Джек-из-тени - Роджер Желязны

Там, где свет быт тусклее, кое-что переменилось. То ли нечто пришло в этот мир, то ли исчезло из него. Поэтому возникло неосознанное чувство разобщенности — его не было, когда день сиял во всей красе. С ним возникли и другие чувства и образы. Словно тени, несмотря на его невосприимчивость к ним, все еще пытались воззвать к нему. Потому-то, заходя в малоосвещенный бар, Джек понял, что нечто, искавшее его, приближается.

Когда он очутился на окраине Дагаута, дневная жара спала. Там, в падавшем сквозь стекло розовом свете свечи, он заметил ее темные волосы, тронутые кое-где оранжевыми отсветами. Пробираясь между столиками, он почувствовал, как спадает напряжение — в первый раз с тех пор, как он оставил свою аудиторию.

Он проскользнул в кабину напротив нее и улыбнулся.

— Привет, Клэр.

Она уставилась на него, широко раскрыв темные глаза.

— Джон! Ты в своем репертуаре, — сказала она. — Просто раз — и вот он ты.

Джек продолжал улыбаться, разглядывая ее тяжеловатые черты, след от очков, легкую припухлость под глазами, несколько упавших на лоб соломенных прядей.

— Как коммивояжер, — сказал он. — А вот и официант.

— Пиво.

— Пиво.

Оба со вздохом откинулись на спинки стульев и стали смотреть друг на друга.

Потом она засмеялась.

— Ну и год! — заявила она. — До чего же я рада, что семестр кончился!

Он кивнул.

— Все еще самый большой выпускной класс…

— …И несданные книжки, которых мы уже не увидим.

— Поговори с кем-нибудь из канцелярии, — сказал он. — Подай им список…

— Выпускники игнорируют штрафы.

— Когда-нибудь им понадобятся копии диплома. Если они начнут просить их, поставь из перед фактом, что они ничего не получат, пока не расплатятся.

Она наклонилась вперед.

— Хорошая мысль!

— Конечно. Если речь пойдет об устройстве на работу, они родят эти книги.

— Когда ты устраивался на кафедру антропологии, ты не услышал зов. Тебе надо было стать администратором.

— Я работал там, где хотел.

— А почему ты говоришь в прошедшем времени? — спросила она.

— Не знаю.

— Случилось что-нибудь?

— Честное слово, ничего.

Но ощущение оставалось. Уже близко…

— Твой контракт, — сказала она. — Были какие-нибудь неприятности?

— Нет, — сказал он. — Никаких.

Принесли пиво. Он взял свою кружку и начал пить. Скрестив под столом ноги, он коснулся ноги Клэр. Она не отодвинулась — но, в конце концов, она всегда веля себя так. Со мной ли, с кем-то другим, подумал Джек. Хорошая девочка, но слишком хочет замуж. За семестр она потеряла со мной всякое терпение. Теперь в любой день…

Он отбросил эту мысль. Встреть он ее раньше, он мог бы жениться на ней, потому что возвращаясь туда, где он должен был быть и оставляя жену здесь, был бы абсолютно спокоен. Но он встретил ее только в этом семестре, а его дело близилось к завершению.

— Как насчет часов по субботам, о которых ты говорил? — спросила она. — Уже что-нибудь решил?

— Не знаю. Это зависит кое от каких исследований, которыми я как раз сейчас занят.

— И насколько ты продвинулся?

— Узнаю, когда получу машинное время. Я поэтому и пришел.

— Скоро?

Он посмотрел на часы и кивнул.

— Так скоро? — спросила она. — Если результат будет благоприятным?..

Он закурил.

— Тогда это может случиться в следующем семестре, — сказал он.

— Но ты говорил, что твой контракт…

— …В полном порядке, — сказал он. — Но я его не подписал. Еще не подписал.

— Ты как-то сказал, что тебе кажется, будто Квилиэн тебя не любит.

— Не любит. Он старомоден. Ему кажется, что я провожу слишком много времени у компьютера. И слишком мало в библиотеках.

Она улыбнулась.

— Я тоже.

— Как бы там ни было, я слишком популярный лектор, чтобы не предложить мне возобновить контракт.

— Тогда почему ты не подписал его? Хочешь прибавки?

— Нет, — сказал он. — Но если я попрошу часы по субботам, забавно будет сказать ему, чтобы он выкинул этот контракт. Не то чтобы я отказался подписать контракт и ушел, если это нужно будет для моих исследований, но я с удовольствием скажу доку Квилиэну, куда ему запихать его предложение.

— Значит, у тебя на подходе что-то важное?

Он пожал плечами.

— Как твой семинар?

Она рассмеялась.

— Ты — как кость в горле у профессора Уизертона. Он почти всю лекцию посвятил тому, чтобы расправиться с твоим курсом «Философия и обычаи царства тьмы».

— Мы расходимся во мнении по многим вопросам, но он там никогда не бывал.

— Он намекал, что ты тоже. Он согласен с тем, что там феодальное общество, и что некоторые из тамошних лордов действительно могут считать, что будто в своих владениях имеют непосредственную власть надо всем. Он отрицает саму идею их объединения Договором, который основан на положении, что небеса упадут, если их не поддерживать чем-то вроде Щита, сотрудничая в области магии.

— Но что же тогда поддерживает жизнь в этой части мира?

— Кто-то задал такой вопрос. Он сказал, что это проблема для физиков, а не для социологов-теоретиков. Хотя лично он считает, что к этому имеет отношение утечка энергии из наших силовых экранов на больших высотах.

Джек фыркнул.

— Надо бы взять его разок в экспедицию. И его дружка Квилиэна тоже.

— Я знаю, что ты бывал в царстве тьмы, — сказала она. — Фактически я думаю, что твоя связь с ним куда сильнее, чем ты говоришь.

— Это как?

— Если бы ты сейчас мог себя видеть, ты бы понял. Я долго не могла сообразить, в чем дело, но когда заметила, отчего у тебя в таких местах, как это, странный вид, все стало ясно… Твои глаза. Они более чувствительны к свету, чем у всех, кого мне приходилось видеть раньше. Стоит тебе попасть из света в полумрак, как здесь, и зрачки делаются огромными. Вокруг них остается только тоненькая полоска радужки. И еще я заметила, что темные очки, которые ты почти не снимаешь, куда темнее обычных.

— У меня глаза не в порядке. Вижу я неважно, а яркий свет их раздражает.

— Вот я и говорю.

В ответ он улыбнулся.

Джек смял сигарету, и, словно это было сигналом, из колонки высоко над ними раздалась тихая расслабляющая музыка. Он отхлебнул еще глоток.

— Я полагаю, Уизертон фотографировал выкапывание трупов?

— Да.

«А если я умру здесь? — подумал он. — Что будет со мной? Лишусь ли я Глива и возвращения?»

— Что-то не так? — спросила она.

— В смысле?

— У тебя раздуваются ноздри. А брови нахмурены.

— Ты слишком много на меня смотришь. Все из-за этой жуткой музыки.

— Мне нравится на тебя смотреть, — сказала она. — Давай допьем и пойдем ко мне. Я сыграю тебе что-нибудь другое. И потом, у меня есть кое-что, что я хотела бы показать тебе. И спросить тебя об этом.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});