оправились и явно собирались взять реванш.

— Все, я сказал! Передача состоялась!

— Жаль… Остался бы у нас на ночь, — массируя челюсть, невнятно произнес самый здоровый и выплюнул кровавый сгусток.

— Испугал, сучий потрох! — Удав сильно кренился на правый бок, но сумел изобразить перекошенным ртом презрительную улыбку. — Мешок с говном, вот ты кто! Я б тебе все бебихи отбил, как мне эти волкодавы!

Скрючившись, он шлепнулся на бетон.

— Жаль! — повторил здоровяк и под пристальным взглядом Викентьева нехотя шагнул назад.

— Ничего, сколько ему… — успокаивающе проговорил пожилой с выражением безграничной претерпелости на лице. — Все равно уж…

Он дал понюхать нашатыря четвертому прапорщику, который ударился о стену и сейчас оглушенно потряхивал головой, тяжело приходя в себя. Потом подобрал резиновую галошу и, подойдя к лежащему на боку Удаву, надел ему на босую ногу.

— Вот теперь порядок…

— Ну что? — безлично спросил Кленов, глядя куда-то в сторону.

Викентьев взял Удава за шиворот, рывком посадил. Тот застонал.

— Падла, ребро сломал…

— А ты думал, тебя шоколадками угощать будут? — не хорошим голосом спросил второй номер и приготовился поставить Удава на ноги.

— Вы бы ему и ноги заковали, чтоб не дергался, — посоветовал пожилой контролер. — Все спокойней будет. Дорога неблизкая…

— Какая еще дорога? — сверкнул глазами Удав.

— Верно, — согласился Викентьев. — Давайте «браслеты»…

И, наклоняясь вместе с Сергеевым к Удаву, вполголоса бросил Попову:

— Двадцать один.

На условном, чтобы не понимал объект, языке это означало «контроль головы». Но Попов забыл про существование кода и, не двигаясь, смотрел, как второй и третий номера пытаются замкнуть не приспособленные для этого наручники на волосатых щиколотках объекта. Смысл команды дошел до Валеры, когда голова Удава метнулась к горлу Сергеева. Тот успел дернуться, и зубы смертника впились в ключицу. Майор охнул.

— Ах, сволочь! — Попов рванулся оттащить Удава, но руки соскальзывали со стриженой, мокрой от пота головы.

— Сейчас, Саша. — Викентьев вцепился в лицо смертника, сдавил. Челюсти медленно разжались.

Сергеев сунул руку под рубашку.

— До крови! Чуть кость не перегрыз. И как такого волка можно было помиловать! О чем они там думают!

Майор схватился за кобуру.

— К черту наручники! Что мы его, на руках нести будем? Если еще раз дернется, я его пристрелю, и плевать на все помилования! Мне за такого гада самое большее — выговор объявят!

Порыв второго номера был страшен, и усомниться в его искренности мог только тот, кто знал, что в кобуре пээма находится всего лишь безобидная деревяшка.

— И правильно, — Викентьев демонстративно отдал наручники пожилому прапорщику и так же демонстративно расстегнул кобуру. — При нападении на конвой имеем полное право! Встать!

— Кого помиловали? Меня? Вы, суки, меня помиловали? — щерился Удав, которому очень хотелось поверить в такое невероятное событие. — Да я от вас ничего хорошего в жизни не получал. Кровососы паскудные!

Он бормотал ругательства, но шел спокойно, заметно скособочившись и прихрамывая. Когда его вывели в отделанный кафелем «отстойник» к хлебному фургону с распахнутой дверцей, призрачная надежда окрепла.

— Забираете? Значит, не фуфло прогнали?

Удав суетливо забрался вовнутрь, протиснулся в крохотную камеру. Среди осужденных заблуждение о месте исполнения приговоров было стопроцентным. Побывавшие в степнянской тюрьме клялись на этапах, пересылках, в колониях и потом на воле, что своими ушами слышали те выстрелы.

Щелкнул замок камеры, третий и четвертый номера заняли свои места, затем Викентьев захлопнул бронированную дверь спецавтозака.

— Теперь давай журнал, — чуть снисходительно сказал он Кленову и, наклонившись над маленьким столиком, произвел запись о получении осужденного. Взглянув на часы, проставил время: час сорок пять.

— Видишь, сколько провозились, — тем же слегка снисходительным тоном продолжал он. — На эстрадное представление ты опоздал. И я был бы хорош, если бы расписался в ноль тридцать за то, что Кадиев уже в машине.

— Можно подумать, это имеет значение, — вяло огрызнулся Кленов.

— Могло иметь, — обычным жестким голосом отрубил Викентьев. — Знаешь, в каком случае?

Начальник Учреждения КТ-15 молчал.

— Если бы в час двадцать мы застрелили его в коридоре особого корпуса!

— Будешь писать рапорт?

— Обязательно. И информацию в наш бюллетень. Твоя дежурная смена не готова к серьезной работе.

Викентьев захлопнул журнал.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});