Люби меня, девочка - Анастасия Пырченкова

какая он сволочь, насильник и просто мудак.

— Понятно, очередная обиженка, — вздохнул мужик. — Выставите ее и не впускайте больше, — бросил своим дружкам с именами Руслан и Игорь.

Ага, как же.

— Выставите меня, и я на всю улицу начну орать, как меня кинули в вашем банке на деньги, а теперь еще и не желают этого признавать, — пригрозила я им. — Отдадите меня полиции, я напишу ответное заявление. Потом еще и до журналистов дойду. А это след на репутации вашей компании. Как думаете, ваш директор обрадуется такому?

Меня одарили тройным мрачным взглядом, после чего тот, который Ильяс, подался вперед, не больно, но ощутимо сжал мое плечо, а затем произнес едва слышно:

— Слушай, давай ты просто по-хорошему уйдешь отсюда, и мы сделаем вид, что тебя здесь не было, а то, знаешь ли, Дамир Нурланович скор на расправу, а ты же не хочешь оказаться в долгах и за решеткой? И никому ты ничего не докажешь, хоть что угодно кому угодно говори.

— Да я уже в долгах, без работы и возможности продолжать обучение, и все из-за вашего скорого на расправу директора, который, между прочим, обещал держаться от меня подальше, но не выполнил, так что мне терять уже нечего, — прошипела также тихо. — Так что делайте, что хотите, сажайте, куда хотите, но репутацию я вам подпорчу в любом случае. О моем приходе известно многим, и если что, эти люди молчать тоже не станут, — пригрозила ответно. — Как и сказала, мне терять нечего. В отличие от вашего босса.

Глаза Ильяса недобро прищурились. Он явно хотел что-то сказать, но не успел. Его окликнул знакомый мужской голос. Голос того, кого я так отчаянно желала увидеть.

— Что здесь происходит?

Он ещё спрашивает?

Гад ползучий!

Ничего, сейчас я ему все выскажу!

— Ничего, Дамир Нурланович. Объясняем девушке, что мы не можем ей помочь, — тут же выпрямился охранник, поворачиваясь лицом к начальству и пряча меня от его глаз.

Это он зря.

Недолго думая, вышла пред очи Валихалова.

— Врет, — произнесла, с усмешкой наблюдая за тем, как Дамир довольно щурится, будто и правда ждал моего появления. — Он просто не захотел мне помогать.

Ильяс что-то сказал, но я не распознала. Кажется, это было не на русском. И похоже, что-то неприличное. Но да ладно.

— Пришла, — протянул Дамир тем временем, ухмыляясь шире прежнего, после чего вернул внимание охране: — Ильяс, все в порядке. Эту девушку можешь всегда пропускать ко мне в любое время, — и снова уставился на меня. — Все-таки передумала, — не спрашивал, констатировал факт.

— А то как же! Когда на тебе согласен жениться владелец одного из крупнейших банков России — грех отказываться. Ты же так убеждал, так убеждал, вот я и пришла. Как ты и предсказал. Надеюсь, ты счастлив, — улыбнулась самой милейшей из своих улыбок, пока рука шастала по стойке администратора в поиске того, что можно было бы швырнуть в голову этого придурка. — Потому что я — нет!

Нашла. Небольшая канцелярская подставка для рекламных листовок. Её-то я и запустила в обнаглевшую рожу. Жаль, тот вовремя уклонился, и пласти пролетел мимо него, с глухим стуком упав на другом конце зала, с такой силой я его швырнула.

Да и плевать!

— Как ты мог? — проорала следом, берясь за другую подставку, что была рядом. — Ты слово дал, а на деле… обманул!

Дернувшегося в мою сторону Ильяса Дамир остановил одной поднятой ладонью.

— И в чем же я тебя обманул? — поинтересовался все с той же бесячей меня ухмылкой.

Он еще спрашивает!

— Сволочь!

Вторая подставка полетела вслед за первой.

И опять он уклонился.

Точно сволочь!

— Скотина бесчестная!

В этот раз в мужчину полетела ручка. Кажется, она была прикреплена пружиной к столу, но да ладно, новую купят.

— Да как тебе только в голову все это пришло!

В руки попались листовки, которые тоже полетели в него, хоть и не долетели, подобно пожухлым листьям осев на пол.

— Ладно, меня из клуба выперли, черт с ним! Но волчий билет? Университет? Моя квартира? Серьезно, Дамир? Ты настолько низко готов пасть, только чтобы я пришла к тебе сама, добровольно, и легла под тебя? Так на твоей Родине женщин завоевывают? Сперва крадут, потом обещают дохрена всего, затем уничтожают их жизнь, и им просто ничего не остается, как идти и продавать себя вам? Да? Вот так? — развела руками. — А знаешь что? — шагнула я к нему навстречу. — Ничего у тебя не выйдет! — сжала ладони в кулаки. — Я лучше на улице жить буду, бомжом стану, но никогда, слышишь, ты никогда меня не получишь! Я лучше другому продамся! Кому угодно, но не тебе!

На глазах вдруг выступили слезы, которые я быстро сморгнула.

Этого еще не хватало — разреветься перед ним.

— Гори в аду, сволочь! — пожелала напоследок, развернулась и чуть ли не бегом направилась прочь из здания.

Зря я вообще пришла.

Что ему мои слова?

Как укус комара.

Он даже не отрицал. И не удивился ни моему приходу, ни моим обвинениям. А ведь в глубине души я до последнего надеялась, что все не так, как я решила. Но он ничего не опровергал. Просто стоял и улыбался, глядя на меня. Словно долгожданный приз выиграл. Вот только я им быть отказываюсь. Нет уж. Пусть другую дуру себе ищет.

— Сволочь! — повторила уже под нос ставшее привычным ругательство.

И ведь ни капли раскаяния!

Действительно, зачем оно ему?

Тому, кто привык получать, что хочет, всеми доступными способами, идя по многочисленным головам, и плевать ему на чувства владельцев этих самых голов.

Зачем?

Когда по итогу все все равно будет по его.

Ненавижу!

Чтоб он сдох!

Что он вообще за человек, если позволяет себе так обращаться с теми, кто слабее?

Разве это честно?

Хотя о чем это я?

Дамиру явно не известно ничего о понятие “честь”. Хотя изначально мне показалось иначе. Но нет, просто игра. И не факт, что я первая и последняя такая. И все равно. Как? Как так можно? Неужели ему совсем не противно видеть рядом с собой сломанную куклу? По крайней мере, именно ею я себя сейчас и ощущала. Я ведь из-за него все потеряла. Он лишил меня целей,