Литературная Газета 6528 ( № 40 2015) - Литературка Литературная Газета

10 февраля 1873 г. Достоевский написал наследнику третье письмо.

«…Мне льстит и меня возвышает духом надежда, что Вы, государь, наследник одного из высочайших и тягчайших жребиев в мире, будущий вожатый и властелин земли русской, может быть, обратив Ваше малое внимание на мою попытку, слабую, я знаю это, но добросовестную, изобразить в художественном образе одну из самых опасных язв нашей настоящей цивилизации...»

Зная через Победоносцева и Аксакова, что цесаревичу близки идеи русской самобытности, Достоевский вскоре пишет ему новое послание, в котором объясняет, что заставило его написать роман «Братья Карамазовы». «Это – почти исторический этюд, которым я желал объяснить возможность в нашем странном обществе таких чудовищных явлений, как Нечаевское преступление. Взгляд мой состоит в том, что эти явления не случайность, не единичны, а потому и в романе моём нет ни списанных событий, ни списанных лиц. Эти явления – прямое последствие вековой оторванности всего просвещения русского от родных и самобытных начал русской жизни.

Даже самые талантливые представители нашего псевдоевропейского развития давным-давно уже пришли к убеждению о совершенной преступности для нас, русских, мечтать о своей самобытности. Всего ужаснее то, что они совершенно правы; ибо раз с гордостью назвав себя европейцами, мы тем самым отреклись быть русскими. В смущении и страхе перед тем, что мы так далеко отстали от Европы в умственном и научном развитии, мы забыли, что сами, в глубине и задачах русского духа, заключаем в себе, как русские, способность, может быть, принести новый свет миру, при условии самобытности нашего развития.

Мы забыли, в восторге от собственного унижения нашего, непреложнейший закон исторический, состоящий в том, что без подобного высокомерия о собственном мировом значении никогда мы не сможем быть великой нацией и оставить по себе хоть что-нибудь самобытное для пользы всего человечества.

Мы забыли, что все великие нации тем и проявили свои великие силы, что были так «высокомерны» в своём самомнении и тем-то именно и пригодились миру, тем-то и внесла в него каждая, хоть один луч света, что оставались сами, гордо и неуклонно, всегда и высокомерно самостоятельными».

16 ноября 1876 г. К.П. Победоносцев по просьбе Достоевского передаёт цесаревичу вышедшие издания «Дневника писателя». Цесаревич стал «почитателем» Достоевского, «почитательницей» таланта великого писателя была и 32-летняя цесаревна Мария Фёдоровна. Ей трижды довелось встретиться с писателем.

Мария Фёдоровна произвела яркое впечатление на Фёдора Михайловича. Жена Достоевского в своих воспоминаниях писала: «Теперь пришёл его черёд восхищаться цесаревной. Будущая русская императрица была изумительной личностью, простой и доб­рой, с присущим ей даром нравиться людям».

Наследник тоже давно имел намерение лично познакомиться с Фёдором Михайловичем. И наконец она состоялась.

Дочь писателя Л.Ф. Достоевская вспоминает об этой встрече: «Будущий Александр III очень интересовался всеми русофилами и славянофилами, ожидавшими от него крупных реформ. Достоевский также хотел с ним познакомиться, чтобы поделиться своими идеями по русскому и славянскому вопросам, и отправился в Аничков дворец, который был обычно резиденцией наших наследных Великих князей. Их высочества приняли его вместе и были восхитительно любезны по отношению к моему отцу.

Очень характерно, что Достоевский, пылкий монархист в тот период жизни, не хотел подчиняться этикету двора и вёл себя во дворце, как привык вести себя в салонах своих друзей. Он говорил первым, вставал, когда находил, что разговор длился достаточно долго, и, простившись с цесаревной и её супругом, покидал комнату так, как он это делал всегда, повернувшись спиной... Наверное, это был единственный раз в жизни Александра III, когда с ним обращались как с простым смертным. Он не обиделся на это и впоследствии говорил о моём отце с уважением и симпатией. Этот император видел в своей жизни так много холопских спин! Возможно, ему не доставило неудовольствия то, что в своём обширном государстве он нашёл менее податливый, чем у других, хребет».

После смерти Фёдора Михайловича Победоносцев напишет наследнику 20 января 1881 г.: «Вы знали и ценили покойного Достоевского по его сочинениям, которые останутся навсегда памятником великого русского таланта. Смерть его – большая потеря и для России. В среде литераторов он – едва ли не один был горячим проповедником основных начал веры, народности, любви к отечеству. Несчастное наше юношество, блуждающие как овцы без пастыря, к нему питало доверие, и действие его было весьма велико и благодетельно. Многие несчастные молодые люди обращались к нему как к духовнику, словесно и письменно. Теперь некому заменить его».

Цесаревич и цесаревна выразили глубокое соболезнование семье покойного: «Очень и очень сожалею о смерти бедного Достоевского. Это большая потеря и положительно никто его не заменит. Граф Лорис-Меликов уже докладывал сегодня государю об этом и просил разрешения материально помочь семейству Достоевского».

На погребение писателя была выделена большая сумма. Вдове и детям Достоевского назначена пенсия в две тысячи рублей, и, наконец, у церковных властей было получено разрешение похоронить писателя в Александро-Невской лавре. На похоронах русского писателя впервые присутствовал член императорской фамилии – великий князь Дмитрий Константинович. Всё это свидетельствовало о чрезвычайно уважительном отношении царской власти к великому русскому писателю.

Великий русский учёный Д.И. Менделеев в своей работе «Заветные мысли» дал высокую оценку вклада Александра III в историческое развитие России, ибо годы его правления были отмечены значительными успехами в укреплении могущества России, а также выдающимися достижениями в развитии отечественной науки и культуры.

Корректировка преобразований 60–70-х годов сопровождалась целым рядом пусть не таких эффективных, как «Великие реформы», но чрезвычайно важных социальных и экономических преобразований, способствовавших адаптации российского общества к ставшему уже необратимым процессу его капиталистической эволюции. «Люди, прожившие Его царствование, – писал Д.И. Менделеев, – ясно сознавали, что тогда наступила известная степень сдержанной сосредоточенности и собирания сил, направленных к простой объединённой мирной внутренней деятельности...»

13 лет пребывания Александра III на престоле оказались чрезвычайно значительными и благотворными для развития культуры. По словам известного искусствоведа и художника Александра Бенуа, они подготовили тот расцвет русской культуры, который, начавшийся при нём, продлился затем в течение всего царствования Николая II.

Д.И. Менделеев особо подчеркнул, что Александр III «провидел суть русских и мировых судеб более и далее многих своих современников». Несомненно, что в этом была заслуга Фёдора Михайловича Достоевского, оказавшего влияние на Александра III в его выборе исторического пути развития России.

Проигранная война

Проигранная война

Книжный ряд / Настоящее прошлое / Книжный ряд

Замостьянов Арсений

Теги: С.Б. Павлов , Крымская (Восточная) война 1853–1856

С.Б. Павлов. Крымская (Восточная) война 1853–1856. – М.: Айрис-пресс, 2015. – 2500 экз.

Крымская война, трагически завершившаяся 160 лет назад, нико­гда не выветривалась из нашей памяти. Ярко запечатлелась в истории осада Севастополя – в прозе Льва Толстого, в историографических штудиях Евгения Тарле, во многих стихах и песнях позапрошлого века. «Ну вот, мы в схватке со всею Европой, соединившейся против нас общим союзом. Союз, впрочем, не верное выражение, настоящее слово: заговор... Нет ничего нового под солнцем, однако же едва ли не справедливо, что в истории не бывало примеров гнусности, замышленной и совершённой в таком объёме...» – писал тогда Тютчев.

В 1855-м Россия впервые после Смутного времени стала страной-изгоем, оказалась во враждебном кольце. Уроки Крымской войны требуют усердного изучения, и просветительская книга о тогдашнем противостоянии появилась вовремя.

Как подавать крымский сюжет школьникам и студентам? Речь ведь идёт о поражении – может быть, самом чувствительном в истории Российской империи. Автор книги Сергей Павлов избрал путь объективного исследования в контексте всей политики XIX века. Он закономерно начинает с предыстории конфликта, а она была на редкость запутанной, под стать нынешним международным пасьянсам. Тогда тоже многое переплелось: и высокомерие российской дипломатии, и недооценка противника, и просчёты полководцев. Важна фигура князя Александра Меншикова, который не был ровней ни Ермолову, ни Паскевичу, а как дипломат проявил себя в те годы наихудшим образом.