Жажда целостности. Наркомания и духовный путь - Кристина Гроф

Зачастую детей на эту роль вынуждают обстоятельства, например, если их родители – тяжело больные люди или алкоголики и наркоманы. Эти дети берут на себя ответственность, чтобы присматривать за больным или алкоголиком, убирать и ухаживать за ним. Как только они уходят в такую помощь, они начинают ощущать себя сильными и важными по сравнению с родителем – неопрятным наркоманом или немощным больным. Когда эти дети становятся взрослыми, многие из них, чтобы реализовать свою потребность помогать, стремятся получить профессию, связанную с помощью людям, например стать медсестрой, социальным работником или психологом.

Насколько мы знаем, многие дети алкоголиков, наркоманов или родителей, страдающих другими зависимостями, в конце концов доходят до такого предела, что больше не могут выдерживать мучительной и обманчивой ситуации, в которой они оказываются. Однако если наркоман или алкоголик завязывает со своей пагубной привычкой и идет к выздоровлению, его прислужник неожиданно оказывается не у дел. В нем больше не нуждаются, и он лишается этого подобия контроля над неконтролируемыми условиями. Наряду с радостью по поводу процесса исцеления подопечного попечитель переживает страх и беспокойство. Знакомая реальность, какой бы ужасной она ни казалась, внезапно меняется.

Мы можем также пытаться контролировать других, приняв на себя роль мучеников или жертв. Истинные мученики, вошедшие в историю, – это те, кто бескорыстно жертвовал своей жизнью, своими положением и имуществом ради убеждения или веры. Они делают это из чувства этического долга и порядочности. Мученики, о которых я здесь говорю, также приносят себя в жертву, иногда почти полностью, но их побуждают к этому страх, стыд и гнев. Они начинают сильно отождествлять себя со своим страданием и используют свое жалкое положение, чтобы завоевать внимание и любовь других людей.

Мученик – это тот человек, который говорит: «Не беспокойтесь обо мне. Я – не ахти какая важная персона. Лишь бы вы все были счастливы». Это – мать, которая подает за обедом членам своей семьи самые большие порции, или отец, который постоянно напоминает своим детям о том, на какие огромные жертвы он пошел, чтобы они учились в колледже. Такие люди все отдают другим, но делают они это обычно из-за своих привязанностей к ним.

Поведение мученика зачастую служит горькой пародией на его низкую самооценку. Поскольку мученики чувствуют себя ничего не заслуживающими существами, неспособными уважать себя, они усиленно содействуют проявлению чувства благодарности у других людей. Возможно, когда-то они усвоили, что благодаря своему мученическому поведению они могут получить много внимания от других. Лелея в себе весомые ожидания, они задействуют значительные силы и влияние, когда вынуждают окружающих спокойно и уверенно отвечать им «о, ты для меня так много значишь!», «спасибо тебе огромное за твою щедрость, я надеюсь при случае тебя отблагодарить». Мученики вызывают к себе любовь, интерес и признательность, к которым они так стремятся, но которые все равно никак не могут заполнить их внутреннюю пустоту. Эта пустота – пережиток прошлого, которое украло у них ощущение собственного «я» или не смогло дать им то, что им было нужно.

Мученик может также быть и жертвой. Жертвы отождествляют себя с теми, кому наносятся тяжелые раны. Они полностью ощущают себя во власти намерений окружающих людей. Жертвы считают, что все их трудности происходят по чьей-либо вине, а им остается лишь выносить страдания. В любых отношениях жертва легко занимает низшее положение. Это означает, что другой человек является более главным. Как и другие механизмы выживания, жертвенность часто является преувеличением реальности индивидуальной истории. Возможно, окружающие делают человека жертвой в такой степени, в какой эта роль привычна ему самому.

Со склонностью некоторых людей контролировать себя и других связана необходимость жестко контролировать непосредственное окружение. Мы разрабатываем жесткие идеи по поводу того, как все должно функционировать в окружающем нас мире. Мы обнаруживаем, что если мы делаем что-то определенным образом, то чувствуем безопасность и порядок. Мы привязываемся к такой практике поведения, поскольку таким образом поддерживаем некое чувство безопасности. Однако, если наше ощущение последовательности меняется, мы часто чувствуем страх и беспокойство. Если, например, мы привыкли начинать утро определенным образом, но в расписании нашего учебного заведения происходят изменения, то мы становимся беспокойными и испуганными. Или если мы выполняем работу так, как привыкли, но кто-то приходит и начинает все делать по-другому, то у нас может возникнуть странное ощущение опасности и отсутствия контроля над ситуацией.

Возможно, нам нравится поддерживать в своих владениях определенный порядок или беспорядок и расставлять все вещи в комнате так, как нам хочется. Благодаря этому мы чувствуем, что это место действительно наше, наш привычный райский уголок. Мы не приветствуем чье-либо вмешательство – даже благие намерения кого-либо помочь нам сделать уборку. Люди, работа которых требует частых поездок, регулярно оказываются в новых ситуациях, в незнакомых гостиничных номерах или домах. Некоторые при каждом переезде жалуются на чувство тревоги. Многие обнаруживают, что, когда они достают из чемодана маленькие шторы, чтобы повесить их в ванной комнате, кладут книги и ставят будильник на столик возле кровати или помещают в специальный стаканчик зубную щетку, они начинают в большей степени чувствовать себя как дома. Делая место своим, они чувствуют себя безопаснее.

Разумеется, эта необходимость в безопасности и порядке может выражаться в крайней форме и приводить к одержимости. Но даже в этих менее суровых, заурядных формах наше стремление к безопасности и неуязвимости может привести нас к жесткости и необходимости быть влиятельным. Наше негибкое отношение к ситуации может стать причиной неприятностей как для нас самих, так и для людей, с которыми мы пытаемся выстраивать отношения.

Существуют и другие средства, чтобы справляться со страхом, стыдом и гневом, а также с чувством потери контроля над ситуацией: мы можем научиться отреагировать[2]. Мы реагируем на гнев, осуждения и боль, выпадающие на нашу долю, становясь злыми, обидчивыми, осуждающими и вредными. Мы стараемся «достать» других людей, пока они не «достали» нас. Мы обвиняем других за то, что они обвиняют нас, и лучшая для нас защита – это сильно обидеть их. Мы воздвигаем стену агрессивных эмоций, которая защищает нас от потенциального вреда. Так поступает задира на детской площадке, который говорит: «А ну, попробуй подойди ко мне!» Так поступает обиженный ребенок, который жестоко ведет себя по отношению к другим и надевает на себя грубую одежду. Бывает и менее очевидная форма такого поведения, – когда люди становятся упрямыми и своевольными, начинают всем распоряжаться или быть чересчур требовательными.

Если начинаем всех осуждать и проявлять лицемерие, мы отдаляемся и хорошо защищаем себя, строя иллюзию собственной важности. Своей склонностью осуждать мы отделяем себя от человека или ситуации, которых осуждаем, принимая на себя главную роль. Если мы сможем убедить себя, что наше осуждение справедливо, то, возможно, тем самым скроем свои стыд и ощущение опасности за фасадом лицемерия.

Поведение такого типа может начать проявляться в раннем детстве. Судя по всему, оно больше всего проявляется в последних классах младшей школы и в средней школе, когда мы переходим от детства к юношеству. Именно в это время мы придумываем злые шутки по поводу людей, которые не соответствуют нашим стандартам – людей, которые не разбираются в компьютерах, людей, живущих в неблагополучных кварталах или тех, кто не одевается по последней моде. Многим из вас приходилось на школьном дворе произносить или слышать высказывания типа: «Посмотрите на Эмили, у нее платье, как банное полотенце!» или «Как Ральф может дружить с такими парнями? Они выглядят, словно только что вылезли из пещеры», или «Кто станет маршировать под такой балаганный оркестр?»

Осуждения удерживают людей в стороне. Они позволяют нам лелеять иллюзию своего старшинства и совершенства. Осуждая других, мы скрываем свой страх, даем выражение своему гневу и чувству несправедливости, мы маскируем свой стыд и чувство собственной неполноценности. Я убеждена, что за осуждениями иногда может скрываться наша расположенность к человеку или ситуации. Возможно, нас слишком тянет к человеку или к ситуации, но мы боимся признаться в этом даже самим себе. Если мы осуждаем все, что перед нами появляется, мы создаем дистанцию. Сплетни среди девчонок по поводу чьей-то короткой юбки могут на самом деле отражать их зависть, их желание выглядеть не хуже своего врага. Оскорбительное высказывание по поводу оркестра может маскировать тайное желание человека играть на трубе, если в кругу людей, с которыми он общается, такое занятие не приветствуется.