Щитом и мечом - Дмитрий Дашко

Что-то серьёзное в мои планы не входило. Мы договорились занять нишу мелочёвки: всякие там тесёмки, мошенки[7], бижутерия, женские цацки. То, что в двадцать первом веке традиционно клепалось всякими вьетнамцами и китайцами, а потом сбывалось по семь рублей ведро. Набрав разного ширпотреба (кстати, торговались мы знатно, я первоначальный ценник раза в три сбил), потопали на ярмарку, занимать лучшие места.

Там договорились с «администрацией», нам выделили местечко неподалёку от амбара, в котором торговали армяне – самый раз для наблюдения. Заплатили сколько положено и пошли ставить лубяной шалаш. Основная розничная торговля как раз велась в подобных шалашиках. Это вам не Гостиный двор с его рядами!

Возиться было лень, я поманил двух пацанов, слонявшихся по ярмарке.

– Эй, христиане, заработать желаете?

– А то! – подбоченившись, изрёк старший из них.

– Идите сюда. Разговор есть.

– Идём, – пацан с деловым видом сплюнул и подошёл.

Я объяснил, в чём будет заключаться задание.

– Сколько дашь, дядя?

– По две копейки на брата.

– Мало. Давай четыре!

– Бог подаст! Три.

– Эх, пропадай моя телега! Три так три! Идёт.

– По рукам?

– По рукам.

Через час они соорудили «торговый павильон». Я дотошно проинспектировал качество работы и, не найдя к чему придраться, расплатился. Довольные пацаны помчались тратить заработанные капиталы, а мы с Иваном стали развешивать и раскладывать товар.

Было интересно, как тут обстоит с рэкетом, и он не заставил себя долго ждать. Сначала в шалашик заявился смуглый мужичонка с нахальной физиономией и драным ухом. Покрутившись, он быстро исчез, а потом вернулся в компании здоровяка с толстыми красными щеками и вместительным пузом.

Я сразу догадался, что это не покупатели, и потому велел Ивану быть наготове. Прикрытия у нас не было, мы действовали на свой страх и риск.

Драное Ухо начал разговор издалека, то есть с погоды.

Я кивнул, соглашаясь с очевидным фактом, что жара может простоять не день и не два, и что дождик не помешает. Мужичонка посчитал кивок признаком бесхребетности и пошёл в атаку.

В наши планы не входило портить отношения с местным криминалом ярмарочного разлива, интересовала птица пожирнее, поэтому я сразу проявил полное понимание и согласился внести небольшую сумму на общественные нужды. Пузан выглядел разочарованным. У него явно чесались кулаки.

Иван тоже оказался не в восторге от моего подхалимажа и лизоблюдства. Ему, прирождённому дворянину, было трудно сдержать гнев, и я мысленно обрадовался, что принял правильное решение назначить себя купцом, а то бы мой предок наворотил дел. Ваня не был знаком с теневой стороной бизнеса, сказывались чисто дворянское воспитание и образ жизни, ну а нам, испытавшим на своей шкуре, что такое девяностые и начало двухтысячных, подобное было не в диковинку.

– Ты чего это с ним так? – зашипел он мне в спину, когда делегация рэкетиров удалилась.

– А что, по-твоему, я должен был делать?

– По сопатке козлу насовать. И дружку его тоже! Нахалюги!

– По сопатке, говоришь. Обоим. Угу, здорово ты придумал! А ночью нам шалаш бы пожгли, а самих на ремни порезали. Во всяком случае, попытались бы… Лучше помни о задании. Мы здесь не для того, чтобы устраивать разборки с местной мафией.

– С кем?

– С бандитами ярмарочными.

– Так бы и сказал!

Решив эти проблемы, приступили к главному – наблюдению за «объектом». Покупатели к нам заглядывали редко и хлопот не доставляли. Выяснилось, что днём в амбаре находятся двое. Хозяин – мужчина лет пятидесяти, физически крепкий и по-восточному горячий. Слышал я, как он доказывал преимущества своего товара одному нижегородскому купчику – крику и ору было, мама не горюй. Помогал ему двухметровый волосатый детинушка, обликом смахивавший на гориллу. Парочка смотрелась колоритно и пользовалась уважением на ярмарке. Никто в их сторону даже косо не смотрел. Само собой, торговля без конфликтов не обходится: то кто-то покупателей увёл, то партию перекупил или сбил ценник, но армянам непостижимым образом удавалось избегать этих неизбежных, казалось бы, рыночных перипетий.

С инородцами, пускай и одной православной веры, всегда деликатно раскланивались, называли по имени-отчеству, зазывали откушать в трактир или домой. Идиллия и только.

В прежней жизни я частенько сталкивался с армянами и всегда относился к ним с симпатией. Очень порядочные, верные слову (обещал – сделал), жизнерадостные люди, умеющие работать и отдыхать, понимающие толк в хорошей еде и выпивке, душа любой компании… И я рад, что они нашли любовь и уважение на моей земле.

Даже громила-помощник армянского купца был рубахой-парнем. В нём не чаяли души приказчики из соседских лавок, разбитные торговки и мальчишки, постоянно тёршиеся на ярмарке.

Чем больше я наблюдал за этими двумя торговцами, тем сильнее переживал за них, надеясь, что никакого нападения не состоится. Живут себе люди, торгуют, никому не мешают – чего их трогать?

Вечером армяне уходили на ночёвку: они снимали «фатеру» в центральной части города, неподалёку от ярмарки. В амбар приходила охрана: суровые, тёртые мужики со свирепыми физиономиями. Охрана была вооружённой: имелись пищали времён стрелецкого бунта, дубинки и кистени. Шутки с этими мордоворотами шутить не стоило: при желании и поколотить могли, и грохнуть втихаря, а потом прикопать в лесочке. За ними не заржавеет. В общем, публика бывалая, скорая на расправу и готовая в любой момент дать отпор обидчику.

– Понятно, – глядя на них, решил Иван. – Если и будут амбар брать, то только днём. Сапежский, может и идиот, но не настолько.

Я подтвердил его выводы. Штурмовать амбар ночью при такой охране – гиблое дело. Хотя дневной грабёж тоже выглядел чем-то из области фантастики. Тут тебе и солдатская гауптвахта неподалёку, и полиция, да и народу на ярмарке всегда с избытком. Не все побегут прочь, кто-то и на помощь ринется.

– Сдаётся мне, без хитрости Сапежскому будет не обойтись, – вслух высказал Иван мои мысли.

– А был ли мальчик? – предположил я. – Ну в смысле: насколько мы можем верить сведениям воеводы? Вдруг он нас таким образом от убийства настоятеля отвлекает?

– А зачем ему это делать? – удивился Иван.

– Ну… мало ли. В порядке паранойи. Мы ж с тобой сыщики – нам во всём сомневаться нужно и проверять.

– Вот мы и проверим, – расставил Иван точки над «i».

В том, что Сапежский не фантом и не плод воспалённого воображения Фёдора Прокопича, мы убедились. Вконец обнаглевшего шляхтича часто обсуждали ярмарочные обыватели. Все единодушно горевали, что никто не даст укорот его бандитам, и переживали, что у воеводы слишком короткие руки, чтобы дотянуться до местного «Фантомаса». А насолить тот успел многим. Кто-то столкнулся с его людьми на узкой дорожке, кто-то исправно платил дань… обиженных хватало.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});