Измена. Няня для мужа - Саша Киндер

мероприятие свеч — вам разницы нет.

Судья застыла, видимо не понимая, почему он так говорит.

— У меня нет такого плана, ответчик, — произнесла она, — и тут скорее наоборот — у меня есть цель не дать вам развестись, если на развод нет значительных причин, — она фыркнула, — никто не настроен против вас, кроме вашей супруги. Если хотите сказать, что всё было не так, то сообщите об этом суду. Пока что у меня нет оснований полагать, что измены не было. Разве вы не считаете это серьёзной причиной?

— Я считаю, что презумпция невиновности существует во всём мире, кроме этого зала, — улыбался с ехидством Эксаль, — о чём вы мне прямо сказали сейчас.

Судья устало потёрла лоб.

— Вы никогда не окажетесь правы в споре с ним, ваша честь, — напомнила всем о себе, — он слишком много знает и при этом очень упрямый. Так что даже если вы считаете, что правы, он вас победит.

Мужчина расплылся в улыбке в мою сторону.

— Долли, ты и сама помнишь, сколько раз заставляла меня заткнуться только одним своим взглядом. Нет? Естественно, ты не помнишь. Ты же делаешь вид, что я самый плохой монстр, созданный только для того, чтобы мучать тебя, изменять и не признаваться. Что там ещё по списку?

Я отвернулась от него.

— Продолжим, истец? — с надеждой спросила судья.

Я кивнула.

«Был уже вечер, когда дверь в детскую открылась, и Эксаль вошёл в комнату.

— Спит? — подошёл к колыбельке он.

Я, сидящая на диване перед телевизором, полностью отключила звук.

— Сегодня было жарко, поэтому Франко плохо спал, — ответила, — как только стало прохладнее — он засопел, — кивнула, — вы сегодня поздно.

Мужчина устало упал на другую сторону дивана и зевнул, растекаясь по мягким подушкам.

— Работа, — протянул руку в мою сторону он.

Я вложила в неё пульт.

— Инес сегодня тоже беспокойная, — отчитывалась я, — сказала, что теперь и в её комнате пахнет Франко.

Она, конечно, сказала «воняет детьми», но не хотелось никого подставлять.

— Странно, что она вообще не хочет, чтобы её сын был рядом с ней, — я подтянула к себе ноги и положила голову на колени, — он точно заставил бы еёулыбаться.

Инес могла только ухмыляться или слегка шутить надо мной. Вчера, например, трижды скинула и разбила стакан с водой, чтобы привлечь моё внимание. Это она так меня звала, когда я не могла отвлечься от Франко, а она хотела поговорить или ей что-то было нужно. Пришлось собирать осколки и воду, пока она жаловалась на то, что её никто не любит. Спасибо и на этом — четыре дня назад она бросила стойку для капельниц в окно, потому что малыш кричал. Откуда она столько сил нашла? — подумала я. И так же подумала Альба, которая не сдержалась и, отобрав у меня полотенце, бросила его в кричащую Инес.

Эксаль в тот день выписал мне премию. Как и вчера. Я же подумала о том, что Альбе и ему тоже нужна премия, как и самой Инес, только в виде кого-нибудь терпеливого и способного сидеть слушать её капризы, не отвлекаясь ни на секунду.

— Но без происшествий? — повернул голову в мою сторону мужчина, — она тебе не мешала?

Я помотала головой.

— Всё было хорошо, — улыбнулась я, — только я правда не понимаю, почему она не любит Франко.

Он сквасился и отвернулся.

— Любит, — коротко ответил он, — но боится, что заразит его своей болезнью.

Я не поняла:

— Эта её… депрессия, она… заразная?! — расширила глаза я.

Эксаль расплылся в улыбке.

— Долорес, ты такая смешная, — стал веселее он, — конечно же нет — у Инес нет ничего, что могло бы на кого-то перебраться.

Почему если так говорит Инес, то она болеет, а если я, то я смешная?

— Почему тогда она так говорит? — поджала губы я.

Я не шутила, чтобы думать, что я смешная.

— Потому что ей тяжело, — стал серьёзным он, — её болезнь даёт ей такие мысли.

А я успела заметить за эти месяцы кое-что интересное — он не заходил к ней после работы, хотя к Франко почти бежал и брал его на руки, если тот не спал. Если она не звала, он не шёл к ней, но терпел её нытье каждый раз, когда она его начинала. То есть всегда.

Он её не любил — это было видно сразу. И я радовалась этому, как могла радоваться тому, что с шести, или как сейчас, с семи до восьми, мы сидели втроём — я, Франко и Эксаль.

— Она странно себя ведёт, — продолжила я, — мне жалко её.

Он не хотел про это говорить. Но почему-то говорил со мной. Всегда. После работы, перед ней, уставший, злой. Говорил, а я спрашивала или слушала. Перестала краснеть и не так стеснялась его, но… я отчетливо знала, что влюблена в Эксаля Еррера. С самого первого дня, когда увидела его.

— Инес боится умереть, но не может жить, Долорес, — вытянул ноги мужчина, — давай сменим тему. Например, завтра у тебя выходной.

По телу прошла волна холода.

— Можно я тогда просто приду завтра? Без… мне не нужно платить, я просто… буду помогать вам просто так! — выпалила я.

Завтра был день рождения мамы. В такие дни хотелось сбежать из дома больше обычного.

— Давай начистоту, Долл… Долорес, — он поправил сам себя, — ты любишь свою семью?

Я кивнула, больше думая о том, что он почти назвал меня Долли, как его мама. А я ещё думала, почему Инес меня так называет, если Альба с ней не разговаривает? Видимо Эксаль называет меня Долли, когда говорит со своей женой обо мне.

— Хорошо, а тебя твоя семья любит? — продолжил Эксаль.

Я поспешно закивала, испугавшись… чего-то.

— Тебя обижают дома? — сверлил меня взглядом он.

— Зачем вам это? — не стала ему отвечать, — у меня всё хорошо. Если не хотите, чтобы я приходила завтра, то можете сказать прямо. Я не обижусь.

Он задумался.

— Ты никогда не обижаешься, Долли, — хмыкнул он, первый раз назвав меня мягко, — в этом и проблема, — он кивнул, — Роб заберет тебя завтра, как всегда. Не хочешь выходной — его не будет, — снова кивнул, — как хочешь. Просто забавно, что ты подружилась даже с Инес, а с ней бывает очень сложно. Мама скупила тебе половину магазина дурацких платьев, компенсируя тот факт, что сестра терпеть их не могла всё детство. Роб травит тебе шутки каждую поездку, а я… — он тяжело вздохнул, — мне очень жалко тебя, Долорес. Больше потому, что моя мама капает слезами о твоей судьбе каждый вечер каждого