История России от древнейших времен до начала XX - Игорь Фроянов

Статья 57 «О христианском отказе» вводила одновременный для всего государства срок, в течение которого частновладельческим крестьянам разрешалось покидать своего господина. Срок этот — за неделю до и после Юрьева дня 26 ноября — был связан с окончанием сельскохозяйственных работ. В случае ухода крестьянин платил хозяину «пожилое» — плату эа пользование крестьянским двором. Распространенное в исторической литературе мнение, что введение Юрьева дня являлось «важным шагом на пути крестьянского закрепощения», неверно. Речь шла о закреплении в общегосударственном масштабе давно существовавших традиций взаимоотношения крестьян и землевладельцев. Основная масса русского крестьянства, таким образом, имела и право и возможность перемены владельца. Социально-экономические и социально-политические отношения были еще далеки от жесткого крепостничества.

Ряд статей Судебника посящаются институту холопства, в частности, речь идет об ограничении источников пополнения холопов. Однако до изживания рабских отношений было еще далеко.

Административное деление и местное управление в XIV–XVI вв

Объединение русских земель не означало их полного слияния ни в политическом, ни в экономическом отношении, хотя параллельно с формированием центральных органов власти в Москве происходили изменения и в органах власти на местах. С присоединением к Москве удельных княжеств-земель, одни удельные князья, сохраняя суверенитет, вынуждены были повиноваться, другие перешли на положение великокняжеских слуг и становились наместниками и воеводами. Такие князья назывались служебными князьями.

Во владениях удельных князей сохранялась система управления, сложившаяся в XIV–XV вв. Средоточием управлеиня был княжеский дворец, состоявший из хозяйственно-административных ведомств. Крупнейшими из них были ведомства дворского, казначея, конюшего и оружейного. Общее название этих управителей — «введенные бояре». Из них же состояла и «княжеская дума», не являвшаяся постоянным органом и созывавшаяся князьями по мере нздобностн. В ведении удельных князей был суд по «земельным» и «разбойным» делам, а их даньщики собирали в удельную казну пошлины и поборы. Таким образом, удельным князьям предоставлялась довольно большая свобода действий во внутренних делах, чего не скажешь о внешнеполитической сфере, в которой устанавливалось полное их подчинение московскому князю. Что касается территории, управляемой служебными князьями, то они становилась административно-территориальной единицей в системе уже общерусского управления — уездом. Так как границы их восходили к рубежам бывших независимых княжеств, их размеры были разнообразны. В XV в. уезды подразделялись уже на станы и волости. Власть в уезде принадлежала наместнику, а в станах и волостях — волостелям. Наместники и волостели присылались из Москвы. Они получали управление территориями «в кормление» (отсюда их обобщенное название — кормленщики). Кормления состояли из судебных пошлин и части налогов. Кормления являлись вознаграждением — но не за исполнение настоящих административных и судебных обязанностей, а за прежнюю военную службу. Поэтому кормленщики относились к своим обязанностям небрежно и передоверяли их своим тиунам — управителям. Не было строгой системы ни в самих назначениях кормленщиков, ни в размерах пошлин и налогов. В целом система кормлений являлась неэффективной.

Московские великие князья, посылая наместников, иногда давали им особые уставные грамоты, в которых фиксировались пределы прав кормленщиков, их обязанности по отношению к населению. Так, еще в 1397 г. Василий Дмитриевич дал такую грамоту всему населению Двинской земли — от «бояр двинских» до «всех своих черных людей». Она гарантировала право обращения к великокняжескому суду любого человека в случае злоупотребления чиновников.

Еще более широко регламентировала взаимоотношения между органами центральной власти (наместники) и местным населением Белозерская уставная грамота 1488 г. В ней не только повторялась, но расширялась норма, обеспечивавшая право белозерцев жаловаться великому князю на наместников и их помощников. По ней также устанавливалось «смесное» (совместное) судебное разбирательство: наместничий суд был правомочен только при присутствии общинных представителей. Специальная статья лишала возможности наместников вторгаться во внутреннюю жизнь общины.

Двинская и Белозерская уставные грамоты, таким образом, отражают стремление центральной власти ограничить самовластие наместников — с одной стороны, а с другой — признание центром большой значимости в местном управлении общинных организаций. Ю.Г.Алексеев отмечает: «Хотя уставная грамота непосредственно обращена к населению только одного уезда, перед нами документ принципиального значения. Грамоту можно рассматривать как типовую… Видимо, предполагалось подобные грамоты дать и другим уездам Русского государства». Некоторые нормы и положения грамот вошли в первый общерусский свод законов Московской Руси — Судебник 1497 г.

На рубеже XV–XVI вв. в городах создается институт городовых приказчиков. Несмотря на то что они были представителями администрации великого князя, назначались они обычно из числа местного дворянства (детей боярских). Городовые приказчики ведали непосредственно городскими крепостями, т. е. являлись как бы военными комендантами. Однако постепенно они начинают заниматься и другими вопросами, связанными с военно-административным управлением: строительством дорог, мостов, обеспечением военных перевозок и хранением оружия. Одной из главнейших их обязанностей стало проведение уездной мобилизации крестьянского и городского ополчений. В их руках сосредоточивались и финансовые дела.

Церковь и государство в XV–XVI вв

С конца XIV в. начинается острое политическое противостояние церкви и светского государства. Усилившись экономически, став крупнейшим землевладельцем, церковь стала претендовать на принятие самостоятельных независимых решений. Светская власть в лице великих князей вынуждена была искать зачастую компромиссные пути. В середине XV в. решалась и другая задача — независимости русской церкви от константинопольского патриарха, которому она подчинялась со времен христианизации Руси. Вместе с тем возникла угроза проникновения в русские земли католичества.

В 1439 г. на Вселенском соборе во Флоренции была заключена уния (союз) между православной и католической церквами под главенством папы римского. В работе Флорентийского собора участвовал митрополит Руси, ставленник константинопольского патриарха — Исидор. Однако по возвращении в 1441 г. на Русь за поддержку унии он был арестован Василием II, но бежал в Рим. Лишь через семь лет собор русских епископов избрал нового митрополита — не присланного из Константинополя, а рязанского епископа Иону, ставленника Василия Васильевича. В 1453 г. после падения под ударами турок-османов Константинополя, право выбора русского митрополита окончательно перешло к епископату на Руси. Началась автокефалия русской церкви. Активно вмешивались в церковные дела и великие князья. Однако представлять церковь того времени послушной и беспрекословной нет оснований. Наоборот, противостояние церковной и княжеской власти в конце XV–XVI вв. подчеркнуло относительную слабость Московского государства. И это несмотря на то, что церковь в этот период не была монолитной ни идейно, ни организационно.

Вторая половина XIV–XVI вв. — время острых религиозных споров. По свидетельствам современников «ныне и в домех, и на путях, и на торжищах иноци и мирьстии и вси сомняться, вси о вере пытают».

Еще в XIV в. на Руси появляются еретические движения. Ереси — это религиозные учения, противоречащие ортодоксальным догматам церкви. Так, возникшая в 70-х годах в Новгороде ересь стригольников критиковала Библию и сочинения «отцов церкви», отвергала церковные обряды, осуждала возвеличивание духовенства. Идеи стригольников (происхождение этого названия неясно) содержали также социальный протест: они выступали против закабаления свободных людей. Несмотря на преследования, сторонники стригольничества (низшее духовенство и ремесленники) встречались и в середине XV в.

Новая ересь (вторая половина XV в.) получила название ереси «жидовствующих», так как ее приверженцы обвинялись в переходе в иудаизм. Видимо, действительно, эти еретики использовали какие-то сочинения иудейских авторов, в целом оставаясь в пределах христианского вероучения. Еретики-священники отрицали церковную иерархию, не принимали догмат о троичности божества, считали ненужными иконы и обряды.

Против еретичества повела решительную борьбу церковь. Высшие церковные иерархи: новгородский архиепископ Геннадий и игумен крупнейшего монастыря Иосиф Волоцкий — призывали применить силу против них. В 1490 г. ересь была осуждена церковным собором в Москве. Тем не менее она проникла даже в великокняжеский дворец, и одно время еретикам покровительствовал Иван III. Но в 1502 г. он окончательно порвал с ними. Тогда новый церковный собор в 1504 г. осудил еретиков на смерть. Однако в последующее время под влиянием ереси «жидовствующих» находились так называемые русские вольнодумцы: Матвей Башкин и один из его соратников Феодосии Косой.