Первый человек в Риме. Том 2 - Колин Маккалоу

Я был возмущен речью авгура Сервилия, но еще больше поразило меня то, что верховный понтифик Агенобарб стал выступать в поддержку Сервилия и его абсурдных заявлений! Конечно, все сенаторы с задних рядов, которые не могут отличить начала сражения от конца, решили, что Лукулл действительно виновен. Посмотрим, что выйдет. Не удивляйся, если услышишь, что Сенат решил не продлевать срок правления Лукулла и отдать это место…скажем, авгуру Сервилию, который и начал всю эту шумиху единственно ради того, чтобы самому стать правителем Сицилии. Место весьма соблазнительное для таких неопытных и суетных типов, как он: ведь Лукулл уже сделал все, что нужно… Рабы и носа не высунут из своей крепости, поскольку Лукулл окружил ее. Большинство крестьян же он вернул к полям, уверив, что урожай в этом году будет, а земли больше не подвергнутся набегам рабов.

И вот теперь на это уже подготовленное место придет новый правитель, похваляясь своими заслугами. Поистине, амбиции в сочетании с серостью и глупостью, – самая опасная вещь в мире. Возмущение по этому поводу всколыхнуло во мне хорошие чувства к Лукуллу. Я так сожалею обо всем, что с ним произошло. Но вернемся к Скавру – и к Остии, где он встретился с агентами по купле-продаже зерна. Теперь, когда считается, что около четверти рабов в Сицилии были освобождены перед самым урожаем, торговцы зерном подсчитали, что примерно четверть зерна останется на полях из-за недостатка рабочих рук. Агенты Скавра изъездили всю Италию, скупая эту недостающую четверть по смехотворно низким ценам. Однако, после того, как землевладельцы обрекли освободившего рабов Нерву на смерть, Сицилия выяснила, что сможет собрать полный урожай. Поэтому та четверть, что досталась даром, не понадобилась и пополнила чьи-то зернохранилища в ожидании будущего года, когда зерна и впрямь окажется меньше, и цены на него вырастут.

Чего не учли эти неизвестно откуда взявшиеся личности – так это восстания рабов. Вместо предполагаемых трех четвертей урожая не получилось ничего, и надежды поживиться за счет дешево добытого хлеба рухнули.

Однако, вернемся к тем безумным неделям, когда Нерва освобождал рабов. Торговцы уже купили дешевый хлеб, но встретили на своем пути вооруженную банду, которая жестоко с ними расправилась. По крайней мере, так считали бандиты. Однако один из торговцев, который и рассказал обо всем Скавру, лишь притворился мертвым и спасся.

Скавр фыркал и сопел своим фантастическим носом. Нос его изряден. Но и ум тоже! Он тут же понял весь механизм аферы, представил его себе, хотя сам никогда и не торговал зерном. Как я люблю его, несмотря на весь его твердолобый консерватизм! Вынюхивая след, как собака, он обнаружил, что за неизвестными, готовившимися припрятать «лишний» хлеб, укрывается ни кто иной, как наш уважаемый прошлогодний консул Гай Флавий Фимбрия и нынешний правитель Македонии Гай Меммий! Они искусно обвели вокруг пальца нашу ищейку Скавра, хитро направив его по следу квестора Остии – взрывоопасного плебейского трибуна Луция Сатурнина Аппулея.

Когда все это открылось, Скавр дважды извинился перед Сатурнином – в Сенате и на Комиции. Он был унижен, конечно, но не утратил гонора. Мир любит искренних и благородных! Надо сказать, что сам Сатурнин ни разу не противопоставил себя Скавру, когда вернулся в Сенат в качестве плебейского трибуна. Он тоже – и в Сенате, и на Комиции – ответил Скавру, что никогда не имел ничего против принцепса, поскольку понимал, как хитры и коварны истинные злодеи, и теперь он благодарен за то, что его репутация восстановлена. Он тоже не потерял чувства достоинства. Всем нравятся благородные люди, достойно принимающие извинения.

Скавр поручил Сатурнину доставить Фимбрию и Меммия в суд, тот согласился. Теперь мы ждем Фимбрию и Меммия на суд. Представляю, что их ждет в суде, состоящем из всадников – ведь многие из судей потеряли деньги на зерновых поставках. Фимбрия и Меммий ответят за все сицилийские беспорядки.

Вторая история с Сатурнином куда более забавна, да и более интригующа. Я все еще не могу разобраться, что же затевает наш трибун.

Недели две назад на Форуме появился какой-то тип, взобрался на ростру – она была свободна, поскольку собрание в тот день не проводилось и любители поораторствовать устроили себе выходной – и заявил, что зовут его Луций Эквитий, что он – вольноотпущенник, а ныне римский гражданин из Фирмум Пиценум, и – о, боги! – что он никто иной, как сын самого Тиберия Семпрония Гракха.

Он рассказал свою историю, которая столь же связна и логична, сколь длинна. Примерно так: его мать была свободной римской гражданкой из хорошей, но бедной семьи, и влюбилась в Тиберия Гракха, который тоже ее полюбил. Происхождение не дало ей выйти замуж за Гракха, и она стала его любовницей. Жила она в маленьком домишке одного из сельских владений Тиберия. В соответствующее время родился Лутаций Эквитий – мать его звали Эквитией.

Тиберий Гракх был убит, вскоре умерла и Эквития, оставив маленького сына на попечение матери Гракхов, Корнелии. Однако та вовсе не обрадовалась роли воспитательницы незаконного ребенка своего сына и отдала его рабам в поместье в Мизенуме, а позже и вовсе продала его в рабство в Фирмум Пиценум.

Он не знал, кто он, сказал Лутаций Эквитий. Но если рассказ его не выдумка, то он был уже не младенцем, когда умер его отец, Тиберий Гракх. Тогда получается, что он лжет. Вобщем, он был продан и работал так усердно, что полюбился хозяевам, и они, когда умер отец семейства, не только дали ему вольную, но и сделали его наследником, поскольку других кандидатур не оказалось. Он получил прекрасное образование, и наследство с толком пустил в дело. Некоторое время он служил в легионе и удачно. Ему лет пятьдесят, если судить по разговорам, но на вид – не больше тридцати.

Он как-то встретил человека, который поразился его сходству с Тиберием Гракхом. Теперь он узнал, что он, по крайней мере, италиец, а не иноземец, и, как он говорит, всерьез заинтересовался своим происхождением. Ободренный и взбудораженный тем, что похож на Тиберия, Луций Эквитий разыскал чету старых рабов, которым Корнелия, мать Гракхов, передала его, и выудил у них тайну своего рождения. Как тебе нравится? Я никак не решу для себя, что это – греческая трагедия или римский фарс.

Естественно, наши доверчивые и сентиментальные завсегдатаи Форума растаяли, и через несколько дней Луций Эквитий стал повсюду известен как сын Тиберия Гракха. Жаль, что все его законные сыновья мертвы, да?! Но, кстати, Луций Эквитий действительно очень похож на Тиберия Гракха – просто жутко становится. Говорит как Тиберий, ходит, как он и мимикой тоже схож. Единственное, что заставляет меня сомневаться – это то, что он слишком уж похож. Близнец, а не сын! Сын не бывает похож на отца до мельчайших деталей. Слишком многие женщины рассказывают подобные сказки своим сыновьям, которые благодарны им за это, а затем, опираясь на вымысел, начинают действовать.

Затем мы, старые консерваторы из Сената, узнали, что Луций Аппулей принял Эквития в своем доме и даже выступал с ним на ростре, подвигая Эквития на дальнейшие шаги. Не прошло и недели, как Эквитий сделался любимцем римских низов, начиная от голытьбы и кончая казначейскими трибунами – третьего, четвертого и пятого классов. Ты знаешь, каких людей я имею в виду. Они боготворят землю, по которой ходили некогда братья Гракхи, – маленькие честные трудяги, которые нечасто могут голосовать, но голосуют ради того, чтобы сохранить деление на вольноотпущенников и зачисленных в граждане. Люди этого сорта слишком горды, чтобы принимать подачки, но недостаточно богаты, чтобы самостоятельно выжить при повышении цен.

Отцы Сената /особенно в пурпурных тогах/ расстроились – отчасти из-за чрезмерной популярности пришельца, отчасти – из-за участия в этом деле Сатурнина, который остается для всех загадкой. Но что тут сделаешь?.. В конце концов верховный жрец Агенобарб /у него теперь новое прозвище – Пипинна/ предложил, чтобы сестра братьев Гракхов /вдова Сципиона Эмилиана/ пришла на Форум и с ростры сообщила бы всем правду, разоблачив тем самым самозванца.

Три дня назад сие свершилось. Луций Эквитий без тени смущения смотрел на эту одряхлевшую, высохшую старуху. Агенобарб Пипинна принял напыщенную позу и поддерживал Семпронию за плечи /ей это не понравилось, она периодически смахивала его руки, как смахивают перхоть/ и спрашивал громовым голосом:

– Дочь Тиберия Семпрония Гракха-старшего и Корнелии Африканской, узнаете вы этого человека?

Конечно, она пробормотала, что никогда его раньше не видела и что ее дражайший брат Тиберий никогда, никогда, никогда – даже напиваясь! – не нарушал священных границ супружества, поэтому все попытки обвинить его в этом – чепуха. Она начала обрабатывать Эквития своей тростью из слоновой кости, и все это превратилось в уморительную пантомиму – хотел бы я, чтобы Сулла был здесь, он оценил бы это зрелище!