Разлуки не будет - Сара Вуд

— Как собака, обезьяна или слониха?

— Как домашнее животное, которого ласкает хозяин. Так что убери руки, а то я могу укусить.

— Ну ладно. Пойти посмотреть, как там Ке-ренза? Или ты сама хочешь это сделать?

— Я готовлю. Иди сам.

— Очень хорошо. Я скоро.

— Не торопись.

Спустя буквально несколько минут Макс снова был на кухне.

— Они оба в порядке, — с сияющим видом объявил он. — Перран весь раскрылся, спит на боку. У него такие длиннющие ресницы! А у Керензы волосы — чистый шелк. Тебе не кажется, что она слишком много спит?

Как все это ему нравится! — подумала Лора.

— Ужин будет готов через пять минут, — сказала она.

— Через пять минут! Вот это быстро!

— Открой пока вино.

Он опять был слишком близко. Ей не хватало воздуха. О, Господи, как же избавиться от переполняющих ее чувств? Она чувствовала себя совершенно измотанной, как будто шторм потрепал ее тело, душу и ум.

— Хорошая мысль.

Он наконец отошел от нее. А она уже готова была убить его. Или же прижать к стене и зацеловать до смерти это улыбающееся лицо…

От этой мысли ее бросило в жар, и она чуть не выронила дуршлаг.

— Становится вполне уютно, не правда ли?

Мы тут, как настоящая семейная пара, готовим ужин, за окном ливень и шторм… — удовлетворенно сказал Макс. — Я часто думал, что значит быть отцом. Это, наверное, здорово.

Часто думал? Насколько же жестока жизнь! Какой же ты дурак! — хотелось ей закричать во весь голос. Ты и есть отец. Неужели ты не способен узнать собственного сына?

И почему ему не захотелось быть отцом пять лет назад? Почему не захотелось обзаводиться семьей? И зачем все время показывать ей, каким хорошим отцом он может быть?

Ей было нестерпимо больно. Она чувствовала себя обделенной. Ведь у нее мог быть ребенок. И он называл бы ее мамой…

Черт возьми! Что толку мучить себя? Может, если он узнает, что с ней произошло, он начнет наконец думать, что говорит, и перестанет разбивать ей сердце. Но она не могла заставить себя сказать ему правду. Да и как это отразится на Перране и Керензе?

От ярости она готова была засунуть ему в рот горячую еду вместе со сковородой.

— Как приятно пахнет чесноком! Я его просто обожаю. Вот твое вино. За твое здоровье! И за нашу удачу!

Лора раздраженно отбросила назад влажную прядь волос.

— Что ты называешь удачей? Уж не этот ли обшарпанный домик, ураган и ливень и этих чужих детей? И… и… тебя в придачу!

— Лора, — мягко начал он.

— Замолчи!

Ей хотелось устроить скандал. Чтобы они стали врагами. Все что угодно, только не этот мягкий, глубокий голос, без труда проникающий внутрь, заставляющий забыть о сдержанности. Как же хотелось ей обвить руками его шею, прижаться к нему всем телом.

Он замолчал. Она сидела на самом краешке стула натянутая как струна, он же напротив — совершенно раскованный, заботливый, полный дружеского участия… словом, такой, каким она вовсе не хотела его видеть. Потому что именно с ним хотела бы встречаться каждый день за завтраком.

Так что же, она просто дурочка или что?

Они ели в полном молчании. Он смотрел на нее, а она в свою тарелку, хотя каждой клеточкой ощущала ток, проходящий между ними. Когда она подняла бокал, ее рука так дрожала, что вино пролилось на скатерть.

Вытирая скатерть носовым платком, он бросил на нее взгляд и заметил слезинку, дрожащую на кончике ее носа. Он поднял ее подбородок и отер слезинку указательным пальцем.

— Это из-за меня, верно? — прошептал он.

— Да, из-за тебя! — Почти в истерике она с такой силой воткнула вилку в креветку, что чуть не разбила тарелку. — Что, черт возьми, ты о себе думаешь?

— Успокойся, Лора! Тебе тяжело находиться здесь со мной, потому что мы когда-то были любовниками. Но это было так давно. Все уже позади, не так ли?

Для тебя, конечно, позади. Но не для меня. У меня осталось слишком много шрамов.

Не в силах открыть ему всей правды, она сосредоточилась на ставших вдруг безвкусными креветках. Потом неожиданно сказала:

— Позади, но не забыто.

— Посмотри на меня, — тихо сказал он.

— Нет уж, спасибо.

— Боишься?

— Просто не хочу подчиняться.

Он откинулся назад и рассмеялся.

— Не хочешь подчиняться, значит? — шепотом повторил он.

Она подняла на него огромные, полные невысказанной боли глаза.

Это был один из тех редких моментов, когда вокруг все замирает, а ты вдруг обретаешь способность читать в душе другого человека, постигать его мысли и ясно понимаешь, что он создан именно для тебя…

Она и Макс созданы друг для друга, их мысли и чувства совпадали как две капли воды… дополняли друг друга… они были предназначены друг для друга.

Женщина и мужчина, Адам и Ева, Макс и Лора.

Он чувствовал то же самое, она знала это, знала наверняка своим забившимся сердцем, знала по радостному возбуждению, охватившему ее.

У них обоих перехватило дыхание. Оба они оставались совершенно неподвижными, как будто малейшее движение могло нарушить это состояние и вернуть их к действительности.

Не отводя от нее глаз, он встал и обошел вокруг стола. Лора боялась пошевелиться. Сохранись у нее здравый смысл, она должна была бы попытаться избежать неотвратимого, но Лора продолжала сидеть в напряженном ожидании.

Хуже того, она подняла к нему светящееся надеждой лицо. Он намеревался поцеловать ее, и у нее не было ни малейшего желания его остановить.

— Не вставай, — выдохнул он.

Она встала.

У него потемнели и подернулись дымкой глаза, горячее дыхание обожгло ей лоб.

— Лора… — он произнес ее имя с необыкновенной нежностью. Он не дотронулся до нее, но она прекрасно видела, как ему хочется этого. Неверным голосом он произнес: — Не давай мне поцеловать тебя.

Она, дрожа от восторга, протянула к нему руки. Тогда он с тихим стоном привлек ее к себе, обнял за талию, провел руками по гибкой спине.

Стена отчуждения рухнула, оба они были переполнены пьянящим радостным возбуждением. Лора застонала, когда он еще крепче прижал ее к себе. Она подняла к нему лицо. Губы чуть приоткрылись.

Именно этого она ждала все эти долгие, одинокие годы. Этого тепла, ощущения его тела…

Я люблю его. Я отдала бы все на свете, чтобы быть с ним, чтобы быть любимой им. Люби меня! Она снова застонала. О, Господи! Она так хотела его! А он беспомощно смотрел на нее, как бы не осмеливаясь поверить в происходящее.

В конце концов ей самой пришлось нагнуть его голову, прильнуть к его губам в страстном поцелуе, который длился до тех пор, пока она не почувствовала себя совершенно обессиленной.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});