Дело о танцующей статуе - Наталия Кузнецова

— А зачем ему адрес, раз Андрей уехал? — спросила Лешка.

— А он сказал, что к его бабушке жить пойдет. Ему больше негде, а денег на гостиницу у него не хватит. Он, когда сюда ехал, даже и предположить не мог, что Андрей куда-то уедет, время-то сейчас для отпусков неподходящее.

— И вы ему дали и адрес, и телефон? — удивился Ромка.

Девушка пожала плечами:

— А почему нет? Пожалела парня. Он с чемоданом был. Не ночевать же ему на вокзале. Вы ж вот тоже на дружбу с ним ссылаетесь.

— Но мы же вам деньги с контрактами принесли!

— Значит, проверенные кадры, — улыбнулась девушка и, выдав ребятам новые бланки, сказала: — Желаю успеха!

Выйдя из редакции, Ромка спросил:

— Ну что, теперь снова туда, в «Студию»?

Лешка взглянула на часы.

— Он же сказал, чтобы сперва звонили. А потом, я очень устала. И день рабочий, наверное, уже кончился. Мы с тобой носимся и носимся как белки в колесе. А еще уроки делать. Давай лучше до Петра Леонидовича завтра дозвонимся, он нам время назначит, и тогда мы к нему и пойдем.

— А тебе не кажется, что он просит звонить, чтобы мы его за чем-нибудь таким не застали? Все равно пойдем туда без звонка и тогда, когда нам самим надо будет, — отрезал Ромка. — А сейчас, так и быть, поехали домой. Мне и самому никуда уже больше не хочется.

Дома Ромка рухнул на диван, раскинув руки.

— Ну и денек! Я же в пять утра сегодня встал. Устал-то как, спать хочу — умираю. Быть такого не может, чтобы я напрасно в такую рань поднимался и историю зря пропускал. Не забыть бы завтра про хромоту. А еще надо бы Илоне позвонить, вот что. Хочу узнать, звонила ли ей Стелла, и если да, то что она ей обо мне сказала. Лешк, будь другом, дай телефон.

Лешка покорно принесла ему трубку.

— Боишься все-таки?

— Осторожность не повредит. Должен же я знать, что меня ждет за то, что я их взял и кинул. Вдруг они начнут требовать деньги?

Но у Илоны дома никто не взял трубку. Тогда Ромка попросил Лешку позвонить Евгении Семеновне. У бабки Жени тоже никто не отозвался.

— И старуха где-то шляется. Может быть, внучка и ее к экстази приучила, и бабка тоже теперь кайф ловит?

— Не смешно, — проворчала Лешка, а сама тихонько хмыкнула, представив себе Евгению Семеновну — старуху Шапокляк, как прозвал ее Ромка, — поглощающую наркотики.

— Тогда она, наверное, у Дарьи Кирилловны торчит, на жизнь и внучку жалуется.

— Она-то, может, там и торчит, а вот сама Илона вряд ли еще туда сунется. Стыдно ей, я думаю.

Ромка захихикал:

— Она сейчас скорее всего совсем в другом месте торчит. — И вдруг вспомнил: — А интересно, что за друг такой к Андрею приехал и откуда?

— Так позвони Дарье Кирилловне и спроси, раз такой любопытный, — ответила Лешка и полезла в свой рюкзачок.

Ромка увидел в ее руках тетрадки с учебниками и поморщился. Меньше всего ему хотелось делать сейчас уроки.

— И позвоню.

Не поднимаясь с дивана, он лениво постучал по кнопкам телефонной трубки. Дарья Кирилловна отозвалась после первого же гудка.

— Рома, как дела? Спасибо, что вспомнил обо мне. Я, смешно сказать, раньше никогда не скучала, а сейчас работы у меня мало, и что-то мне вдруг грустно стало. Старею, видно.

Брат с сестрой знали, что Дарья Кирилловна хоть и давно на пенсии, а до сих пор занимается дома переводами, так как знает несколько языков. А о ее возрасте они и подавно никогда не задумывались, словно его у нее и не было вовсе, такой она была всегда энергичной и неунывающей.

— А вы разве одна дома? — удивился Ромка.

— А с кем же мне еще быть? Вы разве забыли, что Симочка в Воронеж уехала?

— Ну как с кем? К вам же друг Андрея приехал. Или он уже куда-то ушел?

— Какой еще друг? — совершенно искренне удивилась Дарья Кирилловна. — Никто ко мне не приезжал.

— Никто-никто?

— Рома, да в чем дело-то? С чего ты взял, что ко мне должен кто-то приехать?

.— А мы с Лешкой сегодня у Андрея на работе были, деньги относили и новые контракты брали, потому что еще одного клиента нашли, а там до нас побывал человек, который узнавал ваш адрес. И номер телефона ваш он тоже спросил. Он что, даже еще не позвонил?

— Нет, — еще больше удивилась женщина. — Но должна сказать, что из Андрюшиной редакции у меня сегодня человек был. Он снимки взял, которые Андрей в ЦДХ делал. Кстати, те самые, что вы мне отдали. Ты, Рома, как в воду смотрел, что они там понадобиться могут.

— А зачем они им, если Андрей еще свою статью не написал?

— А этот молодой человек сказал, что ответственный секретарь решил сначала один из снимков вместе с анонсом к статье поставить, а уж потом Андрей им основной материал предоставит.

— И вы отдали?

— Ну да.

— Все? С негативами вместе?

— Конечно. Они ведь в одном конверте были, вот весь конверт я ему целиком и отдала.

— А как он выглядел, этот человек?

— Да обыкновенно… Маленький такой, неприметный. Я, знаешь, что-то его никогда не видела, Андрюша к нам многих своих коллег приводил, а этого — никогда.

— А куртка у него какая, помните?

— Куртка как куртка. Все какое-то у него незаметное… Серая куртка, по-моему.

У Ромки вдруг гулко забилось сердце, и он даже встал с дивана, не отрывая трубку от уха.

— А нос острый такой, да? И глаза какие-то маленькие, непонятные?

— Вроде того. Не всем же красавцами быть. А в чем дело, Рома?

— Ни в чем. — Ромка чуть-чуть помолчал и попросил: — Дарья Кирилловна, а вы не могли бы позвонить в редакцию и спросить, кого именно они присылали к вам за фотографиями? Скажите, что этот человек забыл у вас что-нибудь, перчатки, например. Они и не удивятся.

За что любили Ромка с Лешкой эту женщину, так это еще и за то, что она все понимала с полуслова, и ей не требовалось ничего разжевывать. Вот и сейчас она спокойно сказала:

— Хорошо, я позвоню. Перезвони мне минут через пять.

Но когда через некоторое время Ромка позвонил Дарье Кирилловне снова, голос у нее был взволнованный.

— Ничего не могу понять. Они ко мне никого не посылали. А мой адрес действительно кто-то спрашивал. Судя по описанию — тот самый человек. Странно как.

— Значит, ему позарез были нужны именно эти снимки из антикварного салона.

— Но зачем? Что в них такого необычного? И Андрюша будет огорчен. Он, вернувшись, сразу собирался писать о нем статью.

— Мне кажется, что к его приезду салон в ЦДХ не закроется, и он снова сделает там снимки, — успокоил ее Ромка. — А мы постараемся пока выяснить, что за всем этим кроется.

Дарья Кирилловна встревожилась еще больше.

— Послушай, а не влипнете ли вы из-за этого в какую-нибудь очередную историю?

— Не волнуйтесь. Мы просто расспросим кое-кого кое о чем, и все, — как можно спокойнее ответил Ромка, а сам, положив трубку, потряс сестру за плечо.

— Лешка, вспоминай быстро, что было на этих фотографиях?

Девочка наморщила лоб.

— Что? Ну, Петр Леонидович был. Николай Никитович был. Мужик, который в этом салоне самый главный, помнишь, Андрей его о чем-то расспрашивал. Ну и, конечно, вещи всякие, картины. И еще там Семен Аркадьевич с Альбертом Васильевичем были, мне кажется, потому что когда я их встретила в «Студии», то сразу поняла, что всех их я уже где-то видела.

Ромка кивнул:

— Кроме Геннадия Сергеевича. А может, и он там был, да мы его не заметили.

— Конечно, всяких мартышек еще замечать. Ой, а Семен Аркадьевич еще картину Айвазовского нес, помнишь? С каким-то дядькой. Почему-то Петру Леонидовичу эта картина срочно понадобилась, хотя ему ее и доставить могли.

— Захотелось, наверное, поскорее ее на свою стенку повесить. Может быть, она у него тайник прикрывает?

— Ты так думаешь? — встрепенулась Лешка.

— Это я так, к примеру. Но проверить не мешает. — Ромка померил шагами комнату и снова плюхнулся на диван. — Лешк, а ведь это я им рассказал, что снимки у меня были и что я их Дарье Кирилловне отнес.

— Зачем ты вообще об этом тогда разглагольствовал?

— Сам не знаю. Надо же было о чем-то говорить.

— А помнишь, кто из них тогда в кабинете был?

— Все были. — Ромка снова приподнялся. — Елки-палки, мы здесь сидим себе без дела в то самое время, когда за ними следить надо!

— Посмотри на часы! Они уже давно по домам разошлись. Рома, а может быть, Дарья Кирилловна должна в милицию заявить о пропаже снимков?

— Да? И кто будет их искать? Они и стоят-то всего ничего. А если все ментам рассказать, то вдруг они станут трясти Илону?

— А тебе ее жалко?

— Мне? Немножко жалко. Она неплохая, только потерянная какая-то, себя не нашла, вот и влипла в наркоту. И тебе ее тоже жалко, я знаю. Я же помню, как ты к ней помчалась со всех ног, когда ей у подъезда плохо стало.

— Да, — вздохнула Лешка. — Хоть она и противная, а зла я ей не желаю. Может быть, она еще исправится?