Сборник рассказов - Михаил Жванецкий

В 1953 году я поступила в среднюю школу N%5, которую закончила в 1964 году, проучившись 6 классов.

Потом, вопреки просьбе родителей, выехала в Ленинград, где с помощью подруги без прописки устроилась в МНР 49 МПС ДПР УКХ, где и прописалась в 49 комнате на 2 койке.

В 1964 году поступила в профучилище N%3 по специальности официантки-разносчицы в передвижных вагонах-ресторанах, движущихся в разных направлениях, где познакомилась с Литяковым Григорием Гаврилычем, русским. Мы сближались 2 месяца и сблизились в марте 64 года 8 числа, в международный женский день. Я ему сказала: «Гриша». А он мне налил стакан и сказал. «Бьемся, что не выпьешь». Я сказала: «А вот и выпью». Он сказал: «Бьемся, что закусишь». Я сказала: «Бьемся, что нет». И выпила, и выиграла бутылку «столичной». Он сказал: «Бьемся, что больше не выпьешь». Я сказала: «Бьемся, что выпью». И выпила, и выиграла бутылку крепленого портвейна «мерседес» N%333. С тех пор ничего не помню. В ответ на мое предложение пожениться Литяков ответил: «Чего это вдруг?» – И мы расстались со мной в августе 1964 года после матча «Зенит» – «ЦСКА» под дождем на стадионе.

В январе 1965 года к нам пришел новый преподаватель Курст Кондрат Гаврилыч по подаче жидких первых в поездах дальнего следования. Мы с ним сблизились на празднике в момент торжественного вечера в училище. В ответ на мое предложение жениться он показал фотографии двух детей с ихней женой, после чего мы расстались по его просьбе.

В мае 1965 года я закончила профучилище N%3, работая официантом-передатчицей в МНР 49 МПС ДПР УКХ, выгоняя 120-130 рублей в месяц. В июле 1965 года к нам пришел новый украинец Гаврилюк Константин Викторович, 40-го года рождения, прораб. Мы с ним сблизились во время загородной прогулки 16 августа 65 года в 23 часа пополудни. В ответ на мое предложение пожениться Гаврилюк ответил: «Подожди, вот встану на ноги», после чего мы расстались. Встретились на следующий день, 17 августа 1965 года в МНР. Я сказала, что ради него могу перейти в другое УНР, но он сказал, что сам ради меня уйдет к чертовой матери, что он и сделал на третий день. После я искала его, но не имея данных местопребывания, он пропал. 12 ноября 65 года я его забыла.

На танцах сблизилась с Карташовым Олегом Константиновичем, который оказался Меерсоном Давидом Борисовичем, 36 года рождения, русский, экономист. В ответ на мое предложение пожениться он ответил, что подождите, я тут сейчас, я сейчас тут. Все мои поиски увенчались неудачей, ввиду отсутствия адреса и места работы. После этой встречи меня назначили накладчицей вторых, и я забыла Меерсона Давида Борисовича.

16 Января 1968 года я снова пошла на танцы. На танцах ко мне приблизился матрос и передал привет от Круглова Степана Ивановича. Я сказала, что не знаю такого, и мы сблизились 17 января 1968 года. Матрос оказался моряк, Барбариди Глеб Антонович, 44 года рождения, уроженец города Очакова Одесской области, папа грек, мама колхозница. В ответ на мое предложение пожениться Барбарида ответил, что у него увольнительная только до 12. После чего он ушел на Кубу, куда я писала до востребования, а оттуда – в Канаду, куда я писала без такого же успеха. В июле 68 года я забыла Барбариди. Меня назначили бригадиром бригады, чем я и работаю с тех пор и до этих. Потому что не сближайся – ничего не будет, а сближайся – будет то же самое.

Карта мира 

Говорят, что карта мира не имеет белых пятен, что открыты острова, и плывут материки, очертания известны, течения интересны, и журнал «Вокруг cвета» печатает карты и рассказы.

Вы расскажите мне про Париж. Вы говорите, там розовый воздух? Вы говорите, там бульвар инвалидов и повсюду маленькие бистро? Вы говорите, там художники рисуют на улицах, и приезжие чувствуют себя как дома? Как интересно. А вот и документальный фильм. Да, да, мы как-будто там побывали. Полтора часа среди парижан, и даже получили подробные ответы не на свои вопросы. Сомоотверженный труд кинооператоров, десятки кинооператоров шатаются по Парижу и служат нам, миллионам.

А вчера, в воскресенье, в 20 часов, мы объездили с корреспондентом заповедник. Мы притаились с оператором за деревом, мы из вездехода наблюдали за львами. Как интересно! Журналист, очень аккредитованный, говорит: «Львы, – говорит, – не боятся машин. Там обезьяны совершают набеги. Собираются, – говорит, – вместе, – говорит, – и нет, – говорит, – спасения, – говорит, от них. Как интересно.»

Фиджи, Таити, Лос-Пальмас – такие названия... И острова, говорят, очень давно открыты, говорят, кем-то. А сейчас живут на доходы от туристов. Каких-то. А выставка цветов на Гаити... Гаити открыт давно и

работает круглые сутки.

А Багамские острова... Как, вы не бывали на Багамах? Ну, грубо говоря, не бывал. Вот европейские столицы похожи: Если вы были в Париже, то уже можно, говорят, не ездить в Вену или Стокгольм. Разве вы этого не знали? Ну как же не знал, как же не знал, ну, конечно, не знал. Вы же знаете, все время на работе. Глянешь иногда в окно, выедешь куда-нибудь на троллейбусе и, в общем, всегда обратно. Так сказать, умом постигаешь, воображением. Дома все себе можно представить. Я почти все себе напредставлял. До того воображение развито: мурашки появляются, если Рейкьявик. Если Африка потею. Однажды до утра раскачивался на пальме, проснулся – мозоли от пальмы: я ее обхватывал ногами и стремительно вниз. Видимо, меня что-то испугало там, в ветвях. Ночью вскочил мокрый от Ниагары брызгает жутко. Я понял, что Новая Зеландия похожа на Кавказ, под Сухуми. Австрия – тот же Алтай, Нью-Йорк напоминает Ялту, чем-то. Я завтра

досмотрю, чем. Часа в 2 ночи появляется Сидней и раздражает меня, он раздражает.

А если мне хочется с ними поговорить, то я их вижу здесь, они все здесь бывают. Финнов вообще уже от наших не отличишь, ихние Хельсинки тот же Гомель. Я так думаю. Попробуйте меня разубедить. А нехватку воображения можно пополнить в самом популярном клубе: Клубе кино-теле-домо-горе-путешественников. Когда своими глазами видишь тех, кто побывал в Дании. Но, говорят, самое интересное впереди, говорят ведь, что, значит, нас ждет самое интересное: пароходом. Экран, значит, на экране вода, океан. Земли ни черта не видать. Если океан спокоен никто ничего, плывем по квартирам – тишина, и вдруг налетает ветер, из телевизора, как даст прямо в лицо, с брызгами. Ну там инструкция есть: ведро воды сзади заливаешь с утра. На ведро воды – пачку соли за 7 копеек и ветродуй, для морского колорита. Это если диктор предупреждает, что поплывем, потому что если поскачем, допустим, на лошадях через лес, а аппарат сработает на брызги, то впечатление не то: на лошадях с веслами – как дурак. Значит вот так: ветер двинул, брызги, лежишь мокрый – ну полное ощущение. И тут начинается: горизонт идет вверх, горизонт вниз, горизонт вверх, горизонт вниз – прямо разрывает: это от телевизора рычаги к кроватям. Операторы на студии управляют всеми кроватями, пока людей просто выворачивать не начинает. Ну по сто квартир в доме, и все плывут в Австралию. Если очень плохо – сошел с кровати и все, но впечатление потерял. А тут крики чаек из кухни, что-то кусает из динамика. Некоторые, самые крепкие, звонят на студию и слышат крик капитана: «Спасайся, мина по борту.» Ну лежишь на койке весь в слезах. Потом выгружаемся, конечно, в разных квартирах. Кто в каком состоянии, и только члены клуба кинопутешественников: парень сказал, что с этим очень строго будет, потому что очень удобная поездка: как на кладбище – все едут туда оглянулся, и ты дома, жена, дети, итальянские впечатления.

А сейчас цветная стереофония пошла... Мы в Стамбуле с корреспондентом устриц жевали: Он по ихнюю сторону экрана, мы по нашу. То есть он жует – стереофония, звук, цвет, писк, хруст, единственно вкуса нет. Но уже думают над этим.

Как шутят в Одессе 

Группа людей со скорбными лицами и музыкальными инструментами, впереди бригадир-дирижер. Звонок. Выходит жилец. Бригадир вежливо приподнимает шляпу.

Б. – Ай-ай-ай. Мне уже говорили. Какое горе!

Ж. – Какое горе?

Б. – У вас похороны.

Ж. – Похороны?

Б. – Ришельевская 6, квартира 7?

Ж. – Да.

Б. – Ну?

Ж. – Что?

Б. – Будем хоронить?

Ж. – Кого?

Б. – Что значит кого? Кто должен лучше знать: я или ты? Ну, не валяй дурака, выноси.

Ж. – Кого?

Б. – У меня люди. Оркестр. 15 человек живых людей. Что у них детей нет? Маня, прошу. (Толстая Маня, в носках и мужских ботинках, ударила в тарелки и посмотрела на часы.)

Ж. – Минуточку. Кто вас сюда прислал?

Б. – Откуда я знаю? Может быть, и ты. Что я всех должен помнить?

(Из коллектива вылетает разъяренный тромбон:) – Миша, здесь будет что-нибудь? Или мы разнесем эту халабуду вдребезги-пополам. Я инвалид, вы же знаете.

Б. – Жора, не изводите себя. У людей большое горе – они хотят поторговаться. Назовите свою цену. Поговорим как культурные люди. Вы еще не слышали наше звучание.