Распад - Филип Фармер

— Неплохой источник сведений для подпольщиков, — заметил Дункан. Выпивка и закуска развязывают язык.

— Вряд ли он кому-нибудь передает услышанное. — Сник с пренебрежением относилась к организации, к которой она и Дункан принадлежали совсем недавно. Он не упрекал ее за это: СК пыталась уничтожить их, полагая, что они стали опасными для нее. Если бы им удалось глубже проникнуть в организацию, приблизиться к ее руководителю, они сумели бы лучше использовать возможности СК — так считал Дункан. Иммерман-Ананда создал группу, именовавшую себя среди прочих названий КУКОЛКОЙ и Старым Койотом. Но дедушка был мертв. Значит кто-то другой возглавил ее. Разве что СК распалась, когда не стало лидера. Но ведь Иммерман не являлся местным шефом, следовательно, тот, прежний, должно быть, и возглавляет группу.

Существовал только один путь узнать истину.

Указывая на планы 125-го и 12-го уровней на большом настенном экране, Дункан излагал Сник свой замысел.

— Тот лифт ограниченного доступа, которым мы поднимались вместе с Лэйрдом и Кингсли, расположен слева от двери в квартиру. Направо полно общественных лифтов. Поднимаемся на двенадцатый уровень. Оказываемся недалеко от Площади Голубой Луны. Идем по восьмирядной улице к четырем блокам, затем сворачиваем на улицу Трипитака. Придется миновать четыре угла с уличными мониторами.

— И кучей гэнков, разыскивающих нас, — вставила Сник. — Да, но ничего страшного. Они наверняка считают, что мы еще прячемся в лесах. — Сник усмехнулась. — Ты непременно должен съесть яблоко, чтобы узнать, не отравлено ли оно. Или сунуть яблоко кому-то другому, чтобы он откусил его вместо тебя.

Наплечные сумки были упакованы. Уже подхватив свою, Дункан начал отключать экраны.

— Погоди-ка! Я хочу взглянуть на это.

— Болтовня на двадцать восьмом канале? — спросила Сник.

— Да.

Рассказывалось об убийстве Ананды.

9

— Чего я не понимаю, между прочим, так это каким образом предполагаемым преступникам удалось попасть в квартиру Мирового Советника? — сказал криминалист, профессор из Башни Университета. — В тех кратких сообщениях, которые мне довелось видеть, я, однако, не заметил признаков того, что в апартаменты проникали силой, если не считать повреждений входной двери органиками, когда они прибыли по звонку человека, назвавшего себя Кэрдом. И как могли, между прочим, три человека, хотя и хорошо вооруженные, убить всех тоже не безоружных охранников?

Кроме того, откуда предполагаемые преступники узнали, что Советник в квартире? Если верить сообщениям и тому, что мне поведали органики, квартира Мирового Советника не числилась в адресной книге города. Никто не знал, что у Советника есть здесь квартира. Кроме того…

Ведущий сказал:

— Извините, профессор Шинн. Давайте поочередно. Майор Хафиз, ответьте, пожалуйста, на первый вопрос: как преступники попали в квартиру Советника?

Майор Хафиз:

— Я не могу ответить в данное время, но я уверен…

Профессор Шинн:

— А как сумели предполагаемые преступники отменить все предохраняющие электронные схемы защиты и передать эти телевизионные послания?

Ведущий:

— Пожалуйста, профессор Шинн, не перебивайте.

— Как здорово, что есть люди, которые не проглатывают целиком все, что власти подсовывают им. Может, таких, как Шинн, станет больше, проговорил Дункан.

Пока еще правительство разрешает гражданам свободно обсуждать действия его и Сник. Но, если оно действительно запретит широкий обмен мнениями — слишком многие задают вопросы типа профессорских — поднимется волна протестов. Более того, оскорбленные граждане задумаются, почему правительство лишает их конституционных прав.

Правительство встретится с серьезными неприятностями, но он, Дункан, увы, не переполняется сочувствием.

Облаченные в форму, они вышли тем же путем, каким попали сюда, и закрыли за собой люк. Солнце щедро светило. Спутники будут фиксировать их движение, пока они не окажутся во входном строении. Затем заботу на себя примут мониторы — фиксировать каждый шаг на лестнице, в холлах, на улицах.

Про запас — пока органики не получат приказ просмотреть записи, сделанные по всему Западному Побережью. Однако ж сил на такое просто не хватит, а начнут, конечно, с пустынь и лесов. Когда же до гэнков дойдет, что разыскиваемая пара была в башне, придется просматривать ленты, снятые в этом районе. Но будет поздно.

Во входном строении они опять переоделись — в ход пошли на сей раз другие парики, шляпы, плащи. В квартире Ананды в изобилии имелись и костюмы и парики — и его самого и его «придворных». Одетая совсем по-другому пара спустилась на десятый уровень. Здесь они вышли и окунулись в движущийся послеполуденный поток.

За исключением верхнего и нижнего уровней башни, остальные были распланированы одинаково во всем их полумильном диаметре. Если смотреть сверху, каждый из ста двадцати трех уровней походил на мишень лучника. Яблоко мишени — огромная центральная площадь. Пешеходные дорожки — круги. Четыре прямых авеню, отходящие от периметра, прорезали круги и встречались на центральной площади. И прямые и кольцевые автострады пересекали площади поменьше — здесь располагались склады, магазины, гимнастические залы, катки, кегельбаны, театры с настоящими «живыми» актерами, местные таверны и ратуши.

Путники по лестнице вышли на пересечении восьмирядной улицы оживленной магистрали — кольцу внешнего периметра, и Блю Мун Стрит, которая рассекала башню с запада на восток. Они двигались по тротуару, заполненному пешеходами. Улица кишела велосипедистами, электромотоциклами и электромобилями. Мимо проехала патрульная машина органиков; двое внутри внимательно разглядывали прохожих через большие восьмиугольные темные очки. Дункан и Сник шли не торопясь, стараясь незаметно прикрывать себя поближе к стене, примериваясь к шагу других пешеходов.

Гэнкам и в голову не могло прийти, что они не заметили преступную пару. Небесно-голубое перекрытие над десятым уровнем пестрело ленивыми белыми облаками. Изображение солнца медленно плыло над ними. Его положение согласовывалось с тем, настоящим, солнцем над башней. На всех уровнях, кроме верхнего и нижнего, днем красовалось солнце, ночью — луна (если луна и впрямь светила на земных небесах). Оптический обман убеждал, что солнце находится в правильном положении в «небе», стояли ли вы в восточном или западном конце улицы или на центральной площади. Движение воздуха всегда составляло три мили в час, а температура — 75 градусов по Фаренгейту.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});