Рискованное дело - Нора Робертс

В археологии я не очень-то разбираюсь.

Чтобы смотреть тамошние руины, не нужно разбираться в археологии. Там требуется только одно: воображение.

Она нажала клаксон. Джонас увидел, как из двери лавочки высовывается сгорбленный старик и машет рукой.

—Сеньор Пессадо, — пояснила Лиз, — Он иногда тайком от меня угощает Веру конфетами; оба думают, будто я ни о чем не догадываюсь.

Джонас хотел было расспросить ее о дочери, но потом передумал. Лучше немного подождать. Пока она еще не привыкла к нему, разумно держаться от нее на безопасном расстоянии.

—Вы многих местных жителей знаете?

— Остров у нас небольшой. Да, я знакома со многими, и еще больше народу знаю в лицо. Меньше знакомых у меня среди жителей Сан-Мигеля и Восточного побережья. Зато во внутренней части острова знаю многих; мы вместе работали в отеле.

Не думал, что ваш дайвинг-центр при отеле.

Он вовсе не при отеле. — Лиз остановилась на красный свет. — Просто я сама раньше работала в отеле. Горничной. — Она дала полный газ и проехала перекресток.

Джонас посмотрел на ее руки. Тонкие и хрупкие, они уверенно сжимали рукоятки руля. И все равно трудно представить, чтобы эти руки таскали швабру и тяжелые ведра с водой.

По-моему, вы бы смотрелись куда уместнее у стойки портье или на этаже.

Мне крупно повезло, что меня вообще взяли на работу, ведь был уже конец сезона. — Лиз притормозила, потому что они начали длинный спуск, ведший к отелю «Президент». Она позволила себе полюбоваться большими красивыми пальмами, росшими по обе стороны от дороги, и насладиться запахом цветов. Сегодня у нее урок дайвинга для начинающих; им предстоит совершить первое в жизни погружение. С них нельзя спускать глаз... Хорошо, наверное, быть в отеле просто гостем, который прилетел на Косумель отдохнуть и развлечься!

Там внутри до сих пор роскошно? — машинально спросила она и тут же упрекнула себя за болтливость.

Джонас осмотрел большое величественное здание.

—Много стекла, — сообщил он. — Мрамор. У меня номер с балконом на море.

Лиз остановилась у обочины.

—Может, зайдете? — предложил Джонас. — Сами и увидите.

Лиз ужасно захотелось принять его приглашение. Она питала слабость к красивой, изысканной обстановке. Но такая слабость ей сейчас не по карману.

—Мне пора на работу.

Джонас спрыгнул на тротуар, но, перед тем как она уехала, накрыл ее руки своей рукой.

—Встретимся дома. В город поедем вместе.

Она молча кивнула и развернула мотоцикл назад, к шоссе. Джонас смотрел ей вслед, пока шум мотора не затих вдали. Кто такая Элизабет Палмер? И почему ему все больше и больше хочется это выяснить?

Лиз вернулась домой совершенно разбитая. Она привыкла много работать: таскать тяжелое снаряжение, нырять, всплывать на поверхность. Но сегодня, после сравнительно легкого дня, она устала. Хотя ей должно было стать легче, когда она узнала, что в числе ее учеников будет молодой полицейский. Она должна была испытать облегчение, узнав, что капитан Моралас держит слово и ее действительно охраняют. И все же Лиз показалось, будто ее заперли в клетку.

По дороге домой она то и дело посматривала в зеркало заднего вида. Полицейская машина без опознавательных знаков следовала за ней на безопасном расстоянии. Больше всего ей хотелось запереть все двери, принять душ и погрузиться в крепкий сон без сновидений. Но ее уже ждал Джонас. Он разговаривал по телефону в гостиной, держа на коленях блокнот. Лицо у него озабоченно хмурилось. Наверное, в его конторе не все гладко, вот и настроение испортилось. Не обращая на него внимания, Лиз пошла принять душ и переодеться.

Вещей у нее было немного; в основном то, в чем можно ходить на пляже. Поэтому отпала необходимость долго и придирчиво выбирать наряд на вечер. Лиз сняла с вешалки ярко-синюю легкую юбку и объемную красную блузку. Ей хотелось немного побыть одной; поэтому она долго возилась со своими небольшими запасами косметики. Когда Джонас постучался к ней, она задумчиво плела косичку. Не дожидаясь разрешения, он приоткрыл дверь:

—Вы достали список?

Лиз протянула ему лист бумаги. Конечно, можно было бы сделать ему выговор за то, что он вошел без приглашения, но ведь от этого ничего не изменится!

—Я же обещала...

Джонас жадно схватил листок и принялся читать. Лиз заметила, что он успел побриться и переодеться в модный легкий пиджак и свободные бежевые брюки. Впрочем, жесткие складки в углах рта остались прежними.

Вы эти места знаете?

В паре из них бывала. У меня не очень-то много времени, чтобы шататься по барам и ночным клубам.

Джонас вскинул голову — и удержался от колкости. Шторы у нее за спиной были аккуратно раздвинуты, как она любила, и из окон лился розовый вечерний свет. Хотя блузку Лиз целомудренно застегнула доверху, она распустила волосы и зачесала их назад. Хотя она не злоупотребляла косметикой, лицо ее преобразилось. От туши ресницы стали темнее и длиннее; благодаря теням глаза приобрели особую выразительность. Лиз слегка нарумянила щеки, а губы не накрасила совсем.

—Вы бы поосторожнее с глазами. — Джонас рассеянно провел кончиком пальца по ее скуле. — А то просто беда...

Что-то сжалось у нее внутри, но она не шелохнулась.

Беда?

Для меня. — Джонас кое-как запихал список в карман и огляделся по сторонам. — Ну как, готовы?

Мне нужно обуться.

Лиз думала, что он выйдет, но он остался и принялся бродить по комнате. Ее спальня, как и весь дом, оказалась обставлена просто, но броско. Он вдохнул необычный пряный аромат, который исходил от широкой зеленой вазы с сухими лепестками. На стене висели два эскиза; один запечатлел заход солнца, как будто срисованный с натуры, — сейчас за окном можно было увидеть практически то же самое, — а на втором изображался морской берег во время шторма. Одна картина — воплощение безмятежности, другая — неистовая буря. Интересно, как картины связаны с самой Элизабет Палмер? Сколько в ней безмятежности и сколько бури? Рядом с кроватью на тумбочке стояла большая фотография.

Девочка в цветастой блузке весело улыбалась; ее черные, блестящие волосы до плеч загибались на кончиках. Видимо, недавно у нее выпал зуб, но щербинка нисколько не портила овальное загорелое личико. Если бы не глаза, Джонас ни за что не догадался бы, что девочка на фотографии — дочка Лиз. Глаза у нее такие же, как у Лиз: темно-карие, глубоко посаженные, слегка раскосые. Правда, в них не было грусти и тайны, как в глазах ее матери. Девочка смотрела на мир открыто и доверчиво.

Это ваша дочь.

Да. — Лиз сунула ноги в туфли, решительно отобрала у Джонаса снимок и поставила его назад, на тумбочку.