Камень. Книга 10 - Станислав Николаевич Минин

не в этом, особенно на фоне того наезда понтифика на норвежцев с недвусмысленным приказом заключить брачный союз между Соней и Умберто. Но почему тогда Вильгельму с Фердинандом запретили ввести разгульный образ жизни? Неужели немцы тоже решили включиться в гонку за норвежской принцессой? Надо будет позже с отцом на эту тему поговорить.

Больше ни о чем важном мы с братьями не разговаривали, а уж когда подъехали к театру, стало совершенно не до этого. Общее мнение решил высказать Николай:

— Хоть какое-то разнообразие. Если раньше нас встречала обычная толпа, то теперь встречает толпа, увешанная бриллиантами.

Действительно, сбылось предсказание Стефании Бурбон — вся площадь перед оперой была занята дамами в роскошных вечерних туалетах и мужчинами во фраках, а в глазах даже через тонировку рябило от сияния всех этих колье, браслетов, сережек, часов и запонок.

— Вот бы сюда нашу отечественную бригаду карманников, — ухмыльнулся Александр. — Чтобы импортным дамам и господам жизнь малиной не казалась.

— Чтобы вороваек тут прямо и порвали на британский флаг, — отмахнулся Николай. — Эти тётеньки и дяденьки только на первый взгляд все такие добренькие и улыбчивые, а попробуй их собственность тронь и… Ну всё, вот и наша очередь по красной дорожке козликами скакать. — Коляшка пихнул меня в бок. — Ваше императорское высочество, прошу на выход первым.

Подъем по ступенькам лестницы оперы, слава богу, прошел без уже привычных выкриков «Алекс! Алекс!», провокационных заявлений, что от меня хотят ребёнка, и просьб сфотографироваться. Так же спокойно прошел и подъём на второй этаж, где в большом зале нас уже встречали официанты с подносами, на которых стояли бокалы с шампанским. У входа на отдельных столиках лежали аккуратные стопки либретто, распечатанных на лоснящейся бархатистой бумаге. Буквально через минуту к нам присоединились наши девушки, и мы изобразили соответствующие моменту выражения лиц:

— Дамы, мы у ваших ног!

Вечерние платья, затейливые причёски (и когда только успели), макияж, сверкающие драгоценности — наши красавицы были на недосягаемой высоте! Не сильно выделялась на общем фоне и Елена Панцулая, на шее которой красовалось немаленькое такое колье, а в ушах сверкали сережки из этого же гарнитура.

Как оказалось, наши с братьями восторженные эмоции разделяла и императрица:

— Девочки, прекрасно выглядите, — на лице подошедший царственной бабули блуждала довольная улыбка. — Надеюсь, вам понравится сегодняшний вечер.

Наши красавицы изобразили дружный книксен:

— Конечно, ваше императорское величество!

Не испортило мне настроение и появление лучащегося довольством папы римского — чуйка подсказывала, что господин Сфорца чувствует себя не так хорошо, как хочет показать.

В королевской ложе, предназначенной для Бурбонов, Романовых и Гримальди, мы оказались только через час и реально перекрестились: после появления в зале представителей правящих родов в оперу запустили остальных аристо, и тут началось!.. Граф такой-то с супругой, герцог такой-то с супругой, маркиз такой-то супругой и с дочкой на выданье, герцог такой-то сыном и внуком, и этот внук тоже «на выданье»! Улыбка буквально прилипла к моему лицу, фамилии и титулы перемешались в голове, а желание было одно — оказаться как можно дальше от этого пафосного шабаша! Видимо, облегчение так явно читалось на моем лице, что усевшаяся рядом со мной в ложе Стефания Бурбон не удержалась от смешка:

— Что, Алексей, все хотят с тобой познакомиться?

— Не без этого, — кивнул я. — А ведь ещё будет антракт, а потом банкет!

— Не переживай, — отмахнулась француженка, — в антракте и после окончания концерта такого официоза уже не будет.

— И слава богу, Стефания!

И вот раздается третий звонок, гаснет свет, утихает шум в зале, на сцену выходит конферансье и объявляет первый номер: ария Людмилы из оперы Глинки «Руслан и Людмила».

Во время учёбы в лицее преподаватели к нашему музыкальному образованию подходили весьма серьёзно — мы постоянно слушали арии из известных опер, и не только отечественных, изучали нотную грамоту, пели в хоре, а также пробовали играть на различных музыкальных инструментах. Понятно, что два часа в неделю и без домашнего задания музыкантов из нас не сделали, но какой-то общий вкус привить умудрились, так что выступление таких профессионалов, коими несомненно являлись солисты Большого театра, я слушал с огромным интересом. Под впечатлением оказалась и вся остальная публика, присутствующая сегодня на концерте — я чуял, что громкие аплодисменты и крики «Браво!» были искренними. Этим же мнением в антракте поделились и все наши друзья, особенно эмоциональным был Джузеппе:

— Отличный концерт! — Итальянец махал руками, умудряясь при этом не разлить вино, плескавшееся в бокале в его руке. — Да, нет особых декораций, хор на подпевках отсутствует, но Большой театр держит свою марку!

— Согласна! — присоединилась к нему Ева Гримальди, греющая в руке, как и все остальные наши девушки, вазочку с мороженым. — Выступление действительно выше всех и всяческих похвал!

А через пару минут к нам подошел мой отец:

— Молодые люди, как вам концерт?

— Просто великолепно! — ответили наши друзья.

* * *

— Дорогой, — Мария Фёдоровна дотронулась до руки супруга, чтобы привлечь его внимание, — посмотри вон в ту сторону.

Император глянул в указанном направлении:

— Наш сын общается с молодежью. Саша молодец. Или я должен обратить внимание на что-то другое?

— Ты должен обратить внимание на то, что молодая, красивая, умная и талантливая княжна Шереметьева очень неплохо смотрится рядом с нашим с тобой сыном.

Император аж крякнул и одним глотком допил свой коньяк.

— Дорогая, ты хочешь сказать?..

— Именно, дорогой. Подумай хорошенько об этом варианте, негоже такую девку упускать…

* * *

Соне Ольденбургской было не до концерта — девушка гадала, что же именно придумал Алексей для их первого свидания, особенно на фоне слов молодого человека о мотоэкипировке. Просто покататься на байках вдвоем? Слишком просто… Гонки по ночной Ницце с посещением какого-нибудь ресторанчика? Не очень оригинально и совсем не в стиле молодого Романова, о провокационных выходках которого уже начали слагать целые легенды… Что же тогда?..

Девушка улыбнулась, стараясь не обращать внимания на сладострастные взгляды, украдкой бросаемые в ее сторону Умберто Медичи и Вильгельмом Гогенцоллерном, в одной ложе с родичами которых они оказались с дедом и отцом.

А на сцене объявили знаменитую «Улетай на крыльях ветра» из оперы Бородина «Князь Игорь», и с первыми звуками вступления после очередных аплодисментов Соня почувствовала что-то необычное: складывалось полное ощущение, что весь