Крайние меры - Алексей Макеев

– Я мало что могу рассказать, – с грустью произнес Белоед. – Вот, запишите телефон вашего коллеги, который говорил со мной сегодня утром. Может быть, у него есть еще какая-то информация, мне он рассказывал немного, в основном спрашивал сам.

Скупо, коротко строитель описал Гурову, где, когда и в каком виде была обнаружена машина Егорова и ее водитель.

– Мне он ничего вчерашним утром не говорил, – Белоед пожал плечами, – поэтому я не представляю, зачем и куда Валерий направлялся. Или, что вероятнее, откуда возвращался.

– Почему вероятнее? – мгновенно отреагировал Лев.

– Потому, что вчера он отъехал от офиса утром, и я могу ручаться, что не здесь ему проклятую гадость под брюхо машины прицепили. А потом… Не сам же Валерий ее установил, слишком уж оригинальный способ наложить на себя руки. Значит, кто-то постарался, а случилось… – у него перехватило горло, – все, когда Егоров от этого «кого-то» возвращался домой.

– Что за гадость? Что это было? – В голосе сыщика слышалось с трудом сдерживаемое нетерпение. – Вы знаете?

– Знаю. Вот тут я действительно помог следствию, – с печальной гордостью сказал Степан Владимирович. – Без меня ваши мудрые эксперты долго бы гадали, из чего была изготовлена мина-самоделка. Точнее – разовый мини-огнемет. Некто хитрый взял самый мощный отечественный пиропатрон для термитной сварки, ПАС-600, и присобачил к его выходному устью небольшую форсунку, чтобы получить узкий направленный пучок пламени. Я сам в прошлом сварщик, имел с такими патронами дело и, когда ваши парни показали мне остатки этой адской машинки, сразу понял, что к чему. Какой там был взрыватель – не знаю, да это и не принципиально. Что угодно, могущее дать напряжение в полтора вольта. Надо признать, остроумной сволочь какая-то оказалась…

– Стоп! – поднял руку Гуров. – Ведь эти ваши ПАС-600 на дороге не валяются и в коммерческих ларьках не продаются. Я, скажем, вообще впервые про такое устройство услышал. Значит, наша неизвестная сволочь должна, во-первых, представлять принцип действия пиропатронов, а во-вторых, иметь к ним доступ. По-моему, это указывает на то, что пресловутая сволочь каким-то макаром причастна к строительным работам, ведь подобные штуки именно там применяются, я прав?

– Да, – кивнул Белоед. – Мне та же самая мысль в голову пришла. Но я ума не приложу, кто бы это мог быть. Не торопитесь задавать следующий вопрос, я его знаю. Да, весь этот год Валерий был явно не в себе. Да, его что-то мучило, тяготило. Что? Если бы я знал! Мне кажется, что несколько раз он совсем было собрался откровенно поговорить со мной, но постоянно, как на грех, что-то мешало. И он прятался, словно улитка в раковину. Возможно, все объясняется совсем просто – последнее время наши дела шли, мягко выражаясь, не блестяще. Мы свалились в крутой финансовый штопор. Но его вины в этом не было. Роковое стечение обстоятельств.

– Ой ли?.. – поднял брови Гуров. – Стечение обстоятельств и только? А вот Рашевский придерживался другого мнения. Не за это ли его и убили? Нет, я пока что воздержусь, а вот вы выпейте, вам сейчас это необходимо. Вот материалы, которые хотел показать вам Рашевский. Не успел… Ознакомьтесь, Степан Владимирович. Может быть, после этого вы измените свое мнение о "стечении обстоятельств".

Распечатки Белоед читал долго. Перекладывал листы, брал то один, то другой, возвращаясь к уже прочитанному. То хмыкал недоверчиво, то изумленно покачивал головой.

Лев терпеливо ждал. Да, смерть главбуха "Русского зодчего" Валерия Егорова меняет ситуацию, думал он. Завтра же утром надо связаться с теми, кому поручено расследование этого убийства. Возможно, придется подключать генерала Орлова и забирать дело себе. Но у него пока слишком мало информации! А когда фактов недостаточно, пытаться делать выводы и строить теории в лучшем случае глупо, а в худшем – небезопасно.

– Н-да-а… – Белоед отложил стопку прочитанных листов в сторону. – Теперь мне понятно, почему Рашевский решил, что меня и моих коллег из несостоявшейся ассоциации топят. Когда он свел все проколы, несчастные случаи, необъяснимые накладки воедино… Убедительная получается картинка! Даже слишком.

Он коротко пробарабанил пальцами по столу, стараясь унять волнение и сосредоточиться. На его лбу выступили крупные капли пота.

– Как вы считаете, – спросил Гуров, некоторое время помолчав, давая сидящему напротив человеку прийти в себя, – почему Рашевский вообще ухватился за эту тему? Что, почуял запах сенсации? Судя по наброскам статьи, его подтолкнула именно эта история с обрушением в Бибиреве, так?

Степан Владимирович посмотрел в сторону, словно симпатичный милицейский полковник в штатском затронул тему, которую он предпочел бы не обсуждать. Затем устало вздохнул:

– Это был последний удар, от которого мы уже не оправились. Просто, Лев Иванович, я предельно устал говорить об этом несчастье, кому я только не давал объяснений. Ладно РУБЭП, но в нас вгрызлись все кому не лень. Инспекция Мосгортехнадзора, инспекция по ТБ ЦК профсоюза строительных рабочих, Государственная инспекция пожарной охраны, санитарный надзор… Хватит, или дальше перечислять? До сих пор следствие идет, и я, вполне возможно, угожу за решетку. Какие только экспертизы не проводили! Рентгеновскую, ультразвуковую и гаммадефектоскопию, магнитографию ферм, балок, перекрытий… Меня, кстати, с результатами экспертизы и с заключением не удосужились ознакомить. Сказали просто, что обнаружены многочисленные нарушения СНиП. А на проведение собственной, независимой экспертизы, у нас не хватило средств!

– Но ведь нарушения были? – подал реплику Лев.

– И что с того? – Белоеда все больше брало за живое. – Не было, нет и не будет в России ни одной постройки, которую соорудили бы без нарушения СНиП! Вы не строитель, вам не понять!.. А я на стройплощадках со студенческих лет. Поймите: точно и в деталях придерживаться СНиП – это все равно, что заставить военную часть жить и, спаси господь, сражаться строго по уставам. Что, много такая часть навоюет?

– Я ознакомлюсь с материалами дела, – задумчиво проговорил Гуров, внутренне согласившись с аргументом Белоеда. – Если будет необходимо, то я организую повторную экспертизу. Поверьте, она будет вполне объективной и независимой. Мне сейчас другое интересно: вот вы пытались создать холдинг, да, ту самую МАМСФ, и что мы видим? За последний год у всех ваших возможных партнеров по холдингу происходят постоянные и не укладывающиеся в обычную производственную статистику аварии, несчастные случаи и прочие… неприятности. Именно такой вывод можно сделать после анализа файлов Рашевского. Я прав? Вам это должно быть еще виднее, как профессионалу.

– Да. Вот, к примеру… – Степан Владимирович взял одну из распечаток. – «Артель» Дмитрия Николаева. В сентябре у них полетели опорные ролики сразу двух лебедок! У одной треснула ведущая ось… Или вот еще: фирма «Мастерок». Звездочки ходовой части и грунтозацепы экскаватора неожиданно треснули, а экскаватор, между прочим, больших денег стоит! С чего бы им трескаться? Может, помог кто? Да вот, я вспомнил, у наших субподрядчиков в Бирюлеве, было дело, то улитка грунтового насоса гавкнется, то у грейдера рессора лопнет… У Рашевского этого материала нет, а ему до кучи пригодился бы. Или у Потапова из «Стройальянса», они тоже хотели в «мамку» вступить – это мы так между собой ассоциацию называли. Вдруг у одного из их опытных сварщиков зажимы вторичной цепи трансформатора оказались без заземления! Хорошо, прораб заметил, иначе… Сварщика, когда ему показали, с чем он работать собирался, аж затрясло. Чудом ведь мужика не убило, причем он утверждает, что заземлялся как положено. И я ему верю – это азы нашего ремесла. Как, скажите, нарочно кем-то все это подстраивается! Кстати, зажимы оборвать – дело двух секунд. Но это, знаете ли, уже за гранью. По-прежнему не могу поверить!

Лев задумчиво кивнул. Логика рассуждений Леонида Рашевского становилась все яснее. На любопытную тему журналист наткнулся неожиданно, стал копать, не очень даже интенсивно, однако затем, когда свел воедино разрозненные данные… Поначалу его это просто ошарашило. Ну а потом навело на размышления. Цепочка зловещих совпадений становилась слишком фантастической для того, чтобы считать их случайными.

– А вы, Степан Владимирович, знаете, какой самый легкий способ решить любую проблему? – спросил он. – Отрицать, что она вообще существует! Чего проще: списать все на непредсказуемые случайности да маниакальную подозрительность покойного Леонида Рашевского. Не было ни у кого никакого злого умысла, померещилось журналисту… Но это ведь только кажущееся решение проблемы, имеет ли смысл наподобие страуса голову в песок прятать? Он ведь не в собственной постели от инфаркта концы отдал, его убили!

Белоед подавленно молчал. Что тут возразишь?