По старой дружбе - Мария Перевязко

уж и плохая идея.

— Мы едем домой, — говорю я и перевожу взгляд на Краснова. — Знаю место, которое придется тебе по вкусу.

Дорога обратно кажется намного короче. В салоне мы почти не разговариваем, и Эльдар включает радио джаз. Веселья больше нет, и я только теперь чувствую, что совершенно выбита из сил. Лицо Краснова сосредоточено на окне, и я вижу только очертания его щеки. Уверена, он прокручивает в голове последние события и мучает себя мыслями. Он всегда был таким. Винил во всем себя, паниковал, когда терял контроль над ситуацией. Думаю, сейчас ему совсем не сладко, но я и так уже многое сделала для него.

Откинувшись на сиденье и прикрыв глаза, я вспоминаю счастливые моменты детства и засыпаю почти сразу же под завывания трубы.

Возвращаюсь в реальность от того, что кто-то бесцеремонно трясет меня за плечо. Передо мной лицо Краснова, и я вздрагиваю от неожиданности. Воспоминания мигом возвращаются ко мне, мир обретает четкость.

— Мы въезжаем в город, — говорит Краснов.

Я почти уверена, что он передумал насчет выпивки и захочет пойти домой, чтобы закрыться в своей комнате, как отшельник, и уткнуться в очередную книгу.

— Где это место, о котором ты говорила?

Удивительно, что с человеком делает разбитое сердце.

— Эльдар, будь добр, сверни сейчас направо, к бару «Отчаянье», — прошу я.

— Хорошее название, — замечает Краснов не без сарказма.

— Хозяин заведения — какой-то родственник Эльки. Будь моим гостем, и вино польется рекой.

— Я этого не слышал, — вставляет Эльдар и притормаживает возле бара.

— Спасибо, — говорю я ему и мило улыбаюсь.

Краснов тоже его сердечно благодарит, и мы покидает авто.

Внутри тепло, и яркий синий свет на мгновение нас ослепляет. Здесь все в сине-фиолетовых тонах: барные стулья на длинных металлических ножках, столы, диваны для вип-посетителей. С двух сторон от танцпола располагаются две винтовые бордовые лестницы, которые кажутся темно-фиолетовыми из-за синего света. Хозяин заведения представляет себе Отчаянье именно так. И в чем-то я с ним солидарна.

Несмотря на отталкивающее название, здесь всегда много народу. А сегодня, вечером воскресенья, люди отжигают, как могут, перед началом трудовой недели. Даже возле гардеробной, где мы ненадолго останавливаемся, стягивая верхнюю одежду, полно людей. Краснов недоверчиво озирается по сторонам и смущенно улыбается.

Мы движемся вдоль танцующей толпы к барным стульям и вдыхаем ароматы пота, цветочного женского дезодоранта и разгоряченной кожи. Краснов морщится. По всей видимости, так на него действует оглушающая электронная музыка. Мне это нравится. Когда-нибудь этот тихоня должен был сорваться с катушек, и я рада, что присутствую при этом историческом моменте. В толпе среди танцующих я замечаю Эльку, но быстро загораживаюсь меню. Мне не хочется сейчас общаться с кем-то из друзей. Они все испортят.

Краснов показывает бармену бумажный браслетик, который каждому из нас нацепил на входе мой знакомый охранник, и заказывает виски. Я требую сделать мне любой цветной коктейль с зонтиком. Когда напитки приносят, Краснов осушает свой стакан и просит повторить. Второй напиток он берет в руку и тянет меня в сторону. Я едва успеваю подхватить с барной стойки свой коктейль. Краснов поднимается по лестнице, взмахивая платиновой кредиткой, как волшебной палочкой, и мы оказываемся в уединенной комнатке с большим фиолетовым диваном посередине. Здесь я еще не была. И слава Богу.

Краснов ставит свой напиток на миниатюрный стеклянный столик перед диваном и садится. Я вдруг вспоминаю, как он меня поцеловал, и кровь приливает к моим щекам. Зачем он привел меня сюда?

Я сажусь с другой стороны дивана, тоже отставив бокал в сторону. Складываю руки на коленях и мельком поглядываю на Краснова. У него задумчивый вид, несколько раз он проводит большим пальцем по подбородку и поворачивает голову ко мне.

— Я хотел поблагодарить тебя, — говорит он приглушенным голосом, здесь музыки почти не слышно, отличная звукоизоляция. — Не ожидал от тебя помощи.

Это меня задевает. Людей так не благодарят. Он будто бы сказал: «Ты оказалась не такой стервой, как я думал. Удивительно!».

— Я хотел сказать, что сегодня вспомнил, как весело нам было в детстве, понимаешь? Я скучал по этому.

Кажется, здесь здорово сквозит, потому что по моей шее пробегают мурашки.

— Как будто с тех пор… — он морщит лоб, пытаясь подобрать слова.

— Как будто ничего не поменялось, — подсказываю я.

Да, я тоже это почувствовала. Пусть это и было не самое увлекательное приключение, с ним мне было спокойно и комфортно. И поорать на эту тетку тоже было здорово.

— Точно, — кивает Краснов. — Но уже все не так. Черт возьми, Лен, я так злился на тебя!

Он называет меня по имени, и это совершенно выбивает меня из колеи. Я не готова к беседам по душам. Мой бокал с коктейлем все еще полон почти до краев!

— Но ты так вопила на эту бедную женщину. И ты сказала ей, что я тебе дорог.

Зараза! Все-таки запомнил.

— Я не знаю… Ты частенько устраиваешь скандалы на ровном месте, но в этот раз ты сделала это из-за меня. Ради меня…

По моему телу разливается тепло, и, я уверена, это не из-за коктейля. У меня такое ощущение, будто все это время я складывала огромный пазл, и последний фрагмент вот-вот встанет на место, и тогда картина наконец станет правильной, завершенной. И так могло бы быть. Если бы не последняя фраза Краснова:

— Я думаю, что смог бы тебя простить.

— Простить? — ошарашенно переспрашиваю я. — Ты мог бы меня простить? Краснов, это я должна тебя прощать! Это ты решил покончить с нашей дружбой, даже не поговорив со мной! Это ты игнорировал мои звонки. Ты даже не ответил на письмо. Я писала тебе чертово письмо!

— Я не хотел слушать твои извинения! — рявкает Краснов, хватается за стакан, но передумывает и отдергивает руку. — Ненавижу, когда меня жалеют! Если уж ты приняла решение, могла бы сказать мне все в лицо!

— О чем ты говоришь?!

— Ты прекрасно знаешь, о чем! Но правда, зачем объясняться со мной, если можно переметнуться к избалованным деткам из соседних домов?! В конце концов, ты перестала звонить и выбрала их!

— Ах вот, в чем дело, — мой голос звучит зловеще, — может, мне надо было еще поползать на коленях перед господином Красновым, чтобы он снизошел до дружбы со мной? Ты эгоист, Краснов.

Я делаю вдох, глядя на то, как он тянется к стакану, и меня окончательно прорывает:

— А знаешь, что… Чтобы не было недопонимания: я поехала с тобой сегодня, чтобы ты наконец разобрался со своей якобы «девушкой»,