Крошка из Шанхая - Вэй Хой

– Хочу уехать ненадолго, – сказал Тиан-Тиан.

– И куда?

– На юг. Куда-нибудь, где яркое солнце и голубое небо. Хоть в Хайкоу [51].

– Поедешь один?

Он утвердительно кивнул.

– Ладно, поезжай. Но будь осторожен. У тебя естъ телефонная карта, можешь звонить в любое время. Я буду дома, собираюсь работать над романом.

Меня пугала мысль, что мне так никогда и не удастся закончить этот роман. Но после отъезда Тиан-Тиана у меня будет больше времени и, в каком-то смысле, больше физической свободы. Понятия не имею, сознавал ли Тиан-Тиан, что его предстоящий отъезд был временным бегством от опасности, таившейся в нашей чрезмерной близости. Он был необычайно чувствительной натурой, в сотни раз более чутким, чем обычные люди. Временами взаимное чувство связывало нас по рукам и ногам так, что не продохнуть. И когда силы были уже на исходе, а творческая фантазия иссякала, кому-то из нас нужно было трогаться в путь.

Кроме того, Марк с неумолимостью раковой опухоли вклинился в самое слабое звено сковывающей нас с Тиан-Тианом цепи отношений. Эта раковая опухоль, как неистребимая зараза, засела в моем уязвимом теле, безнадежно пораженном неизлечимым вирусом плотского влечения.

Многие люди искренне полагают, что любовь и секс не следует смешивать. Для многих эмансипированных женщин идеал личной жизни – найти мужчину, способного довести ее до оргазма, в котором она будит желание и которого желает сама. Такие женщины убеждены, что несовпадение любви и секса ничуть не противоречит нормальному, здоровому отношению к жизни. Интуитивные устремления и чаяния женщин формируются под влиянием повседневной реальности. Они непроизвольно стремятся к образу жизни, сулящему безопасность. А ключ от заветной дверцы, за которой сокрыты все тайны жизни, они кладут под подушку. Еще пятьдесят лет назад женщины были менее свободными, тридцать лет назад – менее привлекательными и десять лет назад – менее изощренными в достижении оргазма.

Внизу у подъезда припарковалось вызванное по телефону такси. Я в последний раз просмотрела багаж Тиан-Тиана: блок сигарет «Тед Лапидус» (в Шанхае их можно купить только в специализированных киосках), бритвенные лезвия «Жилетт», ополаскиватель для полости рта, пять пар белого нижнего белья, семь пар черных носков, портативный проигрыватель для компакт-дисков, сборник избранных стихов Дилана Томаса, дневник Сальвадора Дали, фильмография Альфреда Хичкока и наша с ним фотография в рамочке. В другую сумку Тиан-Тиан посадил Пушинку, с которой не захотел расставаться. Мы прихватили зонт, спустились и сели в такси. Поскольку Тиан-Тиан вез котенка, то не мог лететь самолетом и решил ехать до Хайкоу в спальном вагоне.

Капли дождя ударили в ветровое стекло. Улицы заволокло серым туманом, в котором размытыми цветными кляксами мелькали магазины и прохожие. Тиан-Тиан сосредоточенно чертил пальцем на запотевшем стекле какие-то непонятные иероглифы. По радио исполняли слащавую популярную песенку Ричи Рена [52] «Девочка моя, оглянись».

Такси уже подъезжало к вокзалу. Тиан-Тиан схватил мою руку и прижал к своим коленям. Во мне росло чувство неловкости и растерянности. Мы расставались на целых два месяца. И на следующее утро, проснувшись, оба уже не увидим близкого лица рядом на подушке. Никто больше не будет барабанить в дверь ванной, чтобы вместе принять душ. Не нужно будет готовить или стирать на двоих. Не нужно будет выслушивать ничьи жалобы и вытирать ничьи слезы. И прислушиваться к чужому бормотанию во сне.

Вокруг вокзала по-прежнему сновали толпы рабочих-мигрантов. Я велела Тиан-Тиану понадежнее спрятать документы, кредитку, телефонную карту и железнодорожный билет. Мы подошли к эскалатору, плывущему на второй этаж, где проверяли билеты. И вот Тиан-Тиан, помахав мне на прощание, с Пушинкой в правой руке и с чемоданом в левой, влился в поток людей, устремившийся к перрону.

***

Дождь на улице прекратился. Я села в автобус и, доехав до магазина «Дом моды», сошла. Эта часть улицы Хуай-хай походила на торговый квартал любого западного города, слегка переделанный на своеобразный китайский манер с учетом массового вкуса. Здесь все время стайками собиралась модная молодежь. Она приходила на улицу Хуатин [53], чтобы поднабраться новых веяний, не отстать от моды. Эта маленькая улочка символизирует присущую шанхайцам способность с пользой осваивать каждый сантиметр пространства. Куда ни кинешь взгляд, повсюду развешана стильная недорогая одежда, выставлены сумки, обувь, шляпы, изделия народных промыслов и игрушки. На этой улице, упоминающейся во всех путеводителях по Шанхаю для иностранных туристов, сосредоточены самые модные товары, и продаются они здесь значительно дешевле, чем в других местах. Как-то на ярмарке гонконгских товаров, проходившей в Шанхайском выставочном центре, мне попалась на глаза расшитая стеклярусом шелковая дамская сумочка за 250 юаней. А в тот же вечер на улице Хуатин я выторговала платье со стеклярусом всего за 150 юаней.

Когда на душе кошки скребут, я, как и многие женщины – мои сверстницы, отправляюсь на улицу Хуатин, заглядываю во все магазинчики и накупаю всякой всячины. Но, разобрав дома ворох купленных вещей – иногда таких прелестных, что в них хочется порхать, словно бабочка, – я обычно надеваю их всего раз или два. Наверное, потому, что они куплены с горя и, как правило, претенциозны и слишком фривольны. Они годятся лишь на то, чтобы наряжаться дома, как Мэрилин Монро, и с упоением любоваться собственным отражением в зеркале.

На улице Хуатин было полным-полно подростков, которых по одежде не отличишь от уличных оборванцев. Группка японских мальчишек на роликовых коньках демонстрировала виртуозное мастерство. Они были похожи на механических бабочек. Выкрашенные в яркий цвет волосы торчали во все стороны, как перья в метелке для смахивания пыли. Мимо пронеслись шанхайская девчушка вместе со своей подружкой. У одной на губах была серебристая помада, у другой – черная и у каждой за щекой торчал леденец «Фруктовое сокровище». Некоторые врачи опасаются, что девочки их возраста съедают вместе с леденцами слишком много дешевой губной помады и постепенно травятся чуть ли не до смерти. Однако пока не было никаких официальных сообщений о подобных случаях.

В толпе прохожих появилась группа элегантно одетых бизнесменов. Один из них приветливо помахал мне рукой. Я решила, что этот жест адресован кому-то позади меня, и продолжала идти, никак не реагируя на приветствие. Но он упорно делал мне знаки и окликнул меня по имени. Я уставилась на него в немом изумлении.

– Привет, это же я, Паучок!

Я была готова подумать, что сегодня Первое апреля. Паучок, которого я когда-то знала, был тщедушным юнцом, зависшим где-то между школой и работой, с криминальными наклонностями и пугающе высоким IQ. Я-то полагала, что сейчас он превратился в хакера, либо лихо грабящего банки с помощью компьютера, либо через пень-колоду выполняющего днем какую-нибудь немудреную работу, а ночи напролет просиживающего за компьютером, как одержимый бродя по киберпространству.

Но передо мной стоял молодой человек с жизнерадостной белозубой улыбкой и в очках без оправы, столь популярных среди китайских «белых воротничков».

– О боже, да ты меня не узнаёшь!

«О, боже» – извечная мантра [54] Паучка.

Я рассмеялась.

– Клево выглядишь.

– Ты тоже, – ответил он серьезно. Каждый его жест был размеренным и солидным.

Мы зашли в кафе «Манабе». Сели за столик друг против друга. В воздухе стоял сильный, терпкий и пьянящий аромат кофе. Многие, пристрастившись к нему, как к наркотику, проводили в кафе целые вечера. И даже если добрую пятую часть своей жизни они бесцельно просиживали здесь, им было хорошо до тех пор, пока грезы помогали забыть об изматывающей работе. Здесь всегда звучала приглушенная неназойливая музыка, а официанты виртуозно вальсировали с подносами, словно танцоры.

Мы вспомнили «Зеленый стебель».

– Славное было местечко, – сказал Паучок. – Жаль, что когда я там работал, то думал только о деньгах.

– И еще о том, как бы грабануть сейф, – поддразнила его я.

– О боже! Даже не вспоминай об этом! Я теперь совсем другой человек, – засмеялся он и протянул визитную карточку сотрудника компьютерной фирмы «Голден Эппл». По его словам, эту небольшую компанию он основал вместе с несколькими однокурсниками. Они занимались разработкой программного обеспечения, установкой компьютерных сетей, продажей компьютеров. Дела вроде бы шли неплохо.

– Думаю, к концу года начнем получать приличную прибыль.

Он так и не избавился от своей страсти к наживе, но теперь стал значительно благоразумнее.

– А что слышно о Соблазнительнице? Вы все еще общаетесь? – вспомнила я его подружку по Интернету.