Все оттенки роз - Шейла Олсен

Я медленно поднимаю на него взгляд, уверенная в том, что мои щеки сейчас ярко-алого цвета. Мне нужно отойти от него, но я стою оцепенев, а он снова проводит костяшками пальцев по моей щеке. От его прикосновений меня пробирает дрожь. Я делаю резкий вдох как раз в тот момент, когда он собирается поцеловать меня снова, и шепотом произношу:

– Я никогда раньше этого не делала.

– Чего? – Тэйт отстраняется на пару сантиметров.

– Я… я никогда ни с кем не целовалась раньше. – Я закрываю глаза. Судорожно сглатываю.

Тэйт почти неуловимо отходит на шаг назад, но меня внезапно обдает холодом.

– Ты никогда ни с кем не целовалась? – В его голосе звучит недоверие.

Я медленно качаю головой.

– Я никогда не делала… ничего подобного.

Его реакция становится для меня неожиданностью.

– Я так не могу. – Тэйт произносит это жестким тоном, его слова, словно глыбы льда, врезаются в меня острой кромкой. Он отходит от меня, и мир врывается между нами: ночной воздух, ветер, шелестящий листвой деревьев, звук проезжающей в отдалении машины. – Ты должна уйти. – Он произносит это ровным, бесстрастным тоном и внезапно будто бы оказывается за миллион километров от меня. Пространство между нами кажется ледяным, словно он никогда не стоял со мной рядом, словно я все это себе придумала.

Не глядя на меня, Тэйт разворачивается и идет в дом. Я не могу сойти с места, я будто вдавлена в каменную колонну, у которой он меня оставил, перед глазами все плывет.

Следующие несколько минут проходят, как в тумане. Хэнк торопливо ведет меня к подъездной дорожке, где уже стоит заведенный черный автомобиль. Он открывает передо мной заднюю дверцу, и я потрясенно смотрю на массивный каменный фасад дома. Жду, что увижу лицо Тэйта в одном из окон, как, отодвинув шторы, он наблюдает за мной, но на меня лишь мрачно взирают холодные стены, подчеркивая мое невыразимое одиночество.

Глава 8

Сейчас вечер среды, и я сижу в позе лотоса на полу своей комнаты. В одной руке учебник, в другой – Лео. Мие нужно было в душ, и я предложила помощь. Но еще я должна срочно все вызубрить перед завтрашней контрольной по истории Америки.

Я постукиваю маркером по краешку учебника и смотрю на Лео, который блаженно жует разноцветный прорезыватель в форме связки ключей от машины.

С того вечера прошло три недели. Три недели с тех пор, как я позволила Тэйту Коллинзу меня унизить.

Еще раз.

И я до сих пор не могу об этом забыть.

В школе был завал: безумное количество материалов и подготовка к экзаменам в середине семестра. На работе – вереница серых однообразных дней. Все как раньше, когда Тэйта еще не было в моей жизни. Я с головой погрузилась в учебу, взяла лишние часы в лаборатории – только бы не думать о нем. Я продолжаю ждать, что он придет в магазин или пришлет в школу еще один букет, но этого не происходит. Холли конечно не терпелось узнать, что было после того, как тем вечером я уехала из магазина вместе с Тэйтом. Я оказалась права, заявила я ей на следующий день, придя на работу. Зря я дала ему еще один шанс. Он полный урод. Она обняла меня, сказав, что гордится мной – тем, что я сделала этот шаг. И добавила, что из-за этого эпизода с Тэйтом я не должна видеть любовь в дурном свете. Увы, уже слишком поздно.

Я должна радоваться. Он оставил меня в покое – я сама говорила, что хочу этого. Хорошо, что все кончилось. Но почему я не могу перестать о нем думать? И это меня бесит.

Я слышу звук захлопывающейся входной двери – бабушка вернулась с работы. Она заглядывает ко мне в спальню, и Лео, едва заметив ее, тянет к ней свои пухленькие ручки. Иногда мне кажется, что он любит ее больше всех. Но подождите, вот он подрастет, и я смогу угощать его молочными коктейлями и строить вместе с ним песочные замки на пляже. Тогда я стану крутой тетей, и Мия с бабушкой не смогут со мной тягаться.

– Как продвигается учеба? – спрашивает бабушка, нагибаясь за Лео. Его щечки растягиваются в улыбке, когда она поднимает его высоко в воздух, а потом принимается покачивать на руках.

– Похоже, я уже час глазею на одну и ту же страницу.

Она понимающе хмыкает.

– Ты уже пару недель не можешь сосредоточиться.

– Так и есть, – киваю я. – Не знаю, что со мной не так.

Хотя я-то знаю – я точно знаю, что не так. Он не выходит у меня из головы.

– Я могу присмотреть за Лео, а ты попробуй снова, – предлагает она, направляясь к двери с Лео, висящим у нее на бедре. Воротничок ее нежно-голубой рубашки уже у него во рту.

– Спасибо, – улыбаюсь я ей. Но меня отвлекает вовсе не Лео. А другой человек. Человек, которого мне хотелось бы забыть. Но дни идут, а мне все тяжелее. Словно мой мозг поднял мятеж против меня – и становится хуже, а не лучше.

Покачивая Лео, бабушка приостанавливается в двери и поворачивается ко мне.

– Ты так упорно трудишься, Шарлотта, – неожиданно произносит она с серьезным лицом. – Не помню, чтобы ты позволяла чему-то отвлечь тебя от намеченных целей. Я вижу, что как ты загружена: школа, работа, практика и Стэнфорд. Я хочу, чтобы ты знала, как я горжусь тем, что будущее для тебя всегда было приоритетом. Что бы ни занимало твои мысли последнее время… – она вздыхает. – Просто помни, что нынешние проблемы временны. Через год ты будешь уверенно идти своим путем.

Я киваю. Но после того, как бабушка уходит, закрываю учебник и откидываю голову на изножье кровати. Я не могу больше терпеть эти эмоции. Не могу притворяться, что все нормально.

Мне нужно что-то с этим сделать.

* * *

Я слишком быстро мчу по бульвару Сансет, все сильнее нажимая на педаль газа. «Вольво» реагирует на растущую скорость визгом.

Прошлым вечером я сидела у себя в комнате, и мои мысли то и дело возвращались к Тэйту. И я вдруг осознала, что не смогу просто взять и забыть. Я раз за разом прокручивала в голове тот вечер у него дома. И это не кончится, пока я не узнаю, что произошло на самом деле – почему он выгнал меня, как только узнал, что я никогда ни с кем не целовалась. Почему это имеет такое значение? Почему он оттолкнул меня? Я мчусь по улицам Западного Голливуда. Я должна сейчас быть дома и заниматься. А вместо этого собираюсь сделать нечто, о чем могу пожалеть.

Я делаю радио погромче и до конца опускаю стекло, пытаясь заглушить мысли, притупить болезненное чувство гнева, который пульсирует в моей груди. Ветер треплет мои волосы, переплетая и спутывая пряди. Я сжимаю руль и сильнее давлю на газ. Песня по радио кончается, и начинается следующая. Из динамиков вырываются ритмичные басы, и дверцы машины начинают громыхать. Мое горло сжимается, когда я слышу голос, рвущийся из динамиков: